Голоса животных и растений
Однажды, уверяли меня в Сиднее, самая авторитетная овца в стаде (правда, некоторые репортеры утверждали, что это был баран) полезла в море. Примеру лидера последовали все остальные овцы. Чабаны, раздавая удары хлыстами, пытались образумить упрямиц и вытащить их на берег, но те в суровом молчании брели навстречу набегавшим волнам и исчезали в пучине морской. Спасти удалось лишь немногих… Ну и поделом им, а другим — наука, ибо стадность и разум — понятия взаимоисключающие.
Как говорят специалисты, все животные в стаде равны, кроме главного барана, да и у него, если здраво рассудить, нет особых прав и преимуществ по сравнению с остальными. Однако так и остается тайной, каким образом овцы выбирают себе предводителей. Обычно это бывают бараны, но дело в том, что вожаками у овец, как правило, становятся самые глупые, упрямые и прямолинейные бараны, а сметливые всю жизнь прозябают в «рядовых». Австралийские ученые, с которыми мне пришлось беседовать на овечьи темы, склоняются к тому, что, вероятно, овцы предпочитают в предводителе особые способности производителя, оставляя в стороне другие достоинства, которые делают вожака вожаком. Сообщаем для справки любознательному читателю (в России нынче подобная информация в почете): нормальный средний баран осеменяет в Австралии 60–70 маток. Есть бараны и более высокого «полета». К столь ответственному делу барана допускают в возрасте 15–18 месяцев.
Впрочем, этой выдающейся способности баранов отдавали и отдают дань не только овцы, но и люди. Скажем, в Древнем Египте процветал культ барана, которого освобождали от всех житейских забот. Он считался священным животным одного из главных божеств — бога солнца Амона, излучал свет жизни и наполнял почву силами плодородия. Главным его делом было воплощать собой плодовитость. Баран подлежал закланию в зрелом возрасте, потом его бальзамировали и хоронили с почестями. К статуе Осириса, выполненной в виде барана, приходили женщины и, сбросив с себя все одежды, возносили к нему молитвы в надежде заиметь в скором будущем детей.
Но вот являющийся в снах баран не всегда обещает благополучие и богатство. В одной старой книге я вычитал, что увидеть во сне барана для Абрама, Исаака, Акима, Анны, Ивана и Климента знаменует некую жертвенность во спасение людей; им предстоит жертвовать деньгами, материальными ценностями, положением в обществе и семье, девственностью, здоровьем, даже жизнью, говорится там. Но делать это следует осмотрительно… Носителей же иных имен такой сон зовет к кротости, терпению, смирению и невинности. Особенно в марте — апреле, когда над судьбами властвует созвездие Овна.
В современной России некоторые люди порой именуют себя овцами да баранами прямо-таки напоказ, с нескрываемой гордостью. «Я — Крыса!» — представляется один. «Я — Скорпион!» — восклицает другой. «А я — Овен!» — подключается к беседе третий неосознанный язычник, тоже выказывая интерес к гороскопам и всяким прочим экзотичным календарям.
Вообще-то надо признать, что в судьбах овец и баранов много трагических моментов. Даже когда их ласкают, думают прежде всего о том, какой шашлык из них получится. В старину, когда марокканцу случалось страдать от головной боли, то он дубасил овцу, а еще лучше — ягненка до тех пор, пока тот не падал. Для чего? Чтобы передать ему свою боль!
В продолжение темы вещих снов следует добавить, что бодающийся упрямец является во сне к брани. А вот есть баранину в ночных грезах неплохо — это точно к успеху. Обычные овцы снятся к здоровью, к успеху в делах и богатству, спящие овцы — к дружбе, приснившиеся овцы с ягнятами сулят выгодное дело и спокойствие.
В Австралии, конечно, до прямого обожествления овцы дело еще не дошло, но своеобразный ее культ все-таки существует, в чем, надеюсь, вас убедил мой далеко не полный рассказ… И еще один факт, указывающий на особые знаки внимания к мирному травоядному: недалеко от Канберры, по дороге в Сидней, сооружено оригинальное здание — в виде огромной овцы.
Своей необычной формой этот шедевр архитектуры символизирует привязанность и уважение австралийцев к смиренному животному, которое столь покорно подчиняется своей участи, прощает людям все и вносит немалую лепту в их благосостояние, не говоря уже о влиянии на их быт и культуру.
Глава седьмая
МОГУТ ЛИ КРОКОДИЛЫ ПРОГЛОТИТЬ КОЛОНИЮ?
Плотным слоем лежит осевшая пыль времен на тысячах архивных досье, в которых скрыты бесчисленные тайны минувшего. Порой скучные, иногда — курьезные, эти тайны — ключ к разгадке и истолкованию как многих поступков, так и некоторых наследственных черт ныне живущих поколений.
Работу архивиста почему-то принято считать неинтересной и монотонной. Вопиющая несправедливость! В ворохах пожелтевших, пропахших плесенью папок иной раз отроешь такое, о чем потом долго не можешь вспоминать без улыбки…
Летом 1974 года, копаясь в малагасийских архивах, я натолкнулся на весьма забавное дело о «войне с крокодилами». Оно, правда, проходило с простой меткой — «Крокодилы». Речь действительно шла о первой в мире и, насколько мне известно, последней официально объявленной войне против крокодилов. Находка была уникальной, и я погрузился в чтение.
А дело обстояло так… В начале 1915 года по заданию правительства Франции на Мадагаскаре заседала комиссия по изучению рыбных ресурсов в местных реках и их правильной эксплуатации. Ученые мужи трудились в самый разгар Первой мировой войны, когда рыба, привезенная из отдаленной колонии, вполне могла бы заменить метрополии дефицитное мясо. Многие колониальные администраторы округов в частных разговорах жаловались членам комиссии на то, что массу рыбы пожирают ненасытные крокодилы. Вероятно, местным властям просто не хотелось организовывать ловлю рыбы, и они пытались возложить вину за свою лень на крокодилов. Поверив наветам на прожорливых рептилий, комиссия в отчете пошла по легкому пути, постаравшись расписать вред, который приносят рыболовству на острове «гадкие твари».
Второго июля 1915 года, после бурного обсуждения, Административный совет колонии под председательством генерал-губернатора Мадагаскара и соседних зависимых территорий Юбера Гарбита объявил крокодилам войну. По сути, мало кто знает об этом (включая даже «маститых историков»!), но Франция в то время вела две войны одновременно. Губернатор подписал указ № 1529 о премиях (призах) за уничтожение кайманов и их яиц. Призы были таковы: 0,15 франка — за крокодилье яйцо, 0,25 франка — за крокодила длиной 0,25 метра, 0,5 франка — за крокодила длиной от 0,25 до 1 метра, 2 франка — за пресмыкающееся длиной 1–2 метра и 5 франков — за рептилий, длина которых превышала бы 2 метра. «Яйца же, — довольно бестолково вещал указ, — должны уничтожаться лично агентом администрации в присутствии сборщика и одного свидетеля для удостоверения наличия яиц при условии составления соответствующего акта. В подтверждение уничтожения крокодила следует предоставлять правую переднюю лапу. Остальная часть каймана остается собственностью ловца. Оплату операции «Крокодилы» производите по статье второй Общего бюджета колонии («непредвиденные расходы»)».
В страстной речи на очередном заседании Административного совета губернатор настаивал на необходимости назначения более высоких расценок за собранные яйца.
— Яйца труднее искать, — утверждал он. — Да и крокодилов надо убивать в зародыше.
На первом этапе кампания протекала вяло. С конца июня до сентября крестьяне на острове по обыкновению заняты посевом риса, и никакие мировые проблемы их в это время не волнуют. Тем не менее из ряда округов все же поступили победные реляции. Начальник округа Цирибихина доложил 20 июля генерал-губернатору о ликвидации 1070 крокодилов длиной от 2,4 до 3 метров. «В среднем уничтожаем по 100 кайманов в день. Фонд израсходован. Пришлите 10 000 франков», — указывалось в телеграмме. Из других частей колонии, где крокодилы искони не водились, но куда указ был все-таки послан, с некоторым опозданием пришли уклончивые ответы. С острова Майотта (Коморские острова) телеграфировали: «Указ получен 1 августа. Хода не даем. Крокодилы в провинции Коморские острова пока неизвестны». Примерно так же откликнулся остров Сент-Мари.
