Кувырком (ЛП)

− Нет.
Слово всего из одного слога, но такое четкое. И так приятно ощущается во рту. Почти так же, как имя Челси. Я знаю, что я за человек и на что способен. И что важнее всего, чего не буду делать ни в коем случае. Никогда больше.
− Я отказываюсь, мистер Адамс.
Босс щурит глаза, будто плохо меня видит.
− Позвольте спросить, почему?
− Потому что он виновен.
− Он лично вам в этом признался?
− Нет. Но мне прекрасно известно, что он бьет жену.
Щеки босса покрываются краской ярости, грудь раздувается. Любопытно, он на самом деле настолько слеп или намеренно закрывает на всё глаза? В любом случае, мне насрать.
− Уильям Холтен − наш клиент, и, более того, мы дружим свыше сорока лет. Он заслуживает защиту.
− Не мою, — качаю головой с презрительным взглядом.
Губы Адамса сжимаются в маленькую недовольную жопку.
− Мистер Бекер, советую вам хорошенько обдумать свои следующие слова, потому что от них зависит ваше буду…
− Я увольняюсь.
− Джейк, — сквозь зубы предостерегающе шипит Стэнтон. Но мне по барабану.
− Заявление будет у вас на столе завтра утром, мистер Адамс. Он ваш друг, вот сами и защищайте этот кусок дерьма.
Адамс задирает нос.
− Считайте, ваше увольнение принято. — И уходит.
Как камень с плеч.
Никогда не умел подчиняться.
− Джейк, что ты наделал? — восклицает София, обеспокоенно прищурившись.
Целую ее в щеку.
− Поступил правильно. − Хлопаю Брента по спине, пожимаю руку Стэнтону, лыбясь как проклятый Эбенезер Скрудж рождественским утром. − И это оказалось поразительно легко.
Иду к выходу.
− Увидимся позже, ребята. Спасибо! Не знаю, сколько времени у меня ушло бы, чтобы вытащить голову из собственной задницы, если бы не вы трое.
− Я бы прекрасно обошлась без этого образа в голове, − ворчит София, и я смеюсь.
Стэнтон напутствует:
− Иди к ней, мужик.
Именно это и планирую.
Прежде чем ехать к Челси, заскакиваю на минуту в прокуратуру. Поднимаюсь на лифте в кабинет Тома Колдуэлла. Тот на месте, как я и предполагал.
Прислонившись к косяку, оглядываюсь.
− Места маловато. Я знал, что они у вас крошечные, но чтобы настолько! Если посадить сюда собаку, можно схлопотать обвинение в жестоком обращении с животными.
− Ты здесь по делу или только помериться размерами кабинетов, Бекер?
Киваю.
− Слышал о Холтене?
− Конечно, именно я буду выступать на стороне обвинения против этого сученыша. Почему ты не в участке, защищая его хрупкую натуру от назойливых вопросов? — Надо быть глухим, чтобы не расслышать едкий сарказм.
− Я отказался его представлять.
У Тома чуть глаза из орбит не вылезают.
− Кроме шуток? Джонас, наверное, рвет и мечет.
− Я уволился, — пожимаю плечами.
− Хм. — Колдуэлл внимательно меня рассматривает. — Не думал перейти на сторону светлых сил? Ты бы нам пригодился. Найти местечко в одной из этих клетушек не проблема.
Хмыкаю.
− Нет… сажать людей не в моей натуре. Одна красивая женщина однажды сказала, что я по натуре больше защитник. — Подхожу к столу и вынимаю из кармана визитную карточку. — Просто хотел попросить передать Сабрине Холтен. Мой домашний и мобильный на оборотной стороне. Скажи ей, я хочу помочь.
Колдуэлл смотрит на визитку.
− В чем?
Сую руки в карманы.
− В чем угодно. − Поворачиваюсь и ухожу.
− Джейк.
Оглядываюсь.
− Что?
Он колеблется, но затем решается.
− Мы тут с Челси разговаривали на днях. Ну знаешь, из разряда — у меня нет к тебе тех чувств. — Рисует пальцами кавычки. — Я во френдзоне. — Пожимает плечами. — Я подумал, что тебе интересно будет об этом узнать.
Настроение сразу же улучшается.
− Да. Спасибо, Том.
− Увидимся, Джейк.
Надо же, Колдуэлл, оказывается, не такой уж и засранец.
  
Глава 28
 
Когда подъезжаю к дому, дети играют на лужайке. Райли приглядывает за Риган, Рори гоняется за визжащей Розалин, Рэймонд отрабатывает трюки на скейтборде.
− Надень чертов шлем, Рэймонд!
Закатывает глаза, но шлем надевает.
 
− Дж — е–е — е–йк! — пищит Розалин так, что чуть кровь из ушей не идет. — Спаси! — Бросается ко мне. На пятки ей наступает брат с извивающейся гусеницей в руках. — Рори сказал, что засунет мне в ухо гусеницу, а та съест мне мозг и отложит яйца, а когда вылупятся маленькие гусенички, голова взорвется!
Пронзаю хулигана тяжелым взглядом.
− Ты что творишь?
Шкодник пожимает плечами, ласково поглаживая насекомое.
− Ей надо научиться не верить всему, что говорят.
Не успеваю вымолвить и слова, как Райли кричит со стороны дома:
− Я спасу тебя, Розалин! — И выпускает в воздух струи воды из двух автоматических водяных пистолета.
− Ура! Водяные пистолеты! — почти одновременно восклицают Розалин и Рори и вопя срываются с места.
Приложив ладони ко рту, напоминаю:
− Не подходите к бассейну!
Минуту наблюдаю за ними, наслаждаясь поднявшейся внутри радостью. Потом захожу в дом. Челси на кухне, натирает столешницу. Распущенные волосы лежат мягкими шелковистыми волнами, а джинсы и футболка выглядят на ней соблазнительнее любого вечернего платья.
Когда вхожу, поднимает глаза.
− Привет. Не знала, что ты сегодня заедешь.
Не трачу ни секунды на бесполезные размышления. Честно говоря, я ждал слишком долго.
Подхожу к ней, обхватываю лицо ладонями и целую. Целую нежно и упоенно, крепко и требовательно. Целую, пока она не начинает стонать, вцепившись в меня, так как ноги больше не держат.
Ласкаю ее щеки и заглядываю в чудесные голубые глаза. Голос звучит хрипло и сдавленно:
− Я люблю тебя.
Челси отвечает затуманенным взглядом, улыбаясь робко и с надеждой.
Сначала.
Но потом вспоминает всё, и улыбка увядает. Отстранившись, отступает. Складывает руки на груди, напускает безразличное выражение на лицо.
− Когда это ты пришел к такому выводу?
Может сомневаться во мне сколько душе угодно, я никуда не уйду.
− Я понял это уже некоторое время назад. Просто… решил перестать вести себя как идиот. Перестать сопротивляться. — Киваю в сторону окна, откуда доносятся вопли пяти чертенят. — Их я тоже люблю, если ты еще не поняла. Они ужасны и идеальны… и я люблю их как родных. Будто это наши с тобой дети.
Челси кусает губы, глаза наполняются слезами. Подхожу ближе.
− Пожалуйста, не плачь. Я люблю… — голос прерывается, горло горит, глаза щиплет. — Я люблю тебя.
Челси фыркает, снова скрещивает руки на груди и изо всех сил пытается выглядеть непреклонной.
− И я должна просто забыть последние недели? Все твои слова, твою холодность?
Потираю затылок.
− Я надеялся, что… ну да, забудешь.
Смотрит в пол.
Подхожу к ней, приподнимаю пальцами подбородок.
− Я пытался тебя защитить. Хотел для тебя лучшего. Для детей. Хотел, чтобы рядом с вами был хороший мужчина. Себя же не считал достойным. Не думал, что смогу быть тем, кто вам нужен.
Всматривается мне в глаза.
− А теперь?
− А теперь знаю, что смогу. Потому что… потому что никто не полюбит тебя сильнее. Не будет нуждаться сильнее. Ты для меня − все. Важнее тебя нет ничего.
Челси начинает плакать. Делает шаг вперед.
− Больше не делай мне больно.
− Никогда.
− Не бросай меня снова.
− Не смогу.
Кидается мне в объятия и так сильно обнимает, что не могу вздохнуть. Лучшее ощущение на всем гребаном свете. Через секунду ее губы прижимаются к моим. Она обхватывает мою талию ногами, будто хочет стать еще ближе. Целует глубоко и крепко, словно не может насытиться. Впиваюсь пальцами ей в спину. Наши сердца грохочут как сумасшедние.
Посадив Челси на стол, прижимаюсь изо всех сил и задираю футболку, умирая от желания ощутить ее кожу.
− Дети, − выдыхает она.
Целую ее шею, ушко, прекрасное лицо.