Последняя пьеса Земли (СИ)

На территории было ни души. Они вошли в здание котельной и оказались в помещение наподобие небольшого цеха. Таня щелкнула фонариком и дала жесть идти следом. Цех был заброшен. В свет фонаря попался перевернутый стол, на полу валялся всякий хлам, типа дырявых ведер и битого кирпича.
Наконец они дошли до самого конца, Таня остановилась возле деревянной двери и стала открывать навесной замок. Через миг они вошли внутрь. Таня запалила керосинку. Это было небольшая коморка. У стены стояла сетчатая кровать, рядом с ней деревянный ящик, на котором и горела керосинка.
— Что это за место? — спросил Денис.
— Запасной аэродром. Подыскала его, когда с теми уродами связалась. Здесь они точно искать не будут.
— Но здесь…
— Одна кровать и холодно, — перебила Таня. — На втором этаже есть комната для дежурной смены. Как раз для вас. Можете там переночевать.
— Почему котельная? Многие уехали за города. Можно ведь было найти какую-нибудь квартиру?
— Не лучший вариант. Люди хоть и уезжают из города, но двери закрывают. Ты умеешь взламывать замки?
— Нет.
— Вот и я не умею. Значит что — ломать дверь? Чтобы ночь перекантоваться? Думаешь ломать дверь голыми руками так просто? Только зря время потеряем. К тому же не факт, что хозяин не вернется или не сидит в квартире с ружьем в обнимку. И даже если бы мы в такую квартиру попали — мародеров никто не отменял.
— Ладно, я понял, — сказал Денис и двинул на выход.
— Подожди, — Таня полезла в рюкзак и достала оттуда шар. Протянула Аленке. — Держи. Чтобы в темноте страшно не было.
— Что это? — спросила Аленка, покрутив его.
— Ночник.
Аленка щелкнула кнопкой. Ночник загорелся синим светом.
— Спасибо.
Таня протянули Денису запасной фонарик. Терещенко щелкнул кнопкой, положил руку на плечо дочки, и они вышли из каморки.
На втором этаже был длинный коридор. Слева и справа двери. Какие-то небольшие помещения. Терещенко понял это, пустив луч фонаря в помещение с открытой дверью.
В комнате для дежурной смены стояла сетчатая кровать и старое кресло. Аленка включила ночник и поставила на пол. Села на край кровати. Терещенко обвел комнату фонариком. На потолке были подтеки.
— А на чем я буду спать? — спросила Аленка. — Где моя подушка?
— Придется спать так.
— Я так не могу.
— Ничего не поделать, принцесса. Зато завтра ты будешь у мамы. Будешь лежать в мягкой кровати, и она будет читать тебе сказки. Но для начала надо потерпеть.
Аленка вздохнула и легла на бок, подложила руку под голову, а другой прижала к себе зайца. Денис выключил фонарь и сел в кресло. Заложил руки за голову и вздохнул, выпустив изо рта клубок воздуха. И Терещенко подумал, что будет хорошо, если бы чем-то укрыть дочь. К утру температура должна упасть еще больше. Сейчас снаружи было где-то около нуля.
Терещенко решил пойти поискать, чем можно укрыть дочь. На пороге Аленка окликнула его:
— Ты куда?
— Поищу чем тебя укрыть. Спи. Я буду рядом.
— Мне не холодно.
— Это сейчас не холодно. А утром — будет.
— Я боюсь одна.
— С тобой же твой друг? С ним же не так страшно?
— Вроде.
— Засыпай. Если что — зови.
Терещенко щелкнул кнопкой фонарика и вышел в коридор. Пошарил по кабинетам. Их содержимое уже давно растащили. Денис спустился на первый этаж и принялся осматривать цех. В нем тоже ничего ценного не нашлось.
— Чего бродишь? — из темноты донесся голос Тани.
Терещенко посветил на голос. Таня стояла в проеме коморки, прислонившись плечом к косяку.
— Я сначала подумала, что мародеры залезли. Думаю, чего они забыли. Ведь давно все, что можно, растащили.
— Ищу чем дочь укрыть.
— Ну, здесь ты точно ничего не найдешь. Попробуй поискать в соседнем здании. Там еще не все растащили. Но осторожней, там сторож.
Денис вышел из котельной и осмотрелся. Видимо под вторым зданием подразумевалась длинная одноэтажная постройка, пристроенная к кирпичной трубе.
Терещенко пролез через кусты, и шурша битым кирпичом подошел к зданию, а потом пошел вдоль стены. Осторожно открыл дверь. Вошел внутрь и оказался в коридоре. В стене были четыре двери. Денис включил фонарь и прислушался. Из самой дальней двери доносился звук радио. Значит, сторож там.
 
Терещенко дернул ручку первой двери. Заперта. Вторая дверь оказалась открытой. За ней было небольшая комнатушка. У стены стояли стеллажи, с коробками. Рядом с одной из коробок лежала сложенная полиэтиленовая пленка. И Терещенко подумал, что в принципе под такой пленкой должно быть тепло. Денис стянул ее со стеллажа и вышел в коридор.
У самого выхода замер возле пожарного шкафа. За стеклянной дверцей висел топор. Спать в брошенном цехе без оружия Терещенко совсем не улыбалось. Он открыл дверцу, снял топор с креплений и вышел из здания.
Когда он вернулся к дочери, та уже вовсю спала. Он развернул пленку и укрыл ее. Пленки хватило с избытком. С облегченной душой Денис выключил фонарик и бухнулся в кресло. Топор положил рядом с собой. Заложив руки за голову, принялся смотреть в потолок. От света ночника он был синий, а ржавый подтек в углу казался фиолетовым.
Наверное, впервые за все время Терещенко подумал, что будет делать после того, как передаст Аленку Лене. Было бы неплохо, если бы ему предложили остаться вместе с ними. Хотя с другой стороны, кому он там нужен? Он не ученый. А всего лишь водитель. Никому он та не нужен. Да и жить в одном бункере вместе с бывшей и ее хахалем так себе перспектива. Хотя с другой стороны, Аленка будет всегда рядом. За эти дни Денис к ней проникся душой. Но Денис чувствовал, что оставаться в бункере не его.
Можно было отправиться в Волгодонск к сыну. Только вряд ли сын будет рад его видеть. Отношения у них с ним так и не сложились и вряд ли сложатся.
Еще можно было вернуться в Армавир и провести остатки жизни в гараже со своей Волгой. Да вот только вернуться в Армавир проблематично. Еще раз пережить испытания, которые он пережил с детьми, у Дениса не было никакого желания. Так что возвращение отпадало.
В сухом остатке получалось, что Терещенко понятия не имел, что делать после того, как отведет дочь в бункер.
За размышлениями Денис не заметил, как погрузился в сон.
Снилась Денису его кошка по кличке Венера. Она часто снилась ему. И во всех снах она сидела у него на коленях, Терещенко ее гладил, а Венера довольно урчала. Чаще всего они находились дома. Только на этот раз, Денис осознал, что во сне он был в этом же кресле. Аленка мерно посапывала.
Он начал играть с Венерой ниткой с завязанной на конце бумажкой. И в какой-то момент кошка потеряла всякий интерес к игре, села, и стала смотреть на дверной проем. Такое поведение Венеры сильно удивило Дениса. Еще никогда она вот так внезапно не переставала играть. Кошка поднялась на лапы, и продолжая смотреть на темный проем двери, выгнула спину. Шерсть на ней вздыбилась. Венера зашипела.
Его разбудил крик дочери. Денис толчком проснулся. В голубом свете ночника предстала жуткая картина: Аленка сидела на кровати и вжалась в стену, широко раскрыв глаза. Над ней возвышался огромный паук. Морда была увешана глазами — словно каплями черной смолы. В них отражался свет ночника, и они хищно изучали дочь. Паук шуршал передними узловатыми лапами, словно предвкушая инфернальную трапезу. Денис туго сглотнул, взял топор, медленно поднялся с кресла и стал подкрадываться к внезапному гостю. Замахнулся топор и что есть силы дал им по темному телу монстра, вонзив лезвие по самую рукоять. Паук противно застрекотал. Терещенко вытащил топор, и за лезвием потянулась желтая слизь. Паук потерял всякий интерес к Аленке и развернулся к Денису. В следующий миг он набросился на Дениса, но Терещенко отпрыгнул назад, махнул топор перед мордой монстра. Аленка вскочила с кровати, схватила ночник и с визгом помчалась прочь.
На миг Терещенко остался в кромешной темноте, но благо фонарик у него был в кармане. Только он успел его включить, как паук обрушил на него удар передней лапы. Удар был такой силы, что казалось после него ребрам не сдобровать. Но боли он не почувствовал. Не до нее было. Терещенко отступил на шаг и устремил луч света в морду монстра.