Блестящая партия

— У него, без сомнения, много неотложных дел.
— Знаю я, какие делишки могут быть у Главного Жеребца Севера!
Джорджина рассмеялась. Она тоже знала, какие это делишки. «Если я не рассмеюсь, то расплачусь».
— Ну что же, раз ты вернулась, не будем терять ни минуты. Я пошлю записку мадам Хлое и попрошу ее приехать завтра же. Тебе нужно заказать новый гардероб, Джорджина. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы твой первый сезон был великолепным. Чувствую, что это будет самым лучшим моим капиталовложением.
Чувства Джорджины колебались между возмущением и смирением.
— Я отдаюсь в ваши руки, мама.
Разобрав свои вещи и повесив их в гардеробе, Джорджина вынула из ящика с рисовальными принадлежностями рисунок, на котором она изобразила отца, и долго внимательно смотрела на него.
— Это просто игра воображения. Ничего общего с этим дурацким Джоном Расселлом!
Когда-то она сделала рисунок со своего брата Джорджа в форме полковника. Теперь она вынула рисунок из рамки и заменила новым. Повесила его на стене и отошла. Александр, герцог Гордон, Главный Жеребец Севера, с волосами, развевающимися на ветру, смотрел на нее. Джорджина потрогала серебряный чертополох с аметистом, приколотый на груди. «Ты меня любишь! Я знаю, что любишь!»
Утром Джорджина нашла в утренней столовой брата.
— Здравствуй, Джордж. Окажи мне особую любезность.
— Для тебя все, что угодно, Джорджи. Чего ты хочешь?
— Сегодня утром я должна посоветоваться с мадам Хлоей насчет моего нового гардероба, но во второй половине дня мне хотелось бы пойти в парламент, на галерею для посетителей, и кто-то должен меня сопровождать.
— Тебе там кто-то приглянулся? — пошутил Джордж.
— Конечно, нет! Мы с Луизой постоянно ходили туда послушать ораторов. Меня очень интересует политика, Джордж.
Брат ей не поверил.
— Лучше не влюбляйся ни в кого из членов палаты общин — только член палаты лордов соответствует запросам матушки.
— Поскольку сейчас работают обе палаты, я побываю в палате лордов на следующей неделе, если ты будешь так добр и пойдешь со мной.
В комнату вошла Джейн.
— Вот ты где, Джорджина. Мадам Хлоя только что приехала.
Джордж успел подмигнуть сестре, прежде чем мать увлекла ее из столовой туда, где с нее снимут мерку и будут примеривать, вертеть, прикалывать и прилаживать.
* * *
Джорджина, одетая в свое лучшее платье для выхода и в летней шляпе, украшенной цветами, старалась идти в ногу с братом. Они направлялись к палате общин.
— Мне пришло в голову, что навязчивая решимость матушки выдать замуж своих дочерей не простирается на ее единственного сына.
— Ее чувство собственницы просто фанатическое. Она вмешивалась в мою жизнь точно так же, как вмешивалась в твою жизнь и в жизнь твоих сестер. По необходимости я научился держать в тайне мой интерес к противоположному полу. Матушка накладывала запрет на любые отношения, к которым я стремился, если молодая леди подходила мне, и толкала меня в объятия женщин, которые совершенно не подходили мне, если ты понимаешь, что я хочу сказать.
— Да, понимаю. Она поощряет твою беспутную жизнь, надеясь, что ты, будучи постоянно пресыщен наслаждениями, никогда не женишься. Она считает, что ни одна девушка тебя недостойна.
— И она, конечно же, права, — пошутил он.
Джорджина усмехнулась.
— Я слышала, о тебе говорят как о северном принце Уэльском.
— Самое нелестное сравнение. Принц весит немного больше, чем я.
В глазах Джорджины мелькнуло любопытство.
— А нет ли какой-то молодой леди, которая тебя особенно интересует?
Он подмигнул сестре:
— Если я расскажу тебе об этом, это уже не будет тайной.
Они поднялись по лестнице и вошли в галерею, которая в этот день не была особенно переполненной. Джорджина не села, а осталась стоять у перил. Она увидела его сразу. Он был единственным членом парламента, который не носил парик, и его черные волосы представляли резкий контраст белым напудренным головам.
Ее взгляд переместился на мистера Питта, стоявшего рядом с пачкой бумаг в руке.
 
— Хотя мы успешно положили конец попыткам поднять мятеж в Ирландии, мы не должны успокаиваться. Если не будет найден способ разрешить религиозные и политические проблемы Ирландии, мятежники будут снова и снова пытаться свергнуть монархию. Я твердо верю, что единственный ответ — это объединение Великобритании с Ирландией.
Раздались громкие крики собравшихся — кто-то был согласен, кто-то несогласен с премьер-министром. Потребовалось несколько минут, прежде чем порядок был восстановлен.
Джорджина увидела, что Джон Расселл встал со своего места. Ему не нужно было подниматься на скамью, чтобы его заметили. Он был на голову выше большей части присутствующих.
— Палата предоставляет слово уважаемому депутату от Тавистока.
Джон Расселл говорил без записок, и его низкий мрачный голос легко доносился до галереи:
— Господин премьер-министр, уважаемые члены парламента. Вам хорошо известно, что я голосую за полную независимость Ирландии.
Его слова были встречены приветственными и насмешливыми выкриками.
Расселл продолжал как ни в чем не бывало:
— Поскольку большинство из вас все еще живет в Средние века и не станет даже думать об этом, я всем своим авторитетом готов поддержать предложение премьер-министра Питта принять Акт об объединении при условии… при условии, что мы предоставим свободу католикам.
Снова крики одобрения и порицания.
Питт поднял руку.
— Ирландские католики имеют право голоса с 1790 года, но всякий закон, позволяющий католику стать членом парламента, будет заблокирован его королевским величеством королем Георгом Третьим. Я напоминаю вам, что мы служим по желанию короля.
— Король безумен!
Джорджина не поняла, кто произнес эту шокирующую фразу, но члены парламента принялись стучать своими башмаками по скамьям и в палате началось настоящее столпотворение.
Чарлз Джеймс Фокс вскочил со своего места и поднял обе руки. Члены парламента утихли, и его стало слышно:
— Я еще раз смиренно предлагаю закон о регентстве.
Его слова были встречены смехом и приветственными криками от таких же, как он, вигов, то есть членами оппозиции.
Мистер Питт ответил:
— Мы осведомлены об амбициозных намерениях нашего уважаемого коллеги стать премьер-министром этой палаты. К сожалению, я не могу оказать вам такую услугу в настоящее время.
Низкий голос Джона Расселла поднялся, перекрывая веселые возгласы:
— Это не предмет для шуток — ведь девяносто процентов ирландцев лишены возможности заседать в ирландском парламенте потому, что они католики. И вы правы, мистер Питт, — мы действительно служим по желанию короля. Но я с почтением напоминаю вам, что король служит по желанию народа.
Вся палата разразилась аплодисментами.
Джорджина впитывала каждое его слово. «Сам этот человек кажется мне противным, но я полностью согласна с его чувствами».
— Ты наблюдаешь за Чарлзом Ленноксом? — спросил брат.
Джорджина заморгала. «Я ведь даже не видела мужа Шарлотты». Она пробежала взглядом по скамьям. «Вот он, лорд Холланд. Как же это я не заметила Генри?» Ответ на этот вопрос она знала очень хорошо: потому что видела только Джона Расселла. Она против собственного желания согласилась, что он был единственной целью ее прихода сюда в этот день.
Джорджина была разочарована, когда парламентская сессия внезапно кончилась и было решено, что утром члены парламента продолжат обсуждение этого вопроса и будут обсуждать его до тех пор, пока не придут к тому или иному решению.
Джордж не спешил уйти с галереи, и к тому времени, когда они спустились по лестнице, члены парламента тоже уже расходились.
— Не беги, Джордж. Давай подождем Леннокса. Мне бы хотелось кое-что ему сказать.
Но она сразу же передумала. Ей не хотелось, чтобы Джон Расселл знал, что она сегодня была в парламенте.