Моя чужая. (Не)вернуть любовь (СИ)

На мгновение зависаю, рассматривая эту чудесную картину.
Сейчас Демьян прямо как настоящий отец… Пугаюсь этой мысли и сбегаю в ванную.
Пока стою под душем, успеваю передумать кучу бредовых мыслей. И все равно не могу понять, как Ястребовский настолько спокойно принимает нас обоих. Ведь это не его ребенок… Можно было бы уличить Демьяна в попытках «подкатить», но я успела убедится в абсурдности этих домыслов. Ведь общение через силу — оно чувствуется. А Демьян всегда с такой охотой брал Наденьку на руки или погулять.
Так может… попробовать?
Тру полотенцем кожу до красноты.
Я буквально в одном шаге от отношений, о которых мечтала всю юность. И немного потом… Сколько раз представляла, что Демьян вдруг прозреет и кинется к моим ногам. А как только отпустила ситуацию — получите-распишитесь. И что теперь с этим делать? Страшно до ужаса!
Промакивая волосы полотенцем, захожу в комнату.
— Ох, — срывается с губ.
Наденька дремлет, распластавшись на руке Демьяна «самолетиком».
Ястребовский смотрит на меня, и его взгляд медленно съезжает вниз к чуть приоткрывшемуся декольте и голым коленкам.
Внезапно мне становится жарко в легком шелковом халате. Нужно было надеть пижаму. Зачем ее в стирку засунула?! Ну и пусть на ней пятна от молока и еды…
— Уложим ее?
Голос Демьяна хриплый, вибрирующий.
От него кружится голова и слабеют колени. Я знаю это чувство. Оно мне знакомо даже слишком хорошо.
— Да, наверное, — едва ворочаю языком.
Сейчас он Наденьку уложит, а потом попрошу его уйти. Так будет правильно. Как он вообще додумался приехать сюда так поздно? Он же на работе последнее время задерживался подолгу. С Шаховым.
Пока я размышляю, Демьян укладывает дочку. Бережно, очень по… отечески.
Прикусываю губу, силясь унять беспокоящее меня чувство восторга, а Демьян оборачивается и делает шаг вперед.
Такой красивый, с растрёпанными волосами и горячим взглядом. Его глаза почти черные… Как два омута. И я не хочу снова в них утонуть.  .Ч.и.т.а.й. .н.а. .К.н.и.г.о.е.д...н.е.т.
Набираю воздух в легкие для короткого «Тебе пора», но Ястребовский быстрее.
Пикнуть не успеваю, Демьян прижимает меня к стене, а сам нависает сверху.
— Не могу больше, — хрипит едва слышно и впивается в мои губы поцелуем.
***
Демьян
Крышу сносит моментально. Меня встряхивает от желания, кровь толчками бьет в пах.
Хочу ее. Не могу… Люблю… Ладони скользят по шелковистой коже бедер, жадно сминая халатик. Думал ведь просто проехаться, посмотреть — как она? Новый дом, первая ночь тут… А в итоге сейчас прижимаю к стенке самую охрененную девушку на свете и до дрожи боюсь услышать «Нет».
Поменялись мы с тобой местами, Аленка моя. Когда-то ты целовала меня жарко, вздрагивая от страха и нетерпения, а теперь наоборот.
Короткими рывками пью кислород, только чтобы не дать ни мгновения передышки.
Все, кончилось терпение. Не могу ждать — это пытка, которой больше не вынесу. Пусть решает. Сейчас.
Аленка дышит рвано и часто. Ее пальчики мнут рубашку на моих плечах, ноготки приятно царапаются.
Но я чувствую — она беспокойна. Не может расслабиться, позволить себе больше. Скорее угадываю, чем понимаю, что причина не во мне. Точно. Спальня… то есть, детская… а, черт! Не здесь нужно! Разбудим ребенка!
Подхватываю Аленку на руки и несу в комнату напротив. Там кабинет рабочий. Плевать.
Опять прижимаю к стенке и, уже совершенно потеряв всякий контроль, ныряю ладонью под короткий подол халатика.
Стону от восторга, почувствовав, как там все мокро и горячо.
Все такая же отзывчивая, маленькая моя. Такая же… сладкая. И, дав волю кипевшим внутри чувствам, дергаю за шелковый поясок, оставляя любимую без одежды.
***
В себя прихожу уже на диване.
Мы с Ястребовским оба голые и мокрые от пота. Демьян облапил меня, будто медведь, ногой придавил и все еще внутри, будто хочет лишний раз доказать, что случившееся — не сон.
Боюсь пошевелиться.
Не знаю, как реагировать на собственную слабость.
На языке вертится банальное: «это ничего не значит». Но мне кажется, что стоит заикнуться — и Демьян в прямом смысле заездит меня до самого рассвета, чтобы не осталось сил на разговоры.
 
— Я тебя люблю, — нежный шепот звучит оглушающе.
Застарелые шрамы дают о себе знать — вспыхивают тянущей болью. Любовь… Больше не верю этим глупостям. Всего лишь похоть, в том числе и у меня. Я ведь живая женщина, с нормальным либидо. Интима у меня не было почти год. Вот и все.
Ястребовский все понимает, стискивает крепче.
— Не веришь, да?
Гладит по обнаженной спине, перебирает волосы на затылке. Часть меня хочет растаять у ног мужчины и послать все сомнения к черту, но другая не дает. Мы оба слишком изменились. Нового Демьяна я не знаю, а со старым связываться не хочу.
— Дём…
— Постой, не говори ничего. Я понимаю, что… Черт, — выдыхает зло. — Что все непросто. Но я все равно буду рядом. Ты не сможешь прогнать — я просто не уйду. И Наденька — она тоже дорога мне. Как дочь.
До боли прикусываю губу. Сладкие слова! Но ребенок — это не игрушка.
— Давай поговорим позже, — пытаюсь увильнуть.
Демьяну это не нравится. Чувствую его злость и недовольство. А как же! Аленка не бросилась на шею, захлебываясь ответным признанием.
Но он прав — все не просто. Мне нужно еще немного времени. А секс… Что ж, это еще не повод для отношений.
  
Глава 40
 
— Какая-то ты сонная… Опять дочка концерты устраивала?
Вроде бы голос Ульяны звучит заботливо, а в глазах хитринка. Я вновь широко зеваю, чтобы хоть так скрыть смущение.
— Н-нет… То есть да. Маленькие дети такие беспокойные. Ну ты знаешь…
— И взрослые дяденьки тоже, — смеется Ульяна, а я все-таки краснею.
— Очень заметно, да? — интересуюсь вяло.
— Да он так на тебя смотрит, что просто ух! Как на тебе платье еще держится?
Ульяна во всю веселиться. В легком сарафане и с распущенными волосами — она напоминает богиню плодородия: веселую, фигуристую и безумно красивую. На нее оборачиваются мужчины. А женщины провожают восхищенными и завистливыми взглядами.
Я тоже немного завидую, по-доброму.
Ульяна собирается начать свое дело, маленькую ферму хочет. Уже и участок земли присмотрела, очень удобный. Идет оформление документов.
Она вся в приятных хлопотах, а я…
— Как я еще на ногах держусь, — бурчу, делая крохотный глоток чая. — Это не мужчина, а секс-террорист какой-то.
Ульяна только глаза закатывает, но не комментирует. А что тут скажешь?
При любой удобной возможности Демьян спешил доказать, кто моему телу хозяин. Не то, чтобы мне не нравились подобные методы… Щеки заливает румянец. Кому я вру?
То, что происходило с нами в горизонтальной плоскости нельзя было назвать нормальным. Даже в прошлом Демьян не проявлял такого пыла, а я не отвечала так жарко.
Если бы не Наденька, мы бы просто заперлись в комнате на месяцок-другой, выбираясь только поесть или попить.
Кстати о еде.
— Салат у них испортился, что ли, — морщусь, отодвигая тарелку с цезарем. — Как ты его ешь?
Ульяна моментально подбирается, смотрит так, что я даже пугаюсь.
— Что такое? — ерзаю на стуле. — Это мне не повезло, да?
— Смотря как сказать… У тебя критические давно были?
Распахиваю рот, и тут же закрываю обратно. Кидает в жару, а потом в лютый холод. Отвожу глаза, силясь сосредоточится на элегантной обстановке кафетерия. Я пришла сюда перекусить после работы. Заодно и с Ульяной повидаться.
Видимо, зря. Сегодня подруга странно себя ведет. И вопросы у нее дурацкие.
— Ульян, я же…
— Помню-помню. Ну так что? Когда были?
А вот это уже начинает злить. Встать бы и уйти, но рука тянется к телефону. Там календарь. А в календаре…
— Полторы недели задержки, — шепчу не своим голосом.
А стол вдруг уплывать начинает. Картинка смазывается, и последнее, что я помню — испуганный крик Ульяны.