Счастье в декларацию не вносим (СИ)

Ну и как вишенка на тортике: оказалось, что из клетки сбежал с трудом отловленный гримом удав. Да и демон бы с ним! Вот только кладбищенские призраки не желали видеть на своей территории змею, так как она их пугала. Неудачливый самоубийца вообще заявил, что напустит на пост духов эльфийского кладбища, если ещё раз увидит ползуна. Почему-то юноша решил, будто змеюка – это такая тонкая издёвка над ним самим.
Ну и а’Дагд, понятно, с заявлениями о её, Эль, крайней нужности не спешил, недвусмысленно давая понять, какая же она дура. В общем, хоть самой иди, вешайся.
Самоубиваться таможенница не стала, но на кладбище всё же сбежала, надеясь отсидеться от домашнего уюта в склепе нира. Правда, Риу она не застала, аристократический пьяница куда-то отлучился, зато в его кресле покойно спал… Прат. Девушка даже глаза протёрла – показалось, что сумасшествие всё же пришло, но Эсир никуда деваться не подумал, только зевнул сладко, просыпаясь.
– Ты же боишься призраков, – ляпнула Эль вместо «здравствуй».
– Боюсь, – совсем недружелюбно буркнул эльф, появлением таможенницы явно не обрадованный. – У тебя есть идеи получше? Может, на квартиру отправиться или до конца жизни вампиром прикидываться? Чего молчишь? Меня теперь и те, и другие, и даже свои ищут с факелами. Думаю, и дружище Валь от встречи не откажется. Просто чтоб убедиться, не прихватил ли я чего лишнего.
– Далось вам это ожерелье, – не слишком уверенно пробормотала таможенница.
– Далось! – огрызнулся Прат. – Мне вот очень даже далось! Я теперь за него собственную жизнь выкупить смогу. Хоть у того же а’Дагда. А то меня наши же в первой подворотне прирежут. Наверняка ведь решили, что я псам продался.
– Высокие отношения, – оценила Эль.
– Да что ты понимаешь! – отмахнулся Эсир, видимо на сей раз выбравший роль гонимого миром страдальца. – Между прочим, всё из-за тебя!
– Кто бы сомневался, – согласилась девушка.
– Зря язвишь! Это же ты меня бросила! А ведь я хотел… Я мечтал! И решил доказать… Показать…
Эль понятливо и вполне сочувствующе покивала, присела на ступеньку саркофага, сцепив руки на коленях.
– Эсир, а это ты такой особенный или всем мужчинам обязательно надо найти виноватого? – негромко спросила таможенница, рассматривая растрескавшиеся плитки. – Мол, не я дурак – это всё из-за неё?
– А у женщин разве по-другому? – не сразу, но всё-таки ответил эльф. Прат сполз с каменного трона, сел рядом с таможенницей, устало свесив руки между колен. – Думаешь, легко признать: сам идиот? Нет уж, лучше чтобы кто-нибудь другой. Или другая. Так даже романтичнее, достойнее, что ли? Ну вроде как скурвиться от большой любви не стыдно.
– И если любви не было, то её всегда можно придумать, – подсказала Эль.
– Знаешь, что мне в тебе больше всего не нравилось? – усмехнулся Эсир. – У тебя мозги есть.
– Да, это недостаток, – согласилась девушка. – Только вот их отсутствие у мужчин – это тоже не достоинство.
Прат глянул на Эль искоса, зло – она бы не удивилась, ударь её эльф, но почему-то совсем не испугалась, не отодвинулась даже.
– А ты, оказывается, и стервой можешь быть, – процедил революционер – теперь, видимо, бывший.
– Могу, – не стала спорить госпожа Данери. – Я такая же, как все, то есть разная. Это вон удав простой: голова, хвост и посередине желудок. На сей-то раз ты зачем пришёл, Эсир?
– А то ты не знаешь!
– Да знаю, конечно. Артефакт тебе нужен.
– Он же у тебя, – медленно, будто неуверенно, выговорил эльф, рассматривающий собственные руки. – Валь его из твоих тряпок не успел достать, я следил и за ним, и за чемоданами. Но когда сам сунулся, колье уже не было. Значит, ты и спёрла, больше некому.
– Действительно, вор украл у вора украденное у вора, – хмыкнула таможенница, почесав кончик носа. – Только у меня его нет.
– Но ты знаешь, где артефакт? – по-прежнему руки рассматривая и ответом вроде бы не очень-то интересуясь, спросил Эсир.
– Догадываюсь, – согласилась таможенница, вставая. – Как я понимаю, с ниром Риу вы нашли общий язык?
 
– Ну да, занятный такой дедан. Мы тут знатно потрепались.
– Отлично. Тогда поживи пару дней здесь, Джастин тебе принесёт поесть и одеяло. А я пока всё решу.
– Что ты решишь, – снова усмехнулся эльф, – решательница?
– Всё! – пообещала девушка. – Мне этот бардак окончательно надоел.
***
Эль всегда, пусть и смутно, не до конца сформулированно, но подозревала: что бардак – это не просто такое особое состояние вещей, чувств, ситуаций и мира вообще. Бардак – масса разумная, обладающая собственной волей, а, главное, желаниями. И характером. Причём характер этот исключительно мерзопакосный, эдакая вечная поперечина. Вот когда плюешь на попытки навести порядок, машешь рукой, мол: «А, пусть будет, как есть» – моментально всё устаканивается, давно потерянные вещи вдруг находятся, новые не теряются, а зачинщики всех и всяческих смут с разрухами вдруг становятся тише храмовых мышей и дисциплинированнее солдата-первогодка.
Но только ты решаешь раз и навсегда разделаться с бардаком, придумываешь план, как это сделать сподручнее, так этот монстр показывает себя с новой, совершенно неожиданной стороны, наглядно демонстрируя, что справиться с ним не в твоих силах.
Хотя, конечно, хаосом успевшее натвориться на таможне отсутствие начальницы, назвать было нельзя. Скорее это походило на эдакое испуганное затишье перед ураганом, но по сгустившемуся воздуху, зловещим теням по углам и суровому лицу посетительницы моментально становилось понятно: буря грядет, она уже вот-вот навалится, и мало никому не покажется.
Впрочем, немолодая нира – даже «госпожой» её язык назвать не поворачивался – предвестница той самой бури, с первого взгляда грозной совсем не выглядела: лицо её, слегка подпорченное возрастной истончённостью, казалось спокойным, глаза редкого бирюзового цвета молний не метали, даже тонковатые губы не поджимались, а бабочкины крылья смотрелись даже нежно. Но это только на первый взгляд.
Глянув на даму второй раз, Эль остро захотела оказаться где угодно, но только не на родном посту. Мир демонов таможенницу вполне устраивал.
А нира, царственно обозрив всех сотрудников, невесть зачем собравшихся в приёмнике, как-то неуловимо, но совершенно однозначно отделила мужчин от женщин – первые её не интересовали абсолютно. С ног до макушки смерила Аниэру, потом стриптизёршу, едва глянула на подоспевшую Эль, отправила вампиршу с таможенницей к мужчинам, и не слишком приятно улыбнулась.
– Так, значит, это вы, деточка, – протянула не очень понятно.
– Я? – удивилась бывшая оборотническая, а ныне вампирская суженная.
– Знаете, я всегда подозревала, что вкус мои сыновья тоже унаследовали от папеньки, – понизив голос, доверительно сообщила дама, – а у мужа его не было совсем. Падок был покойный на всё блестящее, мягонькое и сладенькое.
– Ну да… – красотка озадаченно надула губки, видимо соображая, чем сказанное считать: комплиментом или поводом для драки. – А вы, вообще-то, кто такая будите?
– Это совершенно неважно, – отмахнулась дама. – Главное, что…
– А-а, дошло! Жена Майга? Да забирайте его со всеми потрохами! Я так и сказала: катись отсюда и даже чихать на меня не смей, жлобяра! Ещё на той неделе и сказала.
– Значит, есть ещё и некий Майг? – озадачилась посетительница, чуть заметно прищурившись. – Но я не имею к нему никакого отношения.
– Тогда чё? – стриптизёрша, воинственно уперев руку в крутое бедро, сдула с носа белокурую прядь. – Мать Чока? Да плевать я хотела на этого малолетку, пусть уроки учит. Подумаешь, перепихнулись пару раз! Любовь у него!
Лицо ниры чуть заметно, но всё-таки вытянулось.
– Не, не она? – не сдавалась блонда. – Неужто ты доченька самого Пру? Ну так у нас с ним тоже всё порвато. Монеты – это, конечно, здорово, но, между нами девочками, мне мужика подавай, а не какой-то там труп. Я девушка честная, не продаюсь, только по любви!