Вечность без Веры
– Ты иди, – сказала Вера, обращаясь к Лине, – я тебя сейчас догоню.
Когда Лина отошла, Вера выключила программу дешифровки и с недовольством достала флешку. Почти четыре часа работы насмарку.
Галерея второго этажа, где находился вход в зал, была переполнена. Вера заметила каштановые кудряшки Тани и копну светлых волос Иды и прибавила шагу. Поравнявшись с ними, она спросила:
– Вы знаете, что происходит?
– Понятия не имею, – ответила Ида, подхватывая Веру под локоть и притягивая к себе. – Может, речь о Сати?
– Надеюсь, – произнесла Вера.
Они замедлили шаг. Толпа воспитанников разделялась на два ручейка – в правый и левый входы в зал – и протискивалась через распахнутые двухстворчатые двери внутрь. Ида потянула Веру в левую очередь, хотя быстрее правой она не двигалась. Зал напоминал амфитеатр. От дверей между пластиковыми стульями, цветовая палитра которых варьировалась от белоснежного до темно-серого, параллельно друг другу вниз тянулись две лестницы, примерно до уровня первого этажа ПЭЦ. Внизу располагалась площадка тридцатисантиметровой высоты для выступлений. Посередине за трибуной стояла Катрина – в белой блузке и юбке, но с темными пятнами, растекающимися от подмышек в сторону объемной груди. Катрина лихорадочно вытирала пот с верхней губы и лба, хотя в помещении были прохладно. Сейчас она показалась Вере еще более взволнованной.
Рядом с Катриной стоял Хорд, директор ПЭЦ. Тонкие ноги-спички под грузным туловищем стремились друг к другу в районе коленок. Лысина блестела в ярком свете потолочных ламп. Правая сторона его лица была искажена уродливым шрамом от старого ожога. Когда в качестве топлива еще использовали бензин, он попал в автомобильную аварию, и его машина загорелась. Поговаривали, его еле удалось спасти. Почему он не прибег к лазерной коррекции шрамов, Вера доподлинно не знала, но иногда ей казалось, что он специально оставил свое лицо изуродованным, чтобы нагонять на воспитанников ужас.
– Не задерживайтесь в дверях, – прогремел на весь зал голос директора, усиленный незаметным микрофоном, который крепился, по всей видимости, к лацкану белого пиджака. Но была у неестественной громкости и оборотная сторона: Вера отчетливо слышала сипение единственного легкого.
Вера не любила пересекаться с директором. И отталкивало ее не только его обезображенное лицо и постоянное тошнотворное сипение. Хорд никогда не смотрел в глаза собеседнику, а его голос звучал каждый раз по-разному – то высоко, то низко, будто сбивалась программа настройки, – но всегда с металлическими нотками. Голосовые связки ему тоже частично удалили и заменили искусственными, вместе с легким, уничтоженным во время аварии.
Вера сосредоточилась на ступеньках. Более или менее свободными, как назло, остались только первые три ряда, поэтому спускаться пришлось дольше и аккуратнее – под ногами постоянно путались чьи-то балетки и ботинки. Пробираясь вслед за Идой, Вера увидела Макса. Его черные волосы были аккуратно причесаны и заметно выделялись на фоне коротких стрижек остальных воспитанников. Он сидел во втором ряду, а слева от него пустовали три места. Он подумал о ней и ее подругах. Может быть, она ошиблась, когда решила, что его не волнуют ее чувства? Да, наверняка так и есть. Вместо того чтобы бегать от Макса, ей стоит с ним поговорить. Вера потянула Иду за руку, кивая в его сторону.
Протиснувшись мимо шестиклассников, Вера села на стул рядом с Максом, Таня прижалась плечом к Вере, а Ида устроилась у прохода.
– Что-то происходит, – сказал Макс, обернувшись к ним. – Никогда не видел Катрину в таком состоянии.
Значит, Вере не показалось. Желудок стянуло в тугой узел от нервного напряжения.
– Как думаешь, что случилось? – спросила она.
– Честно говоря, даже представить себе не могу. – Макс пожал плечами.
– Прошу вашего внимания, – призвал к тишине Хорд, когда воспитанники расселись в зале.
Вера вместе с остальными повернулась и посмотрела на него.
– О результатах распределения вы узнаете, как обычно, на выпускном, но сегодня вы уже сможете прикинуть, что вас ожидает.
Вера откинулась на спинку стула.
– Мы подсчитали баллы после всех экзаменов, – продолжил Хорд. Голос его при этом неестественно зазвенел на букве «з» в последнем слове. – Каждый из вас – доказательство того, как важен ПЭЦ и как эффективна существующая программа. Некоторые из вас даже прыгнули выше головы, показав прекрасные результаты в предметах, где обычно были середнячками. Мы убедились в том, что второго шанса заслуживает каждый и даже перерывы в программе не могут вас остановить.
Хорд бросил на Макса короткий взгляд. Вера почувствовала прилив счастья, будто похвалили ее саму. Как же она была за него рада, искренне и без оговорок. Он действительно смог доказать всем, что его болезнь не преграда.
– Несколько человек удивили нас своими достижениями, – продолжил Хорд, – а некоторые подтвердили намеченные цели. Мы с радостью готовы объявить, что на первом месте рейтинга среди выпускников с рекордными тремя сотнями баллов находится, – он сделал многозначительную паузу, а потом громогласно объявил: – Макс!
Воспитанники потрясенно молчали.
– Ура! – вырвалось у Макса в повисшей тишине. Он сжал кулак и стукнул им по колену.
Откуда-то с задних рядов Лина воскликнула:
– А как же Вера?! Как же она…
Окончание предложения утонуло в резко обрушившихся на зал овациях опомнившихся воспитанников.
Вера заторможенно моргала. Слова директора напоминали туман – абстрактный и неуловимый. После семи лет она впервые не была на первой строчке рейтинга. Как это могло случиться? Похоже, Дальтон все-таки снял баллы, когда она затянула с усыплением морской свинки. И что это значит? Теперь распределение в Геном не было таким уж неотвратимым?
– Как ты? – прошептала Таня.
Вера обернулась к ней, на лице подруги отражалась жалость.
– Все в порядке. – Вера покачала головой. – Я допустила ошибку, и вот моя расплата. Все справедливо.
– Вы слышали, я на первом месте! – Макс толкнул Веру плечом. Его глаза лихорадочно блестели. – Я смог!
– Поздравляю, – искренне ответила Вера, повернувшись к нему. – Ты заслужил.
– Поздравляю, – сказали в один голос Ида с Таней.
Улыбка Макса стала еще шире, хотя в их голосах не чувствовалось особой радости. Это был его триумф. Лучший день в его жизни. Чего не скажешь про Веру. Чувство неопределенности разлилось в ее душе. Куда ее отправят после выпускного? Какая же глупая ситуация получилась! Выехать в путь, потерять карту и застрять на перекрестке без дорожных указателей – именно так Вера сейчас себя чувствовала. И рядом не было никого, кто мог бы ей подсказать, что делать дальше, куда свернуть, как добраться до конечной цели. Она сжала зубы, стараясь унять панику. Сати всегда помогала, а сейчас, когда она особенно нужна, пропала и не отвечала на звонки. Несправедливо!
С другой стороны… Вера встрепенулась. Сати проводила очень много времени в детском отделении. Даже если сегодня повысят Катрину, она не сможет дать детям необходимые ласку и заботу. Им не нужна еще одна безликая воспитательница, которая знает детей не по именам и голосам, а по количеству IQ-баллов. Зато Вера сможет восполнить появившийся пробел. Она знает всех детей, они ее любят, слушаются. Взять ту же Киру. Чем не идеальный пример Вериной незаменимости? Сати говорила, что ей не светит место в ПЭЦ, но теперь же все изменилось. Интересно, можно ли попасть на аудиенцию к Сентябрине и поговорить о своем распределении? Вера попыталась вспомнить, удавалось ли кому-то до нее встретиться с Сентябриной, но так никого и не вспомнила. Где обычная воспитанница ПЭЦ, а где вторая по важности персона в стране? Нет, решать Верину судьбу нужно было с кем-то из ПЭЦ. Но с кем? Сначала стоило пойти к классной руководительнице. Она знала Веру лучше директора.
В Вериных мыслях выстраивалась цепочка из людей, которые могли бы высказаться в пользу ее распределения в ПЭЦ.