Притяжение, будь рядом, когда я умру (СИ)

– Я, – спокойно ответил он.
– Я хотела сказать, ты что здесь делаешь?
– Собираюсь бегать. Ты тоже? Давай вместе. Вдвоём веселей.
Ива ошарашенно уставилась на него: ей совсем не была нужна компания для утренних пробежек, особенно такая.
А что это он постоянно ходит в бейсболке? Неужели стесняется шрама? Это было бы простым и лёгким объяснением, но… но Ива, как и её мать, была человеком с острым эмоциональным интеллектом и догадывалась, что причина куда сложнее. Мэтт потерял ощущение стабильности, почва перестала быть твёрдой под его ногами, а мир открытым и приветливым, но главное, желанным. Мэтт явно прятался не от взглядов, а от чего-то другого. Главное, чтобы не от самого себя.
Впрочем, её всё это не касается. Ива должна тревожиться только о себе. Ну, ещё о матери. И о Луне. И о Бене. Хорошо, и о его жене с детишками тоже, и о миссис Паттерсон, и о Мак, и уж, конечно, обо всех своих пациентах. Но точно не о Мэтте.
Едва они вышли за ворота, Ива направилась вдоль дороги.
– Нет, не туда! – окликнул её Мэтт. – Есть другой, более интересный путь – не по городу, а по туристической тропе вдоль скалы и дальше вниз до самого побережья. Тебе обязательно понравится. Там хорошо, красиво.
Ива замешкалась, и от недоверия на её лице Мэтту сделалось больно. Однако заострять на этом внимание ему было не на руку.
– Пойдём, – снова позвал её он. – Я тебя никогда не обижу, ты ведь это знаешь?
Конечно, Ива знала: что бы ни случилось между ними в прошлом, всё-таки это был Мэтт – тот самый Маттео Росси, её друг детства.
Тропинка петляла между кривых коротеньких сосен, составлявших довольно жиденький лесок, в котором, впрочем, так сильно пахло хвоей, как ни в одном дремучем канадском лесу. Иногда заросли расступались, и с обрыва открывался поистине завораживающий вид на просыпающееся море и розовеющий горизонт над ним.
Вскоре тропинка перестала быть ровной, устремилась к подножию склона, и, чтобы спускаться, приходилось прыгать с камня на камень, хватаясь то за ветки сосен, то за торчащие кусты.
– Тебе помочь? – то и дело спрашивал Мэтт.
– Нет, я в порядке, – всегда отвечала Ива.
Однако, в конце концов, они дошли до такого места, где без помощи спуститься было действительно тяжело. Мэтт сделал это первым, уцепившись обеими руками за свисающие ветки плюща, затем протянул Иве обе руки.
– Обопрись, я помогу! – предложил он.
Плечи Мэтта были не просто красивыми: любой женщине захотелось бы положить на них ладони и опереться. А потом прижаться к груди. Да что там, всё его тело словно обещало защиту, покой и… удовольствие. Иве категорически не понравилось то, что она почувствовала. Кому как не ей знать об обманчивости таких обещаний?
Ива приноровилась и спрыгнула сама. Мэтт на мгновение так и остался стоять с протянутыми руками. Ситуация была отвратительно неловкой, болезненной, даже какой-то постыдной.
Мэтт снова взял себя в руки, засунул ладони в карманы и направился дальше.
Вскоре вдоль леса потянулись красные кирпичные крыши домов, находящиеся на уровень ниже чем сама тропинка.
– Это старинная рыбацкая деревня, – пояснил Мэтт. – Я бы хотел на минутку заглянуть к одной знакомой, если ты не против.
– Конечно, – ответила Ива. – Если это ненадолго.
– Мы постараемся, – усмехнулся Мэтт.
Обойдя деревню сбоку, Мэтт нажал на кнопку звонка у самой крайней калитки, ведущей во двор, утопающий в саду вокруг маленького домика.
Очень скоро послышались шаркающие шаги и дверцу открыла дородная, улыбающиеся до ушей женщина в цветастом платье и аккуратном переднике.
– Matteo! Mio bravo ragazzo! Come sono felice di vederti! (Маттео! Мой хороший мальчик! Как же я рада тебя видеть!)
– Это Розарио, – представил женщину Мэтт. – E questa è Eva!
– Я Ива, – напомнила ему Ива.
Женщина заулыбалась ещё радостнее и принялась трещать что-то на своем, то похлопывая Мэтта по плечу, то обнимая его. Энергия била из этой дамочки ключом и наполняла всё вокруг радостным оптимизмом.
– Что она говорит? – спросила Ива.
 
– Благодарит, что я привел к ней и показал своего ангела.
– Ангела?
– Ну да. Ты ей понравилась, – подмигнул Мэтт.
Он вновь что-то сказал Розарио, после чего та поспешила в дом.
– Не знала, что ты говоришь по-испански, – заметила Ива.
– Ты ещё многого обо мне не знаешь, – заверил её Мэтт. – Но это не испанский, Розарио итальянка, просто она вышла замуж за испанца и всю свою жизнь живёт здесь. Розарио – просто потрясающий пекарь, она печёт самые восхитительные миндальные круассаны на всём побережье. Сейчас увидишь.
Ива вначале замерла, а потом и вовсе оторопела: миндальные круассаны – это самая любимая из всех возможных на белом свете выпечка. Особенно те, которые делают с марципановой начинкой. Все её упорядоченные мысли внезапно разбежались кто-куда.
Розарио и впрямь вскоре появилась в дверях своего домика, неся в руках коробку.
– Хорошенько накорми свою девочку! – приказала она Мэтту на итальянском. – И поверь, она обязательно сделает своего любимого мальчика счастливым!
– В этом я даже не сомневаюсь, – усмехнулся Мэтт. – Главное, чтобы этим мальчиком оказался я.
Как только он достал бумажник и попытался заплатить за выпечку, Розарио разозлилась на него.
– Чтобы я брала деньги с моего мальчика! Когда никто из родни не помог, никто не протянул руку, и только мой мальчик Маттео!
В эту минуту Мэтт был рад, что Ива не понимает итальянского. Вся его скромная заслуга заключалась лишь в том, что он купил никому не нужный и коммерчески неудачно расположенный дом по цене средней виллы, потому что сын Розарио попал в сложную ситуацию и тому срочно требовались деньги. Мэтт не был добрым самаритянином, он всего лишь верил в то, что рано или поздно дом у моря всё-таки вырастет в цене и он своё вернёт. Мэтт, конечно, не прогадал, но Розарио вот уже годы считала его спасителем и причисляла к лику святых. В чём-то она напоминала ему мать, и вполне возможно, именно это сходство когда-то и повлияло на его решение купить дом, а вовсе не расчёт извлечь выгоду. В этом старинном, расположенном у чёрта на горе доме он теперь и жил чаще всего.
Розарио кинулась обнимать Мэтта и даже пустила слезу, чем немного разозлила его – уж очень давно она этого не делала.
– Милочка, – внезапно обратилась она к Иве, вытирая пухлым натруженным кулаком скулу, – это самый лучший парень на свете! Не вздумай крутить ему мозги, иначе будешь иметь дело со мной!
Ива надела самую доброжелательную улыбку из всех, какие у неё были, и поинтересовалась у Мэтта:
– Что она говорит?
– Что мне ужасно повезло повстречать такую хорошую девушку, и настоятельно советует тебе сходить со мной на свидание.
– Это уж вряд ли, – не переставая улыбаться, процедила Ива сквозь зубы.
Розарио и Мэтт перекинулись ещё парочкой фраз после чего немного расстроенная хозяйка убежала в дом.
– Она хотела угостить нас кофе в своём саду, но я отказался, потому что отсюда не видно моря, а у меня есть на примете другое местечко. Розарио предложила дать нам термос с собой.
– Я против! – возмутилась Ива, хотя из коробки исходил просто немыслимый аромат. – Мы же… Это же… Пробежка! Кто пьёт кофе на пробежке?
– Кофе с миндальными круассанами, – поправил её Мэтт. – Я пью. Составишь компанию?
– Нет!
– Да брось. Когда ещё ты позавтракаешь домашней выпечкой от Розарио с видом на прекрасное Средиземное море?
– Балеарское…
– Не важно, Гермиона.
– Что?
– Прости, я говорю, что Балеарское, конечно же, спасибо, что поправила.
Вручив Иве металлический термос с четырьмя порциями капучино, Розанна выдала длинное напутствие, похожее на трель какой-нибудь тропической птицы, и переведённое Мэттом как: «Такой красивой девушки я ещё не видала».
– Мне кажется, она сказала что-то ещё, – недоверчиво заметила Ива, когда они уже шагали по тропинке к месту, о котором говорил Мэтт.