Ни конному, ни пешему... (СИ)
Духи?
— Вы бы ещё дольше сидели. Аккурат к бурану бы заявились. Ладно, бабка твоя маразмом страдает, но ты-то, Лизка, всяко сообразительнее будешь, — низкий скрипучий голос сплетался с гулом ветра в высоких кронах, с хрустом наста под ногами. Из широкого древесного ствола выступила знакомая фигура лешего.
— Не бурчи, мы не опоздали. Ещё есть время, — бабушкин
голос звучал на удивление бодро. Казалось, Ядвига сбросила с плеч непосильную тяжесть последнего выбора и теперь дышала полной грудью, наслаждаясь холодом зимней ночи и…долгожданной свободой?
Лиза поправила рюкзак на плече и, шагнув к нелюдю, по-свойски стукнула его в грудь кулаком.
— Тебя зовут Лешек. Я знаю, — она всмотрелась в знакомое с детства лицо, тщетно пытаясь отыскать черты диковатого пацаненка из бабушкиной памяти.
Темная кожа с трещинами морщинами, серые — зимние глаза под кустистыми бровями, жилистые руки с узловатыми пальцами, вечно босые ноги. От чудного бестолкового Лешека осталась спутанная грива седых волос да насмешливые искры во взгляде.
— Звали, — хмыкнул он. — Бабка твоя малахольная, да Старуха ещё. Больше никто.
На миг лицо нелюдя дрогнуло, и на удивленную Лизу взглянул мальчишка с бледной кожей и огромными, широко распахнутыми глазищами. На щеке красовался синяк, свежая царапина кровоточила на лбу…
Видение дрогнуло и пропало. Лицо лесного хозяина вновь потемнело, покрылось кожей-корой.
Он наклонил голову к плечу, заговорщицки подмигнул внучке.
— Будешь новому мне имя давать, думай прежде, надо ли оно тебе и тому мне, который придет после… меня.
Лиза отшатнулась от нелюдя.
— Новому… кому? Ты что задумал, старый пень?! Ты…уходишь?! Тоже?!
Резкий порыв ветра взлохматил нечесаные космы лешего. Волчий вой взвился разом со всех сторон. Девушка оглянулась, всматриваясь в морозную темень.
Снежники! Зимняя свита Хозяина.
Старый со старшими остался в городе. А в чаще щенки колобродят. Этих к людям выпускать нельзя. Таких бед наворотить могут. Им и ведьмы не указ. Тронуть не тронут, но и слушаться особо не станут. Один Лес своих любимцев в узде удержать способен.
Волчьи глаза горели жадным голодным огнем. Снежники рычали, скалились, цапали друг друга клыкастыми пастями, бесились от избытка силы.
Буря идёт.
Они чуют.
Они и есть буря.
Вот-вот растекутся безумными вихрями, взлетят к верхушкам вековых сосен.
— Идём, — леший так и не ответил на внучкин вопрос, — мало времени. Я вас коротким путем проведу к старой избе. Ты, Лизка, там останешься. Хм…хозяйничать. А тебя, дуру старую, — ласково обратился он к Ядвиге, — выведу на ТУ сторону. Если не передумала.
Ядвига растянула губы в кривой усмешке, глаза вспыхнули колдовской зеленью. Черты лица заострились. Ведьма, настоящая ведьма из страшных сказок!
Даже волки присмирели, опасливо косясь на нее.
Мало ли…
— Веди, давай, старый пень. Я не передумаю.
— Ну и я, стало быть, тоже, — прошептал нелюдь.
Развернулся к названной сестре спиной и шагнул в живой сумрак ночи. Стая радостно взвизгнула, сорвалась с места и понеслась вперёд, растекаясь между черных стволов всполохами метели.
Ядвига, опираясь на посох, двинулась следом. Не оглядываясь. Не проверяя, как раньше, не отстала ли внучка, не потерялась ли на путаных тропинках.
Лиза накинула капюшон куртки, натянула на замёрзшие ладони варежки и, негромко выругавшись, отправилась за бабушкой прямиком в лес.
*****
Мррр…
— Мурза, отвали, дай поспать!
Лиза отвернулась к стене и накрылась с головой тяжелой волчьей шубой, прячась от надоедливой усатой няньки. От твердой неудобной лавки болела спина и бока, нестерпимо затекла шея. Девушка свалилась под утро полумертвая от усталости, даже ботинки не сбросила. Какие там подушки с перинами?!
Так бы и закоченела в нетопленой пустой избе, если бы кто-то заботливо не растопил печь и не накрыл непутевую ведьму оставленной в наследство волчьей шубой. Ещё сунул под голову жёсткую, пахнущую сухими травами подушку и стянул набитые снегом ботинки. Даже мокрые носки снял, и сушиться повесил.
Не иначе выкормыш Никифора расстарался.
— Мррр! — кошка требовательно куснула хозяйку за ухо и тут же спрыгнула на пол, нервно дернула хвостом и громко мяукнула, мол, вставай, лентяйка! «Лентяйка» жалобно застонала.
Скрипнула низкая дверь, впуская в жарко натопленную избу стайку снежинок, тусклый свет раннего утра и невысокого паренька с желтыми глазищами, смешно оттопыренными ушами и длинными рыжеватыми волосами, заплетенными в аккуратную косицу. На нем были растянутые спортивные штаны с лампасами и застиранная клетчатая рубаха без пуговиц. Под рубахой виднелась футболка с черепами и надписью AC/DC.
Ранний гость потоптался на пороге, не решаясь потревожить спящую хозяйку. Растерянно глянул на кошку, ища у той поддержки, и, наконец, набравшись смелости… тихонько кашлянул в кулак.
Мурза презрительно фыркнула. Чем ввергла паренька в ещё большее смущение.
— Мурза, я сказала, сгинь! — послышался с лавки хриплый голос.
— Это я — Кузя. Там…это…скоро придут... к вам…к нам, — домовик вжался в стену, часто заморгал, но пересилил себя и уже более внятно продолжил.
— Вы велели разбудить на рассвете. Напомнить, что сегодня «должны заявиться важные гости, чтоб они все сдохли», — он старательно скопировал недовольные хозяйские интонации. — Я все приготовил!
Шуба заворочалась. Лиза неуклюже выбралась из-под тяжёлого меха, опустила босые ноги на пол. Взъерошила растрепанные короткие волосы. После бессонной ночи глаза пекло, голова гудела, в горле саднило. То ли от пролитых слез, то ли от безумной ворожбы на лютом морозе.
— Кофе сваришь? — ведьма глянула на домового исподлобья и криво улыбнулась. Хотелось подбодрить нелюдя, но, глядя на ее опухшее лицо и синяки под глазами, тот ударился в сантименты.
— Давайте я вам лучше нормального чая заварю. По моему рецепту. И каши принесу. С зайчатиной…Я много наварил. Ну, как Мурза приказала.
Лиза забралась с ногами на лавку, укуталась в волчью шубу. Неужели она так несчастно выглядит, что даже это чудо лопоухое ее жалеет? При мысли о еде к горлу комом подкатила тошнота.
— Чаю. Крепкого, — наконец прохрипела девушка. — Без меда и ягод. Понял?
Домовик коротко кивнул и кинулся выполнять наказ. Кошка запрыгнула на колени своей любимице и принялась громко мурлыкать, подставляя гибкую черную спинку. Заботится, негодница...
Лиза сгребла кошь в охапку. Мурза ласково потерлась усатой мордочкой о хозяйскую щеку, но тут же нетерпеливо вывернулась из рук и спрыгнула на пол. Зачем-то крутанулась на одном месте и принялась деловито обнюхивать темные углы, щели в полу, дверной косяк и оконную раму, будто проверяя надёжность и прочность их лесного убежища. Кузя, отвлекшись от готовки, внимательно и чуть ревниво следил за черной бестией. А та, закончив обход, устроилась под потолком и уже оттуда благосклонно кивнула нелюдю, мол — сойдёт. Тот заметно расслабился. Лиза, с интересом наблюдавшая за этой сценой, хмыкнула. Она-то знала, что Кузя, хоть и с придурью, но мальчишка старательный и свое дело знает.
Изба без домового духа ветшала на глазах. Никакие заклятья не помогали. Ещё пару лет, и рухнула бы крыша, в труху превратились бы стены. А этот, поди ж ты, сумел накрепко сродниться с домом. Вдохнуть в него новую жизнь, исцелить от разъедающей пустоты и одиночества.
Лиза коснулась ладонью теплого дерева, погладила шершавый бок древнего сруба. Ещё непонятно, кто кого исцелил. В городе Кузьма так и не смог прижиться. После гибели хозяев и сожженного дотла родного села, домовой от людей шарахался, машин и прочей техники боялся до жути, мог затаиться на несколько дней в подполе, заслышав громкие хлопки мотора. Вот Никифор и отправил найденыша в лес, стеречь ведьмино логово.