Надвигающийся шторм (ЛП)

Брэдли Маркс, грузный гуру международного банковского дела, потягивал третий бокал вина. Амелия узнала Омара Фергюсона, еще одного сенатора, и генерального директора компании «Йетс Фармасьютикалс» Мередит Джексон-Купер, но остальные имена и звания ускользали из ее памяти, как вода сквозь пальцы.
Обычно она могла вспомнить всех. Она просто устала. Амелия выпрямилась на своем месте и разгладила салфетку на коленях. Воздух в зале был прохладным, и по ее рукам побежали мурашки. Ей нужно сосредоточиться. Отец ожидал от нее демонстрации красоты, обаяния и остроумия. Она еще раз улыбнулась Лопесу.
— Еще вина?
— Ваш отец — очень занятой человек, — тихо проронил сенатор. — Амбициозный мужчина.
— Вы имеете в виду Закон о безопасности и защите, полагаю. — Шел уже четвертый вечер круиза, а Амелии все не удавалось закончить с любезностями, до этого момента. Ее отец хотел объявить о его поддержке этого закона на Саммите Процветания через три дня. А до голосования в конгрессе оставалось меньше недели. Времени у нее практически нет.
Сенатор отхлебнул вина. Морщины, обрамляющие его рот, углубились.
— Я не совсем понимаю, как меня уговорили присутствовать. Боюсь, я уже старый человек и довольно закостенел, хотя ваш отец хочет убедить меня в обратном.
— Вы не думаете, что «Виталичип» поможет спасти сотни тысяч жизней? — спросила Амелия. — Он легко определяет наличие повышенного уровня антител в крови и распознает маркеры более тридцати заболеваний. Простое, неинвазивное сканирование на контрольно-пропускных пунктах в каждом городе позволит быстро выявить заразных людей и свести к минимуму распространение болезней.
— Это значительное преимущество, я согласен. Но хотя «Виталичип» может рекламироваться как устройство для спасения жизни населения, он гораздо больше, чем заявлено в рекламе. Граждане не хотят, чтобы каждый их шаг отслеживался.
— Но биоиндентификация помешает террористам взламывать смартфлексы и пересекать границы штатов и городов, чтобы избежать поимки, — мягко возразила Амелия. Хотя чип планировалось имплантировать на нижнюю часть запястья, он будет соединен беспроводной связью с нейронным процессором, встроенным в основание мозга. Его невозможно взломать или вырезать без предупреждения властей. — Мой отец говорит, что шестьдесят пять процентов американцев поддерживают предложенный закон.
Сенатор Лопес проглотил остатки вина.
— А остальные — нет. Включая президента Моргана.
— Возможно, вам стоит быть осторожнее с людьми, которых вы поддерживаете, сенатор Лопес, — заметил Деклан с другого конца стола, в его голосе прозвучали острые, как сталь, нотки.
Амелия вздрогнула. Она и не подозревала, что он прислушивается к разговору. За столом воцарилась тишина.
Ее отец наклонился вперед в своем кресле.
— Президент слаб. Он ничего не сделал, чтобы ликвидировать палаточные городки, возникающие у каждого контрольно-пропускного пункта штата и города, принося с собой болезни и насилие.
Сенатор Лопес поднял брови.
— Уверен, вы не возлагаете вину за эпидемию летучего гриппа на бедняков?
— Болезни распространяются в грязных, антисанитарных, зараженных условиях, в которых они предпочитают жить. — Ее отец все еще улыбался, но улыбка стала жестче, его губы растянулись, а между бровями появилась глубокая складка. Он ненавидел инакомыслие, особенно в подобной обстановке, особенно со стороны сенатора Лопеса, политика, которого отец презирал, но хотел иметь в своем кармане. — Президент Морган вредит нашим интересам своей политикой, направленной против безопасности государственной границы, и своим постоянным запретом на вооружение беспилотников.
Дебаты о вооруженных дронах продолжались, кажется, целую вечность. Некоторые люди взламывали своих дронов-охранников, и все равно оснащали их оружием. Она знала, что отец приказал Джерико добавить некоторые специальные функции. «Мы защитим своих, несмотря ни на что», — говорил он.
— Этот президент не сделал ничего, чтобы уничтожить внутренних террористов, этих так называемых революционеров, — добавил Деклан. — Мы находимся в шаге от переломного момента — из-за очередного теракта или эпидемии.
 
— Я не думаю…
Деклан фыркнул, прервав Лопеса.
— Люди уважают силу. Всегда уважали и всегда будут уважать. Единство через силу — ключ к восстановлению нашей страны.
Лопес вздернул подбородок.
— Я верю, что американцы все еще ценят свою свободу, во всяком случае, те свободы, которые у них остались.
Амелия беспокойно теребила свой браслет. Все шло не слишком хорошо. Как ее отец мог ожидать, что такой человек, как сенатор Лопес, изменит свои убеждения? Это просто невыполнимая задача. И все же, так или иначе, это будет ее вина. Казалось, отец ожидает от нее того, чего никто не может достичь, просто чтобы в случае провала было на кого свалить вину.
Деклан скривил губы, едва сдерживая усмешку.
— Все хорошее требует определенных жертв. Порядочным, законопослушным гражданам нечего бояться чипов биоидентификации или вооруженных беспилотников. Только тем, кто хочет уничтожить все, за что мы стоим. Террористам, не желающим ценить то, что дала им их страна, — только им стоит бояться.
— Политика Моргана ничего не делает для предотвращения терроризма. Вместо этого, только за последние два года у нас произошло семь терактов. Девятьсот убитых во время взрывов в Гарварде. Шестьсот пятьдесят, когда взорвалась столица штата Иллинойс, и еще одиннадцать сотен погибли в последовавших за этим беспорядках. Семь тысяч убитых во время скоординированных терактов на стадионах в Фоксборо и Лэндовере. Нужно продолжать? Европа расколота. Большая часть Южной Америки переживает разруху, их странами правят банды и террористы. Но Россия и Китай остаются сильными. Почему? Потому что они правят железным кулаком. Именно эта власть защищает граждан.
Лицо Лопеса вытянулось, когда он оглядел стол.
— Что вы предлагаете?
Деклан изогнул брови.
— Только одно. Если конгресс окажется таким же слабовольным, как и президент, кто-то другой вступит в дело и обеспечит безопасность, которую требуют граждане.
— Наша страна теперь свободна только по названию? — спросил Лопес, слегка повысив голос. Амелия в ужасе уставилась на него. Каждое его слово только еще больше злило отца.
— Это не по-американски, — хмуро заявил Брэдли Маркс.
Лопес поставил свой бокал с вином так сильно, что несколько алых капель брызнули на белую льняную скатерть.
— Верить в свободу — это по-американски.
— И у нас есть свобода! — заявил ее отец, его лицо помрачнело. — Но что такое свобода посреди страха и хаоса? США должны быть оплотом силы. Тяжелые времена требуют более жестких мер. Мы должны снова сделать нашу страну безопасной, убежищем в умирающем мире. Только тогда люди будут по-настоящему свободными.
— Боюсь, у нас с вами разные определения свободы, — жестко отметил сенатор.
За столом воцарилось напряженное молчание. Деклан сжал ножку своего бокала с вином. Отец, должно быть, невероятно напряжен. Он никогда не говорил так — по крайней мере, не на людях.
В ушах Амелии нарастал глухой рев. Она прочистила горло, положив руку на предплечье сенатора.
— Сенатор, вы без сомнения заботитесь о своих избирателях. Я уверена, они благодарны вам за отстаивание их интересов.
— Давайте за это выпьем, — громко объявила ее мать, поднимая свой бокал. — Мы все работаем на благо народа. В конце концов, именно с этой целью и проводится Национальный день здоровья. А теперь, кто хочет вкусных закусок из прошутто и дыни?
Вернулся официант, тот самый, который обслуживал их последние четыре вечера. Он был красив, с темными волнистыми волосами, бронзовой кожей и мальчишеским лицом. Он застенчиво улыбнулся ей, затем перешел на сторону ее отца.
— Могу я принять ваш заказ, сэр?
— Мне охлажденную слабосоленую икру. — Деклан наклонил голову в сторону Амелии. — Ей — хвост голубого омара, с карамелизованным маслом.