Раз за разом. Doing it All over (СИ)

Джек пьет столько пива, сколько всегда, и у него больше нет проблем с сердцем. В свой последний день рождения ему было семьдесят три года, но он выглядит на пятьдесят из-за частых упражнений и активного отдыха. Когда «Виагра» только появилась, я в шутку спросил его (после нескольких кружек пива на рыбацкой лодке), не хочет ли он, чтобы я попросил Нину выписать ему рецепт.
Он похотливо посмотрел на меня и сказал: «Мне определенно не нужно ЭТО дерьмо, юноша. Я не настолько стар».
Так вот как прошла наша жизнь, как все обернулось по-другому с предзнанием. Я не изменил мир, всего несколько жизней в нем. Судьба вроде бы приняла нас, сделала нам скидку. Мы оставили след перехода в гладкой ткани того, что должно было быть, но, как я видел, след в основном сомкнулся позади нас, оставив лишь несколько волн, отмечающих наш проход.
Лишь несколько рябей.
Прекрасным апрельским днем 1998 года мне пришлось ехать в Спокан, чтобы забрать новый эхолот, который я планировал подарить Джеку на день рождения. Лора, которой было почти три года, и Джейсон, которому было семь месяцев, были со мной, так как это был день, когда Нина работала.
Как всегда, оказавшись в такие дни в Спокане, я заехал в травмпункт ненадолго. Нине, как и ее коллегам, понравилось несколько минут понаблюдать за детьми, а мне понравилось наблюдать, как моя жена выполняет свою работу. Я получил наибольшее удовольствие, когда мы пробрались внутрь, когда она была в середине процедуры, и мне удалось понаблюдать за ней за работой. Именно тогда я смог сопоставить Нину, которая была, с той Ниной, которая должна была быть. Именно тогда я ощутил, как я помешал судьбе, как бросил ей вызов, контролируя жизнь.
Мы провели около двадцати минут в кабинете врача, дети сидели на коленях у матери. Лора болтала о чем-то, используя свой словарный запас примерно из пятидесяти слов, в то время как Джейсон и я жевали чипсы из подноса, который кто-то принес. , которая только начинала выпячиваться в животе из-за присутствия еще неназванной Меган, которая находилась в ее животе четыре месяца.
Наконец медсестра просунула голову.
«Нина, — сказала она, — через три минуты мы вызвали скорую помощь с автопедиатрической скоростью двадцать миль в час. Положительная потеря сознания и повторные допросы. Также явный перелом голени-фибры».
Она вздохнула: «Спасибо, Джен», — кисло сказала она, передавая детей мне. «Ну что ж, долг зовет».
Мы обменялись поцелуями, и я взяла детей и вышла на улицу, к отделению скорой помощи, болтаясь там, пока скорая помощь, о которой они говорили, не подъехала.
Я смотрел на скорую помощь с ностальгией, как делал всегда, когда попадал в такие ситуации. Удивительно, как много я помнил из своей прежней карьеры, как сильно по ней временами скучал. Скорая помощь была 96-240.
Я вспомнил, что это была установка со странными проблемами с электрикой, из-за которых радиоприемники, электрические стеклоподъемники и усилитель руля иногда просто умирали, пока вы не заглушили двигатель и не запустили его снова. С водительского места спрыгнул фельдшер Роб Форхенд, начинающий пожарный, который когда-то был моим напарником на короткое время. Парамедиком, который выскочил из-за спины, был Джим Корган, один из старейших наших сотрудников. Он был номером один в списке старшин, и у него всегда был выбор смен, когда мы предлагали их. Он также страдал хронической болью в спине, опасной для бизнеса, и обычно четыре месяца в году уходил на работу. Я хорошо знал этих двоих, но они понятия не имели, кто я такой.
Я улыбнулась, когда они равнодушно посмотрели на меня, вероятно, решив, что я семья пациента, который вышел покурить или что-то в этом роде. Они вытащили своего пациента из буровой установки. Он был бродягой, одетым в лохмотья и сильно пахнущим алкоголем. Он был привязан к щиту, на шее у него был шейный воротник, к его рукам подключены два капельницы. Его стали подталкивать к входным дверям.
«Привет, Роб», — сказал я медику, улыбаясь. «Надеюсь, вы скоро свяжетесь с пожарной службой».
 
Он странно посмотрел на меня, пытаясь определить мое лицо, пытаясь понять, знает ли он меня.
Прежде чем он успел что-либо сказать, я повернулась к его напарнику. — Как дела, Джим? Рад тебя видеть. Как ты себя чувствуешь в последнее время?
Он посмотрел на меня с таким же выражением лица, наконец, ответив: «Ну, все в порядке».
— Хорошо, — кивнула я, перекладывая Джейсона на руки и снова хватая Лору за руку. — Я позволю тебе вернуться к твоей работе.
Я вернулся к своей четырехколесной «тойоте», оставив их озадаченные лица позади себя. Иногда я просто не мог устоять перед такими вещами.
Мы покинули травмпункт и направились в лучшие районы города. Мы взяли эхолот, и я решила угостить своих двоих детей жирным фаст-фудом из забегаловки. Нина определенно не одобрила бы это, но Джейсон еще не мог говорить, а Лоре не хватало словарного запаса или памяти, чтобы сдать меня.
Мы отнесли нашу контрабанду в ближайший городской парк. Знал ли я, что что-то должно произойти? Неужели меня привела туда судьба по неизвестным причинам? Может быть. Возможно, нет. Если да, то у судьбы есть добрая сторона.
В этот парк я когда-то водила свою дочь Бекки, когда она была маленькой. Я остановился на этом из ностальгии? Я остановился на этом, потому что вспомнил, что это хороший парк для детей? Я честно не знаю. Я вообще не помню, чтобы в моем сознании возникло видение Бекки, когда я решил остановиться на достигнутом. Мысли о Бекки всегда вызывали неприятные чувства вины и утраты, поэтому мой разум изо всех сил старался подавить эти мысли.
Но какой бы ни была причина, Лора, Джейсон и я вскоре оказались за одним из столов для пикника рядом с детской площадкой. Десять или около того детей разного возраста и роста играли на манежах, на качелях, на горках, а их родители, в основном только матери, сидели на скамейках или столах и присматривали за ними.
Дети ели куриные наггетсы и картофель фри. Они допивают свою апельсиновую газировку. Наконец Лаура отправилась играть в тренажерный зал с другими детьми. Я отнесла Джейсона к качелям и посадила его на детские качели. Его маленькие кулачки крепко сжимали цепочку, но на его лице была улыбка, когда я начал толкать его по все возрастающим дугам.
Потом это случилось.
"Качай меня, мама, качай меня!" — спросил позади меня девичий голос.
Я замер, волны мурашек бегали вверх и вниз по всему моему телу. Я почувствовал, что становлюсь липким. Я знал этот голос, знал его хорошо. Прошло более пятнадцати лет с тех пор, как я в последний раз слышал его. Я упорно боролся, чтобы не допустить этого в свои сознательные мысли. Но я ни на мгновение не усомнился, даже до того, как обернулся, чтобы посмотреть, что это был голос Бекки.
Я позволил своей голове повернуться на плечах, пока не увидел маленькую девочку. Ей было около трех лет, ее темные волосы были заплетены в косички, которые подпрыгивали вверх и вниз, когда она прыгала к качелям. На ней был синий джинсовый комбинезон и сандалии. Это была Бекки, в этом нет никаких сомнений. Ее лицо немного отличалось от того, что было раньше, отличалось лишь в самых тонких чертах, чертах, которые, вероятно, отражали разницу в отцовстве. Но у нее были такие же карие глаза, такие же каштановые волосы, такой же вздернутый нос, которые она унаследовала от своей матери. Меня захлестнуло резкое ощущение слияния реальностей, ужасное чувство дежавю, не похожее ни на что, что я когда-либо испытывал раньше.
Это чувство усилилось, когда я увидел, что Лиза идет к ней сзади. Она выглядела точно так же, как когда я видел ее в последний раз. В точку. На ней было легкое летнее платье до колен. Он был белого цвета с голубыми узорами на нем. Я вспомнил это платье, много раз видел, как Лиза носила его, когда мы отключали Бекки согласно нашей договоренности об опеке.
Бекки подбежала на полной скорости и запрыгнула на качели рядом с моими, одни из самых больших качелей, приземлившись на живот. Ее ноги оторвались от земли, и движение вперед заставило ее раскачиваться в этом положении. Она даже не заметила мужчину рядом с ней, который смотрел на нее, не дыша при этом, его рот был открыт от удивления. Ее все еще звали Бекки? Я знал, что это было, я просто знал это.