Раиет (ЛП)

Он попытался заговорить снова, но я начал громче стучать лезвиями по решетке, расхаживая вперед-назад и крича, чтобы меня выпустили. Однако Господин даже не оглянулся в мою сторону. Он продолжил говорить, сообщив толпе, что перед финальным матчем будет небольшой бой: мой.
Движение позади заставило меня обернуться, и я увидел нескольких охранников у двери камеры.
— Заткнись, черт возьми! — прорычал один из них, но это только подлило масла в огонь моей ярости.
Сжимая свои Кинжалы, я бросился к двери. Охранники отскочили назад, высоко подняв оружие. Один из них приставил необычный пистолет к моей груди. Когда я отступил, чтобы снова броситься в атаку, что-то выстрелило из пистолета и застряло у меня в груди. Я посмотрел вниз и увидел, что маленькая гранула попала мне на кожу. Я оглянулся, взбешенный тем, что в меня стреляли. Пошевелил ногами, чтобы наклониться и ударить охранника, но мои ноги внезапно налились свинцом, а зрение начало затуманиваться.
— Прямое попадание! — выкрикнул один из них, когда мир накренился в сторону, и я пошатнулся, пока не ударился о стену камеры.
Я услышал звук открывающегося замка, увидел размытые очертания нескольких охранников, одетых в черное, заполнивших камеру. Чьи-то руки схватили меня и потащили из камеры в коридор. Мои ноги пытались найти опору на песке, но мышцы проигрывали это сражение.
Охранники бросили меня на землю. Я упал с глухим стуком и моргнул. Мое зрение немного прояснилось, но движения были замедленными, конечности двигались на секунду позже, чем я им приказывал.
Охранники окружили меня, подняв оружие. Мне удалось принять сидячее положение, как раз в тот момент, когда в поле зрения появились две ноги. Две ноги в черных ботинках.
До меня запоздало дошло, кому принадлежали эти ноги, когда они замахнулась мне по ребрам. Я упал на землю, крупные песчинки попали ко мне в рот. Я выплюнул песок и попытался сесть, но как только это сделал, эти ноги ударили меня по лицу. Я ощутил вкус крови у меня на языке.
— Ты жалкий кусок дерьма! — прорычал голос, пока я лежал.
Это был голос Господина. Пальцы схватили меня за волосы и откинули назад мою голову. Лицо Господина то появлялось, то исчезало из фокуса, когда он впивался взглядом в мое лицо.
— Вы думали, что сможете восстать? — тихо огрызнулся он. — Ты думал, что сможешь победить меня в моей собственной гребаной яме?
Я пытался сказать ему, чтобы он отвалил. Что он причинил боль 152-ой, посмел закрыть себя ею, но ничего не вышло. Руки Господина отпустили мою голову. Он хотел, чтобы я стукнулся ею об пол, но я боролся, чтобы держать ее высоко. Господин смеялся надо мной, одурманенным наркотиками и теряющим силы.
— Ты думаешь, что сможешь сражаться? — язвительно спросил он.
Затем Господин посмотрел на охранников.
— Пусть чири быстро заканчивают уборку трибун и ямы.
Он пнул меня ногой, а затем сказал:
— Затем тащите его в туннель. Он будет сражаться. И сегодня вечером он, наконец, умрет.
Господин ушел, а я лежал на твердом песчаном полу, прокручивая в голове его слова. «Затем тащите его в туннель. Он будет сражаться. И сегодня вечером он, наконец, умрет…»
Испуганное лицо 152-ой всплыло у меня перед глазами. Даже накачанный наркотиками, я уперся руками в пол и заставил себя сесть. Мои руки дрожали от напряжения, но я держался, вспоминая, как кричала 152-ая, пока Господин выставил ее перед собой, когда 667-ой и 140-ой бросились в атаку. Гнев закрутился у меня в животе. Я протянул руки, нащупывая Кинжалы, лежащие рядом со мной. Обхватив руками рукоятки, я почувствовал себя лучше, зная, что держу в руках холодную сталь. Я сражался с этими Кинжалами так долго, что молился, чтобы мое тело вспомнило, как вести бой.
Я должен попасть в финал. Я должен жить ради 152-ой.
Пошевелив ногами, я сумел заставить себя встать, покачиваясь, когда мои ноги почти подкосились. Я стиснул зубы, когда у меня закружилась голова. Вокруг меня раздались ухмылки и смех. Охранники насмехались, пока я пытался встать, их голоса звучали в моих ушах как колокола.
 
Откуда-то издалека донесся свист, и чья-то рука подтолкнула меня вперед, когда я, спотыкаясь, добрался до туннеля. В туннеле было темно. Мое зрение пульсировало и мерцало черными пятнами, когда свет в конце обжег мне глаза.
— Вперед! — скомандовал голос.
Я представлял лицо 152-ой, когда толкал свои свинцовые ноги вперед. Мои плечи ударялись о стены, когда я, пошатываясь, двигался в сторону ямы. Толпа притихла, когда я проходил мимо. Я поднял голову, но зрители были размытой линией в темноте.
Я пытался найти ее глазами, но не смог. Я замер, прислушиваясь к своему противнику. Но услышал поздно, но все же услышал. Ворчание мужчины, поднимающего что-то тяжелое. Легкий ветерок колыхнулся у меня на затылке, и я пригнулся, как раз в тот момент, когда что-то похожее на цепь качнулось там, где только что была моя голова. Держа свои Кинжалы наготове, я повернулся и замахнулся, чувствуя изменение веса, когда я с чем-то столкнулся. Я знал, что ударил своего противника, но ударил его недостаточно глубоко.
Я покачал головой, отступая на несколько шагов. Моргнул, чтобы избавиться от тумана в глазах, как раз вовремя, чтобы увидеть высокого мужчину, бегущего ко мне, цепь кружила над его головой, к концу было прикреплено что-то круглое.
Я нырнул на землю, когда шар на конце цепи врезался в песок рядом с моей головой. Затем выставил ногу, когда боец прошел мимо, повалив высокого мужчину на землю. Мои ноги были недостаточно сильны, чтобы удержать равновесие. Мне нужно было довести это убийство до конца. Это был мой единственный шанс.
Шум толпы усилился. Опустившись на колени, я осмотрелся вокруг. Я не мог определить, где находится мой противник. Внезапно толстая цепь вокруг моего горла перекрыла мне дыхание. Опустив клинки, я протянул руку и попытался вырваться, но хватка моего противника была слишком крепкой. Я вцепился в его руки, напрягая пальцы, но он не двигался. Молясь, чтобы это сработало, я наклонился вперед. Резко приподнявшись, я врезался затылком в то, что, как надеялся, было его носом.
Я услышал хруст ломающейся кости. И воспользовавшись кратким ослаблением его хватки на цепи, вырвал металл из его рук и бросил его через яму. Я не был уверен, как далеко это получилось сделать, но у меня не было возможности проверить, так как мой противник перевернул меня на спину и оседлал мою талию. Его руки обхватили мое горло. Он сжал, снова перекрыв доступ кислорода. Я задергал ногами, пытаясь сбросить его с себя. Он держался крепко.
Черные пятна начали заполнять мое ограниченное зрение. Мои глаза начали закрываться. Я хотел отпустить его. В тот момент мне захотелось отдаться тьме. Но когда мой разум прояснился, на пороге смерти, красивое улыбающееся лицо моей женщины заполнило пустоту. Ее лицо, когда я брал ее, потому что мы оба этого хотели. Потом я представил, как ее бьет Господин, как он выставляет ее перед собой, чтобы защитить свою жалкую задницу.
Я не мог оставить ее одну.
Моргнув, я открыл глаза и пошевелил вялой рукой. Я начал подтягиваться, чтобы попытаться отбиться от своего противника, когда моя ладонь наткнулась на холодную сталь. Мое сердце забилось от надежды, когда мне удалось взяться за рукоять. Рука дрожала, я доверял своим мышцам, которые помогут мне закончить этот поединок.
Я попытался сделать глубокий вдох, но дышать было невозможно. Зная, что нахожусь на грани потери сознания, я использовал остаток своих сил, чтобы поднять Кинжал и прицелиться в голову противника. Лезвие уперлось во что-то твердое, и когда пальцы отпустили мою шею, и теплая жидкость брызнула мне на лицо, я понял, что попал ему в череп.
Тело бойца повалилось в сторону, и рев толпы стал оглушительным. Я задыхался, мое горло горело, когда я втягивал столь необходимый воздух. Но внезапно я не мог пошевелиться. Мышцы были истощены, наркотик наконец взял надо мной верх.
Я не был уверен, как долго оставался в яме, но чьи-то руки обхватили меня, подняли с земли и начали вытаскивать из ямы. Прежде чем добрался до туннеля, я нашел в себе достаточно сил, чтобы повернуть голову к трибунам, туда, где сидел Господин. Он глядел мне вслед с яростью во взгляде, но 152-ая смотрела с облегчением. Мне показалось, что я улыбнулся ей, но так как на меня действовали наркотики, я не мог быть уверен.