Греховная погибель (ЛП)

— Мы с Крисиз по глупости поссорились. Это ничего не значило.
— Я говорю не о Крисизе.
Одновременно мы поворачиваемся к Легиону. Он округляет глаза, словно наши взгляды обнажают его. Две женщины, которые любят его: супруга его врага и дочь врага. Интересно, кого из нас он считает большей ошибкой?
— Давай, — говорит Адриэль, первой отводя взгляд, — приступим к работе.
Мы выходим на ринг, и в комнате воцаряется тишина. Грёбаные стервятники. Как будто они умоляют о драке. Адриэль ставит меня напротив себя, но не в боевую стойку.
— Вытяни руки ладонями вверх. — Я делаю, как она говорит. — Глубоко вдохни, позволь кислороду наполнить грудь, пока не почувствуешь, что она может лопнуть. Как будто твоё сердце — это воздушный шар, заключённый в кровь и кости. Когда выдохнешь, отпусти боль, страдание, радость. Что бы ты ни чувствовала, направь это, дай жизнь и позволь улететь из пальцев.
Я выгибаю бровь, чувствуя себя совершенно глупо. Ни за что на свете огонь не вырвется из моих пальцев.
Адриэль выдыхает раздражение.
— Ладно. Смотри на меня.
Она закрывает глаза, глубоко вдыхая, а когда медленно выдыхает, распахивает глаза, и в них отражается бледный шар белого огня, который порхает над её ладонью. Это восхитительно и завораживающе. И если бы я считала себя религиозной, сказала, что это свет Божий. Всего лишь пятнышко, но в этом огне определённо было что-то божественное.
Наша аудитория смотрит на это с различными оттенками веселья и благоговения. Несмотря на всё изящество и грацию, Адриэль по-прежнему остаётся одним из самых могущественных существ, когда-либо ходивших по земле. Белое платье, длинные каштановые волны, бледная кожа… легко забыть, что как ангел она — грозный противник. Мне лишь остаётся гадать, на чьей стороне она будет сражаться?
— Хорошо. Твоя очередь, — говорит она, сжимая кулак.
Я оглядываюсь, чувствуя на себе спине взгляды всех присутствующих.
— Я не могу.
— Можешь. Тебе был дан дар, Иден. Бог не совершает ошибок.
Ошибки. Именно это мне говорили всю жизнь — я ошибка. Но по какой-то странной причине меня создали с определённой целью. Жестокое обращение, голод, пренебрежение, нищета, насилие… Я пережила всё. А почему? Ночами было так холодно, что я должна была замёрзнуть до смерти, свернувшись калачиком на грязном матрасе в кишащей тараканами лачуге без электричества и отопления. Но каждое утро я просыпалась, хоть слабой и голодной, но живой. Как будто что-то внутри меня не давало сдаться и погибнуть. Что-то, чего я ни видела, ни прикасалась, ни попробовала на вкус, ни слышала, но знала, что оно там.
Адриэль.
Даже зная, что Уриэль создал меня, чтобы причинить боль её возлюбленному, она не дала мне умереть. Её присутствие поддерживало ровно настолько, чтобы сердце продолжало биться.
Я обязана ей хотя бы попытаться. Обязана перед самой собой доказать, что они неправы, я не ошибка.
Я поднимаю руки ладонями вверх и закрываю глаза. Я вспоминаю о том, что чувствовала, когда впервые проснулась в объятиях Легиона, всю эту безопасность и комфорт, о существовании которых раньше и не подозревала. И когда он прикоснулся ко мне, проведя мозолистыми подушечками пальцев по рёбрам, я, наконец, поняла, что значит быть любимой. Но именно тогда, когда он был глубоко внутри меня, наполняя до предела, я чувствовала вкус эйфории. Каждый удар был молитвой, каждый стон — свидетельством. Я видела Бога в эти моменты полного и абсолютного блаженства.
— К-хм, Иден?
Я открываю глаза при тихом звуке голоса Адриэль и ахаю. Мои руки охвачены белым пламенем. Не сфера, как у Адриэль, а что-то дикое, страстное. Нечто, рождённое эмоцией настолько чистой и глубокой, что у меня дрожат колени от её тяжести.
— А теперь попробуй изменить его. Вылепи что-нибудь доступнее.
— Как?
— Просто пожелай, Иден, — командует Адриэль, делая шаг вперёд. — Ты всё контролируешь. Огонь делает то, что ты приказываешь.
Глубоко вдохнув, я снова погружаюсь в это воспоминание, вызывая в воображении чувства чистого экстаза. Я помню, каково было, когда у меня все это отняли. Страх и ярость наполняют вены, как ледяная вода, гася пламенную страсть и заменяя её пылающим презрением. Они забрали у меня. Украли. Они раздели меня догола и изнасиловали, лишив крошечного зёрнышка счастья, которое удалось сохранить, несмотря на все уродства в жизни. А теперь… Теперь я бы взяла слова обратно.
 
Я смотрю на руки и вижу, как над ладонями плывут две пылающие сферы огня. На этот раз я не ахаю от удивления, не вздрагиваю и не уклоняюсь от власти. Я — сила.
— Хорошо, — хвалит Адриэль, делая несколько шагов назад, пока почти не касается каната. — Теперь, что ты можешь с ними сделать?
— Например? — Я знаю, что она спрашивает меня о том, о чём, я думаю, она меня спрашивает.
— Ты должен научиться сражаться.
— Знаю, — парирую я. — Но как я сделаю это здесь?
Адриэль вздёргивает подбородок, сжав кулаки.
— Ударь меня.
— Что? Нет. — Я качаю головой.
— Ударь по мне, Иден. Брось огонь и попробуй ударить меня им.
Я стискиваю зубы.
— Я не хочу.
— Почему? Ты хочешь учиться. Тебе нужно учиться. Так и будешь.
— Но…
— Но что? — Она выгибает тонкую тёмную бровь, бросая мне вызов.
— Я не хочу делать тебе больно, — признаюсь я, обводя взглядом зал. Все смотрят… ждут, когда я оступлюсь и покажу им, что я монстр, управляемый неуверенностью и ревностью. И если я причиню боль Адриэль — или что хуже — лишу их рычагов воздействия на Серафима.
Адриэль улыбается, и, хотя другим это может показаться милым, я вижу в этом вызов. Она либо не верит, что я достаточно сильна, чтобы причинить ей боль, либо надеется, что я так и сделаю, чтобы завоевать сочувствие. Любая ситуация для меня проигрышна.
— Ты же знаешь, что хочешь, — говорит она, подзадоривая меня. — Я вижу это в твоих глазах, Иден. Ты уже несколько дней умираешь от желания ударить меня. С тех пор, как увидела Легион и меня в коридоре.
Она знала. Знала, что я была там, и всё равно подошла к нему. После того, как накормила меня ерундой о том, как Легион выбрал меня, и что она не будет вмешиваться. Лживая, коварная сука.
— Думаешь, что знаешь его, и, возможно, до некоторой степени так и есть. Но ты никогда не сможешь узнать его так, как знаю я. У нас сотни лет совместной истории. Ты когда-нибудь спрашивала себя, почему он хотел снискать Божью милость? Почему боролся за искупление? Он хотел вернуться на Небеса. Хотел вернуться ко мне.
Это происходит так быстро, что я не смогла бы остановиться, даже если бы попыталась. С гортанным рыком я бросаю шары белого света в ангела, ответственного за всё это. Потому что, если бы не Адриэль, Легион никогда бы не пал. Если бы не она, Уриэль не пришёл бы на Землю в поисках мести. И если бы не она, я бы никогда не родилась.
Шары ослепительного света достигают своей цели за миллисекунду после того, как слетели с кончиков моих пальцев, и останавливаются всего в дюйме от Адриэль, которая подняла ладонь. Выражение её лица спокойное, почти холодное. Она даже не моргнула. Она знала, что я проглочу наживку. Что ей нужно было лишь разжечь ревнивую ярость, кипящую внутри, и я нападу. И теперь я это вижу. Легион не просто вдохновляет мою силу. Он же и моя слабость. Меня это слишком волнует. И это делает меня обузой.
Громкий хлопок раздаётся в нескольких ярдах от меня, и я смотрю туда, где Люцифер стоит с Айрин.
— Браво! Браво! — насмехается он и делает шаг вперёд, его движения текучи, как вода. — Боже, как выросла наша юная Иден. От кассира с минимальной зарплатой до нефилима, владеющего светом.
Если бы я могла унять дрожь в руках, отшвырнула бы его.
Адриэль поворачивается к Айрин и заговорщицки кивает ей. Затем снова смотрит на меня.
— Ты хорошо справился. Мы продолжим завтра.
— Нет. — У меня дрожат руки, но голос твёрд. — Сейчас.
— Тебе следует отдохнуть.
— Мне не нужно отдыхать. Я хочу продолжить.