Гусары, молчать!. Тетралогия (СИ)

– Нет, я пустой, – было бы настроение – можно было бы пошутить или пообщаться, но и этого у меня нет. И так с Любомиром выложился, а тут вновь придётся биться.
Охранник всё равно проверил меня, после чего разрешил спуститься вниз. Ну и какой смысл в его вопросах, в таком случае? Это я мог пошутить, что бомбу проношу, что он делать бы начал?
«Мля, фантазия, ты не в ту сторону работаешь!», остановил я тот бред, что транслировался мне в голову. Едва получилось прекратить думать о том, какие отверстия мне просвечивали бы, чтобы удостовериться, что бомбы нет.
Софья спустилась куда раньше меня. Занятно, что она максимально расслаблена. Никакой максимальной концентрации, словно на прогулку вышла. Может и забыла, для чего мы здесь, едва меня заметив? Полумрак, полная тишина, поскольку через защитный купол не пробивается ни звука. Эдак сейчас разденется и приставать начнёт…
– Начали сражение! – прозвучал гонг, но мы как стояли, так и продолжаем стоять, ничего не предпринимая.
Только я подумал о том, что можно что‑нибудь забавное ляпнуть, как вспомнил о словах охранника. Не хочу, чтобы мои шутеечки разнеслись по всей России, лучше промолчу.
Софья тоже молчит и смотрит на меня.
«Млять, мы так долго стоять можем», нахмурился я, делая шаг в её сторону.
Она стоит.
Делаю ещё шаг.
Стоит.
«Ай, ну и фиг с ним», забил на все предосторожности и подошёл вплотную, слегка обнимая девушку.
Она потянулась ко мне, я ответил на её поцелуй, ощущая, как она поднимает вверх правую руку. Сдаётся, значит.
– Будешь должен отработать, – шепчет она мне на ухо, когда мы вместе покидаем арену.
«Отработаю, что уж там…», мысленно усмехаюсь я. Стоило столько времени париться, переживая из‑за этого боя? Нет бы сразу мне сказать, что сдаться планирует, только нервы себе портить, пытаясь понять, как бы с ней поосторожнее обойтись…
Где‑то в лагере 
– Требую, чтобы его немедленно судили за подобное! – невысокий мужчина лет сорока с безумно писклявым голосом сидел напротив пятерки руководителей самых продвинутых и известных военных училищ в стране.
– За то, что он победил, да, вашего сына во время тренировочного боя? – спросил полковник Кутузов с явной насмешкой в голосе.
– Да как вы смеете?! Он опозорил не только нашего мальчика, но и нас! – теперь вступила в дело высокая и дородная женщина. Вот уж у кого столь мощный бас, так это у неё.
«Нашли же друг друга», подумал начальник Суворовского училища, пытаясь сдержать наползающую на лицо ухмылку.
– Мы уже пошли к вам навстречу, когда вы попросили перевода сына в другое место. Не вижу причин для того, чтобы удовлетворить эту просьбу, – ответил шестой член комиссии, который расположился слегка в стороне от всех, показывая, якобы, что он – третья сторона, которая ни в чём не заинтересована. До этого момента он не отсвечивал и не говорил вообще ничего, просто вслушиваясь в содержание этого скандала.
«Согласен, задолбали уже, целый час тут сидим и хернёй маемся, выслушивая этих дебилов», довольно кивнул полковник.
– Этот наглый простолюдин посмел поднять руку на аристократа! – взвизгнул отец Любомира, из‑за чего полковнику на несколько секунд почудилось, что где‑то рядом режут свинью.
– Знаете… – вновь привлёк к себе внимание неприметный шестой член комиссии. – Мне кажется, что вы живёте в какой‑то другой реальности, словно крепостное право до сих пор не отменили. Поэтому у меня возникает вполне резонный вопрос – как вы умудряетесь выживать там у себя?
– Нормально мы выживаем, не твоё дело, как мы с простолюдинами обращаемся, – презрительным тоном огрызнулась дама.
«Полная дура, им пиздец», полковник окинул эту тупую корову ошарашенным взглядом, понимая, что точно так же на неё сейчас смотрят все остальные его коллеги.
Дамочка забеспокоилась, уловив удивление в глазах руководителей военных училищ, но промолчала, даже не подумав извиниться.
– Ах, да, простите мою бестактность. Я – пятый советник Императора. Одной из моих обязанностей является контроль за отношениями между аристократами и обычными людьми… – по мере того, как этот невзрачный человек продолжал говорить, супружеская чета, целый час выливавшая грязь на всех и вся, бледнела всё сильнее и сильнее, потихоньку начиная напоминать белый снег.
 
– … поэтому – пошли вон отсюда, – закончил свою длинную речь Пятый советник, в которой он, абсолютно не переживая за моральную составляющую этой супружеской четы, прошелся как по ним, так и по их умственным способностям.
– Господа, вопрос закрыт, прошу вас оставить меня наедине с Кутузовым, – советник дождался, пока остальные не покинут помещение, после чего активировал защиту от прослушивания.
– Знаешь, а ведь я немного с ними согласен, этот твой Артём слишком много себе позволяет…
– Но‑но! Ты сам видел, что она первая потянулась! Вдруг твоя внучка из молодых, да ранних, как и вы сами? У Миши вон сын – ровесник твоей Софьи, кто знает, вдруг прадедушкой скоро станешь, – хохотнул полковник, перебивая советника.
– Да ну тебя…
– Не дури голову, давно сам таким был, когда учились? За любой юбкой бегал, пока тебя Тамара не захомутала.
– Он действительно настолько перспективен, насколько ты говоришь? Плевать на то, что простолюдин. Если из него получится сильный маг – закрою глаза и пусть творят, что хотят, – спросил советник после десяти секунд молчания.
– А, так вот, зачем ты сюда приехал, хотя и не собирался! – осенило полковника. – За внучку переживаешь
– Если свои когда‑нибудь появятся – поймёшь, – беззлобно огрызнулся советник.
– Мне кажется, что у нас появилась возможность вновь стать единственной страной в мире, у которых будет два живых представителя нулевого ранга…
  
Глава 8
 
Где‑то в лагере. Поздняя ночь/раннее утро 
Два уставших, но очень довольных человека развалились на большой кровати, пытаясь выровнять учащенное дыхание и успокоить сердцебиение. В помещении «пахло» сексом, бешеной страстью и радостью двух влюбленных, которые встретились после долгой разлуки
– Переезжала бы ты ко мне, надоело уже ловить тебя по всему миру, – немного мечтательно произнёс тот, от кого уж меньше всего можно услышать подобный тон.
Если бы в лицо глупо улыбающегося полковника заглянул Артём, он бы удивился тем преображениям, на которые способна мимика вечно сурового и властного руководителя Суворовского училища.
– Это моя последняя командировка, после чего меня обещают оставить в Москве. Придётся тебе возить меня с утра на работу, – промурлыкал женский голос.
У бедного первокурсника, опять же, если бы он находился тут, наверняка отвалилась бы челюсть в немом изумлении. Да, ему пришлось бы поближе взглянуть на лицо женщины, но и этого не хватило бы. Лишь после того, как он внимательно бы изучил открывшуюся ему внушительную грудь представительницы прекрасного пола, то смог бы окончательно увериться в том, что перед ним та самая «тупая репортёрша», которую он столь самозабвенно критиковал в своих мыслях.
– У меня много подчинённых, отвезут. Что, на самом деле последняя? – полковник повернулся на бок и внимательно уставился на свою пассию, словно ожидая, что этот мираж сейчас пропадёт, унося за собой все отголоски произнесённых слов.
– Да, пора уже и о детях задуматься… – грациозно потянулась женщина.
– О… – полковник понял, что он не так сильно и устал. Да и ночной сон слишком переоценивают, можно активировать «Восстановление сил» и продержаться следующий день без малейших проблем.
Некоторое время спустя 
– Кстати… Ты там про детей говорила… Что про пацанёнка скажешь? – спросил тяжело дышащий полковник, вновь откидываясь на кровать.
– Мужики. Нет бы комплиментов даме сделать, погладить немного, так они сразу о деле разговаривают, как своё получили, – женщина попыталась добавить немного стервозности и недовольства в голос, но у неё ничего не получилось.