Раиет (ЛП)

Даже если это означало лишение меня свободы воли.
Даже если это означало отдать Господину все, что у меня осталось.
***
— Они хороши, — сказал 667-ой, когда мужчина со шрамом вышел из ямы в туннель.
Мы наблюдали за длинноволосым грузином и русским со шрамом. Они убили своих противников в течение нескольких секунд после выхода на арену. Грузин пронзил своими саями глаза противника. А русский со шрамом проломил пиканой череп. Ни один из них даже не вспотел.
Подошел охранник и указал на 667-ого. 667-ой взял свое оружие в руки и повернулся, чтобы пойти и подождать своего выхода в туннеле. Турнирные бои быстро изменили ситуацию. Не успел закончиться один бой, как начался другой. Я смотрел бои всю прошлую ночь и сегодня. Толпе это нравилось. Она была кровожадной. Но Господин все это время сидел неподвижно. 152-ая оставалась у его ног, редко поднимая глаза.
Я мог бы с уверенностью сказать, что Господин хотел большего от боев. Его зубы скрежетали друг о друга, когда грузин и русский легко победили своих противников. Господин жаждал зрелищ. В своей яме он дорожил не смертью, а борьбой за жизнь.
Толпа взревела, когда мужчина выбежал в яму. У него была гладко выбритая голова и бледная кожа. На груди тату с номером 289. Он был крупным и носил молоток в качестве оружия, но с той минуты, как белокурый чемпион России, 818-ый, выбежал в яму, все поняли, кто победит. Кастет блондина был наготове в его руках.
Он рванул вперед, увеличивая скорость по мере приближения. Крупный боец взмахнул своим молотком. Но с идеальной точностью блондин нанес три удара своему противнику. 818-ый пробежал мимо него, оставив своего противника в шоке, но все еще на ногах. Мужчина посмотрел вниз. Я проследил за его взглядом. Светловолосый русский стоял неподвижно, даже не оглядываясь. Внезапно его противник упал на колени. Я увидел, что у него было два прокола лезвием в животе и один прямо над сердцем. Как по команде, он перевернулся, и его тяжелое тело с глухим стуком упало на землю.
Развернувшись, блондин выбежал из ямы прямо в туннель.
140-ой вздохнул. Когда я посмотрел на него, он оглянулся на меня в ответ. Покачав головой, он сказал:
— Они проверят нас на мастерство.
Я согласился. Господин мог получить от этого турнира именно то, что хотел, — нового чемпиона. И меня. Мертвым.
Появился охранник и просигналил 140-ому, чтобы тот ждал в туннеле. Он ушел, а я крепче сжал свои Кинжалы, зная, что скоро придет и моя очередь. Охранник закрыл дверь в камеру, и я наблюдал за ямой, ожидая, когда выйдет 667-ой. Движение в глубине трибун привлекло мое внимание. Я прищурил глаза, увидев мону 667-ого в объятиях охранника. Точно так же, как и несколько дней назад, когда охранник приставил нож к горлу 152-ой. Он стоял прямо перед туннелем, в поле зрения 667-ого, когда тот выбежал.
Я наблюдал, как боец побежал к яме, спотыкаясь на каждом шагу, когда обходил арену. Он видел ее, видел свою женщину в объятиях охранника. Его лицо исказилось от ярости, когда он впился взглядом в Господина. Господин же едва отреагировал, если не считать легкой ухмылки, растянувшейся на его губах.
От волнения я покачнулся на ногах. Ублюдку это не должно сойти с рук. 152-ая подняла глаза, когда 667-ой начал издавать гневные звуки, ожидая своего противника. Она уставилась на чемпиона, затем проследила за его взглядом в дальнюю часть трибун. Я наблюдал, как ее глаза расширились, а рот открылся в шоке. Затем, как я и надеялся, она посмотрела на клетку, в которой меня держали. Я увидел мольбу в ее глазах.
Она хотела, чтобы я сделал так, как требовал того Господин. Она хотела, чтобы я жил.
Звук шагов, бегущих по туннелю, привлек мое внимание. 667-ой держал свои кортики в руках и принял первый удар шипастой дубинки своего противника. Его плечо стало усеяно десятками и десятками отверстий от шипов, и я знал, что он делает так, как приказал Господин.
Он устраивал шоу.
Я придвинулся ближе к решетке, когда 667-ой включил режим истребителя. Но как только он это сделал, боец замахнулся дубинкой на голову 667-го. Это произошло почти в замедленной съемке на моих глазах. 667-ой, инстинктивно защищаясь от удара, пригнулся и выставил свои ножи. Оба длинных клинка скользнули, как по маслу, сквозь грудь его противника.
 
Лицо 667-ого побледнело, когда он повернулся, чтобы посмотреть, как мужчина падает головой вперед на песок. Некогда возбужденная толпа теперь застонала от разочарования. 667-ой повернулся к трибунам как раз вовремя, чтобы увидеть, как Господин махнул запястьем охраннику, держащему мону 667-ого. Громкий, полный боли рев вырвался изо рта 667-го, когда охранник, не теряя времени, полоснул клинком по горлу его моны. Кровь немедленно хлынула из шеи белокурой женщины, и ее глаза расширились от смеси страха и шока.
Охранник бросил ее мертвое тело на землю, наклонившись, чтобы вытереть свой клинок о ее быстро пачкающееся платье. Мое внимание вернулось к 667-ому как раз в тот момент, когда он побежал вперед, и из его уст вырвался боевой клич. Сосредоточившись только на одном, он прыгнул на нижние уровни трибун, убивая всех на своем пути, пытаясь добраться до места Господина.
Толпа начала вскакивать со своих мест, когда из туннеля выбежал 140-ой с высоко поднятыми топорами. Он помчался по окровавленному песку, перепрыгивая через труп убитого бойца.
Мое сердце заколотилось от волнения, когда я увидел зрителей, бегущих к выходу, моих братьев, проливающих кровь, когда они мчались на Господина. Нуждаясь в том, чтобы помочь им, желая присоединиться к ним в уничтожении этого ублюдка, я начал реветь от разочарования. Я повернулся и ударил плечом в дверь камеры. Она не двигался, а охранники пробежали мимо моей металлической тюрьмы. К яме. Повернувшись лицом к решеткам, сквозь которые открывался вид на яму, я ударил по ним своими клинками.
— Выпусти меня отсюда! — требовал я и поднял глаза.
Когда я это сделал, страх окутал меня. 667-ой был ошеломляющим, все еще в нескольких рядах от того места, где сидел Господин… где он держал 152-ую перед собой, как щит. Прозвучал выстрел. Я понял, что 667-ой уже был застрелен, но все еще боролся за то, чтобы остаться в живых.
140-ой, однако, все еще мчался к Господину. Пули охранников пропускали каждое его движение.
— Нет! — закричал я, увидев, что Господин выставил 152-ую на пути 140-ого.
Я был в бешенстве, когда бросился на решетку, летели искры, когда металл сталкивался с металлом. Я хотел уничтожить Господина. Я хотел наказать его за то, что он использовал мою женщину в качестве щита и за убийство моны 667-ого.
667-ой, пошатываясь, поднялся на ноги, изрешеченный пулями. Но как только он это сделал, охранник двинулся за ним и послал пулю прямо ему в голову. 140-ой так и не услышал выстрела, который последовал за ним. Он поднял оружие, готовый ударить Господина, когда другой охранник выпустил пулю ему в затылок. Тело 140-ого напряглось, когда его череп раскололся, и рухнуло на ряд стульев под ним.
Какофония испуганных голосов и крики толпы были ничем по сравнению с ревом, вырывающимся из моего горла. Охранники двигались быстро, окружая толпу. Зрителей Господина заставили вернуться на свои места. Главный охранник появился секундой позже с группой чири. Он бил их дубинками, приказывая забрать тела убитых и убрать их с арены.
Но мои глаза оставались прикованными к Господину, когда он отпустил 152-ую, чтобы отряхнуть пиджак, как будто ничего только что не случилось. 152-ую трясло, она была бледна, как полотно, и слегка покачивалась на месте.
Выйдя на середину ямы, Господин поднял руки, когда его охранники высоко подняли оружие и заставили потрясенную толпу слушать. Когда они это сделали, Господин заговорил.
— Дамы и господа, я приношу извинения за этот небольшой несчастный случай. — Он выдавил улыбку, которую я ненавидел. — Это Кровавая Яма. Это кольцо смерти. Иногда бойцы забывают свое место.