Путь Анубиса (СИ)

 - Ага, - кивнул Вовка. - И не только. Они могут на расстоянии контролировать термоядерную реакцию и воспрепятствовать взрыву ядерной бомбы. А ты видел воинов с забралами? Это клоны. Немцы вывели здесь человека с оптимальными физическими данными для ведения боя в различных условиях, и начали клонировать его тело. При этом они программируют психику клонов. Пока их немного. Но фон Кранц сказал мне, что скоро они создадут тысячи подобных воинов, не знающих страха и обладающих непобедимыми боевыми качествами. 
 - Тебе фон Кранц рассказал? Интересно-то как. А что он тебе еще рассказал, - с нарочитым любопытством произнес Василий. 
 - А еще он мне сказал, что фюрер жив, - ответил Вовка. 
 - Фюрер? Какой фюрер? 
 - Тот самый. 
 - Это Гитлер, что ли? 
 Вовка молча кивнул. 
 - Он шутит. Гитлер капут. 
 - Фон Кранц сказал, что Гитлер жив и здоров. Немцы здесь раскрыли секрет долголетия. А как ты думаешь, сколько этому фон Кранцу лет? 
 - Ну не знаю, - Василий пожал плечами. - Может быть чуть больше пятидесяти. 
 - Ему сто девять лет, - усмехнулся Вовка. - Он воевал на восточном фронте, участвовал в битве под Сталинградом в армии Манштейна и на Курской дуге. 
 - Он сам все тебе это рассказал? 
 - Сам, - кивнул Вовка. 
 - Сочиняет все, - отмахнулся Василий. - Лапшу тебе на уши вешал, чтобы запугать. Дескать, мы самые крутые тут и с нами дружить надо. 
 - А я верю, что оно так, - мрачно произнес Вовка. - Смерть Гитлера была подстроена. Все шито-крыто. Двойника укокошили, труп в ковер завернули, облили бензином и подожгли. Обугленную головешку-то как опознаешь. В то время еще не было экспертизы по ДНК. А, может, кроме Гитлера еще кое-кто из главных нацистов в этом мире укрылся. 
 Вовка говорил, и Василий понимал, что тот через слова выбрасывает накопившееся нервное напряжение. 
 - Впрочем, мне где-то как-то нравятся идеи нацистов, - продолжал Вовка. - Они за строгий порядок в мире. Я читал "Майн Кампф". Гитлер там писал, что надо бороться с большевизмом, а не с Российским народом, придавленным коммунистическим сапогом. Он шел на восток, чтобы освободить нас. 
 Вовку понесло. Василий понимал, что тот говорит так специально, играя на публику прослушивающую их. Но все же ему было странно слушать эти слова из уст тринадцатилетнего подростка. А Вовка продолжал развивать тему. 
 - Историю пишут победители. Как все было на самом деле, мы не знаем. Многое замалчивается. А мне бы хотелось услышать от того же фон Кранца истинное положение дел. Я его еще спрошу обо всем. 
 Вовка продолжал говорить, а Василий откинулся спиной на стену и закрыл глаза. Он прокручивал в голове возможные варианты побега. Первым делом надо выбраться вместе с Вовкой из этих железных стен под открытое небо. Самый лучший вариант - если их вдвоем повезут на катере к дому Гриши. Там можно будет проявить свои возможности на полную. Но, скорее всего Василия повезут туда без Вовки, оставив сына в заложниках. При этом фон Кранц не преминет лично убедиться в правдивости слов Василия. Он тоже поплывет с ним на катере. Тогда включается очень опасный вариант. Василий берет немца в заложники. Жизнь немца в обмен на сына. Риск очень большой. Но иного не дано. Можно было взять этого фон-Кранца в заложники уже здесь. Но зачем включать этот вариант преждевременно, если существует перспектива иного, менее опасного решения? 
 А что если Василия повезут на катере, а фон Кранц останется на крейсере? Это худший вариант. Тогда Василий будет брать немца в заложники прямо на борту корабля. 
 Не открывая глаз, он почувствовал, как открывается дверь 
 -- Ауфштеен, - послышался голос Генриха. 
 
 
 
 Глава 24 
 
 ГОЛОС ТЬМЫ 
 
 Аркадий Каменецкий считал себя здравомыслящим человеком с устойчивой психикой. Работа в центре того требовала. А как же иначе? В его деятельности всегда присутствовал научный подход с детальной проверкой фактов и событий. Того же он требовал от своих подчиненных. Вместе с тем, еще участь в университете, он проявлял интерес ко всему оккультному и древнему, занимался магическими ритуалами, изучал древние языки, преуспел в санскрите и даже создал тайное сообщество, изучающее аномальные возможности человека. 
  
 Сообществом позднее заинтересовались компетентные органы, а сам Каменецкий со своими организаторскими и прочими способностями вскоре был привлечен к особой работе. Он достаточно быстро продвинулся на новом поприще, получил доступ к секретным материалам и все свободное время проводил за их исследованиями. Аркадий Каменецкий был жаден до секретов в своем неуёмном стремлении заполучить могущественные знания способные сделать его самого сверхчеловеком. 
 Он допускал существование всего, что можно вообразить. Как-то раз в одном из литературных источников ему на глаза попалась фраза: "В силу бесконечности вселенной, все, что существует в нашем воображении, имеет место быть в действительности". Фраза ему понравилась. Он тут же ее переиначил: "Наше воображение - это отражение бесконечности вселенной". 
 Гораздо позже он выяснил, что эта фраза принадлежит не ему. 
 Каменецкий допускал существование всего воображаемого, но вместе с тем никогда не выходил в своей деятельности за рамки строго научного подхода к изучению того или иного предмета. 
 - Воображение, это конь, скачущий вдаль, а разум - наездник, держащий в руках вожжи, - любил повторять он. 
 Каменецкий до недавнего времени был уверен, что крепко держит в руках вожжи. Но несколько дней назад, он почувствовал, что конь его воображения начал закусывать удила, а сегодня утром понес с пеной у рта. 
 Вожжи порвались. Разум отключился. 
 Весь день Каменецкий был сам не свой. Он бесцельно блуждал по ярусам центра, заходил в лаборатории, спрашивал - как идут дела, отрешенно кивал, выслушивая доклады. 
 После обеда с Каменецким на связь вышло вышестоящее руководство. 
 - Все хорошо, - безразличным голосом ответил он. - Все идет по плану. Скоро будет результат. Когда? Я думаю, что уже очень скоро. День-два, не более. Хорошо. Обязательно доложу. 
 Его разум, еще продолжал слабо сопротивляться, но нечто большее, чем он сам уже всецело овладевало его сущностью. Ближе к вечеру он вернулся в свой кабинет, достал из стола начатую бутыль с коньяком, присосался к горлышку и жадно выпил остатки. Не закусывая, уселся в кресло и тупо уставился на темную плоскость монитора. 
 Мысли в голове медленно ворочались, подобно змеям, норовя укусить друг друга. 
 Он встал и медленно повернулся к стеклу океанариума. Морские звезды осторожно шевелили отростками. Рыба-попугай пряталась в щупальцах анемона. Мурена застыла неподвижно в своей подводной норе меж камней. 
 Каменецкий открыл потайной ход в стене и нырнул в его сумрак. Он направлялся в запретную зону. Доступ к ней имел только он да еще начальник службы безопасности Серов. Об этом участке в глубинах центра знали лишь считанные единицы сотрудников. 
 Лифт опустил его на самый нижний уровень. Было холодно и тихо. Тускло светили лампочки на низком потолке коридора, уводящего в черноту. В ней пряталась запретная дверь, покрытая толстым свинцовым полотном. Вход в помещение, куда вела эта дверь, строго воспрещался без специального защитного облачения. Там гуляла радиация. 
 Каменецкий небрежно кивнул двум охранникам, вытянувшимся при его появлении по струнке, и направился вдоль коридора. На его бетонных монолитных стенах кое-где проступила плесень. Эта часть центра была построена еще в конце сороковых годов прошлого века. В качестве рабочей силы здесь использовали заключенных без права переписки. На них же впоследствии проводились опыты. 
 В начале пятидесятых годов за той дверью во время одного из экспериментов произошла катастрофа. Опыт был строго засекречен. Все, кто был к нему причастен вскоре скоропостижно по тем или иным причинам отошли в мир иной. Кто сам заболел, да помер, кого машина сбила, а кто утонул. Свидетелей не осталось. Каменецкий был любопытен. Ему удалось добыть отдельные документы с обрывочной информацией о секретном эксперименте.