Аукцион невинности. Его трофей (СИ)

Только на середине лестницы я опомнилась и перестала бежать по ступенькам. Замедлилась и спокойно начала спускаться. Ну их нахрен, что Адам, что помощница его, мороз по коже от этих взглядов, серпентарий какой-то.
Я села в машину, и меня снова затрясло. Похоже, успокоительное Риммы отпускало. Поймала взгляд водителя в зеркале заднего вида.
— Там в панели переднего сидения водичка есть, — дружелюбно улыбнулся он. — На бежевую кнопочку нажмите, оно и откроется. Попейте, полегчает.
— Спасибо, — тихо сказала я.
Разобралась не с первого раза, но получилось. Игнорируя стакан, прямо из горлышка стеклянной поллитровой бутылки выпила чуть ли не треть.
— Вы так уверенно говорите, что полегчает от воды, — тихо сказала я, не глядя на водителя. — Седативное подмешали?
Он рассмеялся приятным смехом.
— Нет, что вы, — его тёмные глаза в зеркале заднего вида смеялись. — Обычная вода.
Я глянула на него внимательнее.
— Вас зовут Сергей, — отпив ещё пару глотков, сказала я. — Правильно запомнила?
— Я думал вам не до запоминания имён, — сказал он.
Улыбка в его глазах погасла, глаза прищурились. Я тут же посмотрела вниз, на бутылку с водой. У Адама что, сенсей какой-то есть, обучающий взглядам? У меня от них всех мороз по коже.
Это был тот самый водитель, что вёз меня из клуба. Да, я запомнила его.
Я допила воду, поставила на место и достала свой мобильный телефон. Он был в моей комнате вместе с кучей одежды, оставленной мною в клубе, — похоже, что Анька принесла всё это оттуда с собой.
— Вам запрещено пользоваться своими электронными устройствами, — раздался спокойный голос Сергея.
Я испуганно вскинулась — взгляд Сергея в зеркале был спокоен и доброжелателен.
Отлично. Просто великолепно. Глубоко вздохнув, я спрятала телефон обратно в сумку. Сергей отвёл взгляд и стал смотреть прямо перед собой.
Римма вышла через пять минут. Сергей выскочил из машины, открыл перед ней переднюю дверь. Забавно, а я садилась на заднее сидение сама.
Ни громил, ни Аньки не было видно.
— На летнюю Адама, Серёж, — улыбнулась водителю Римма.
Он тепло ей улыбнулся, подмигнул мне в зеркало и завёл машину.
— Аня… — начала было я и откашлялась, — я про Аню, она?..
— Я уже сказала, — холодно перебила меня Римма, — её судьба тебя больше волновать не должна. Теперь молчи. Заговоришь, когда разрешу.
— Пристегнитесь, дамы, — с усмешкой произнёс Сергей и тронул машину.
Всю дорогу я молчала. Сергей трепался с Риммой о загородных коттеджах, нужен ли там бассейн, или влажность слишком сильно портит дом, а я пыталась сдержать слёзы.
За Аньку было страшно. Чёрт, лучше бы я сама ей врезала пару раз, поставила фингал, и на этом успокоилась. А если они её решили грохнуть и повесить это на меня?..
Или… От неизвестности в голове проносились варианты один другого хуже.
Нет, это невыносимо. Лучше я буду думать, что Адам — хозяин этого притона, а гадина Анька — поставщица дурёх типа меня, и хозяева просто защитили свою сотрудницу.
«Летняя» Адама оказалась шикарной двухэтажной квартирой в красивом доме на набережной с нереально крутецким видом из панорамных окон и, конечно, обилием совершенно роскошных фотографий на белых стенах.
Сумку у меня забрал Сергей, сообщив, что вещи мне вернут, когда их проверят — что бы это ни значило. Римма провела мне экскурсию по квартире, показала санузлы — тут их было несколько с душевыми и ванными, кухню, спальню.
В холодильнике была готовая еда из ресторана. На втором этаже — небольшой спортзал.
Телефон, карточка и прочее будут готовы в течение нескольких дней, когда будут проведены несколько проверок. Пока мне безвылазно следовало сидеть в этой квартире.
В коридоре был пост охраны, если мне что-то понадобится, следовало сообщать им.
На этом Римма удалилась и я осталась одна.
Сначала я просто сидела на диване, поджав ноги и глядя в окно. Потом пошла в спортзал и как следует нагрузилась, переводя адреналин в теле в хоть какое-то количество эндорфинов, или как там это работает, мне когда-то тренер объяснял, но я пропускала это мимо ушей.
 
Просто знала, что реакция «бей или беги» на стрессе работает, бить мне не дали, ну хоть по беговой дорожке побегаю.
Душ оказался шикарным, но со всеми блестящими ручками и дырками в нём я не разобралась, просто стояла под широченной лейкой с сильным приятным напором, вполголоса матерясь на все эти крутилки, в которых ничего нельзя понять.
Высушилась, поела, нашла пушистый халат. Встала у окна в просторном зале с огромными фотографиями, которые уже нарассматривалась.
Глядя на закат, я постепенно словила нечто вроде умиротворения.
Ладно, могло быть хуже. Может быть, я Адаму вообще никогда не понадоблюсь.
Когда раздался щелчок входной двери, а в стекле панорамного окна отразился тёмный силуэт высокого мужчины, подходившего ко мне сзади, я просто окаменела.
Не могла ни двинуться, ни голову повернуть.
Просто вцепилась в мягкую ткань халата, скрестив руки на груди, и смотрела, как он ко мне приближается, шагая мягко и бесшумно, ну точно хищник, подкрадывающийся к добыче.
— Как устроилась, Виктория? — поинтересовался он своим пробирающим до нутра низким бархатистым голосом. — Я смотрю, ты успела оценить мой душ. Хочешь, я покажу тебе, как работают все эти крутилки?
10. Крутилки
Он коснулся обеими руками шеи, обхватил волосы, высвободил их из-под ворота белого махрового халата.
Я молчала.
— Я задал вопрос, Виктория, — тихо сказал он.
— Я не хочу, — тут же ответила я.
Мой голос сорвался на шёпот. Я была не готова его увидеть сейчас. Так скоро.
— Было два вопроса.
Он перебирал мои волосы. Ощущения оказались неожиданно приятными. Что там он меня спрашивал-то? Я что, слушала?
В голове всё же щёлкнуло, и я ответила:
— Я очень хорошо устроилась, спасибо.
Повисло молчание. Адам трогал мои волосы. Я стояла, окаменев, боясь даже думать, что будет дальше. Чёрт, как же он пугает-то, хотя ничего для этого не делает, чёж так жутко-то.
Хоть бы трахнул уже и оставил в покое.
Адам тем временем собрал мои волосы в хвост, резким движением намотал на руку, схватил за подбородок — рванул и прогнул меня назад.
Я уставилась в чуть сощуренную синь.
Он с какой-то предвкушающей жадностью вглядывался в мои глаза.
— Ты у меня драчунья, Виктория?
Меня накрыло бешенство: Аньку не дал отделать, ну хоть на тебе оторвусь.
Успела заметить, как его глаза, рассматривающие мои — расширились, ноздри раздулись, на губах появилась усмешка.
Не совсем сознавая, что делаю, я со всего маху врезала пяткой в его голень, локтем в дифрагму, надеясь сбить дыхание, поднырнула, пытаясь провести серию.
Видимо, от его близости у меня все навыки отказали разом. Тренер бы за такие дурные и бесполезные приёмы — упор лёжа и сотню отжиманий.
Адам сделал просто: отвёл руку с намотанными на неё волосами в сторону, сбивая мне равновесие. Моя атака захлебнулась, так и не развившись.
Поставил подножку, разжимая руки — я полетела на пол.
У самого пола он подхватил меня — ловко, я даже не ударилась.
В следующий миг я лежала животом на ковре под его жёстким телом и хрипела от сильного предплечья, давящего на горло.
— Драчунья, — довольно выдохнул над ухом Адам.
— Зря не дал… Аньку… — прохрипела я, — горло…
Хватка на горле ослабла, я прокашлялась.
— Что — зря? — уточнил Адам, потеревшись о мои ягодицы возбуждённым членом.
Чёрт, его похоже это лишь сильнее заводит.
Но намного хреновее было то, что это заводит меня. Почему мне ни капельки не противно?!
По идее, из-за истории с отчимом, я сейчас должна тошниться, царапаться и кусаться, а я замерла как мышка. И, кажется, опять теку…
Гад, вот за это я тебя ненавижу ещё больше — за то, как моё тело на тебя реагирует, а ты прекрасно об этом знаешь, тварь синеглазая.