Звенья одной цепи

— Вас ждут.
А вот этот парень совсем другой. С явной выправкой, похожей на солдатскую. И лицо соответствующее: молодое, но уже натренированно суровое. Да и выглядит он в обычном купеческом одеянии, как ярмарочный ряженый. Волк посреди овечьего стада, одним словом.
— Следуйте за мной.
Покои красавицы находились на втором этаже и занимали намного больше места, чем комната, в которой я оставил Натти. Убранство можно было назвать даже богатым, впрочем, в столице только посмеялись бы над многофутовыми полотнищами бархата и атласа, развешанными по стенам, наверняка чтобы прикрыть облупившуюся штукатурку. Обивка кресел залоснилась до неприличия, но, раз другого блеска не нашлось, сгодится и такой. А натоплено-то! Дров не пожалели. Даже створки широкого окна приоткрыты, а чтобы сырой весенний ветер не задувал свечи, в изобилии горящие по углам, плотные портьеры задёрнуты чуть ли не наглухо.
— Располагайтесь, как вам будет удобно.
Во что может быть одета женщина, если в комнате нечем дышать от жары? Я вдумчиво оценил наряд красавицы, поднявшейся с кресла, и подумал, что, выйди она в таком виде сейчас на лестницу, можно было бы ожидать многочисленных обмороков. От избытка чувств, непременно ударившего бы по телам.
Если это был шёлк, то очень редко сплетённый, потому что казалось: соблазнительница окутана чем-то полупрозрачным, позволяющим разглядеть каждый изгиб волнующе двигающегося тела. И только когда женщина подошла ближе, туда, где ореолы свечного света сливались в единый яркий круг, стало понятно, что ткань достаточно плотная, но как приклеенная прилегает к каждому участку плоти, успешно создавая иллюзию наготы.
— Вы желали побеседовать?
Она ответила не сразу. Сначала присмотрелась ко мне, повела плечами, чуть прогибаясь назад и округляя грудь. Наверное, пыталась атаковать сразу, без предупреждений и возможности сдаться, однако телесное наступление не привело к задуманному результату, и меня удостоили словами:
— У нас есть тема для беседы.
Голос тоже звучал замечательно. Ни низкий, ни высокий, он словно одновременно проникал внутрь головы и пуховой подушкой обволакивал снаружи, заставляя слушать одного лишь себя и рождая в сознании…
Желание распластаться ниц у ног королевы, не нуждающейся в короне..
Желание впечатать золотистый шёлк в нежную кожу и скользить по нему пальцами до того самого места и дальше…
Желание вступить в отчаянный бой, награда в котором достанется и победителям и проигравшим…
Желание позволить ублажить себя, сохраняя на лице презрительно-снисходительное выражение, чтобы рабыня не забывала, чья воля правит в пределах этой комнаты..
— Да. Тема есть.
Она нахмурилась, впрочем даже это делая очаровательно и соблазнительно.
— Спрашивайте, потому что у меня тоже много вопросов, на которые я намерен получить ответы.
Тёмные пряди, выровненные и выглаженные, едва уловимо качнулись, когда женщина приподняла подбородок.
— Вы ведёте себя иначе, чем те, внизу. Почему?
А ведь она искренне недоумевает. Словно ребёнок, проигравший первую игру в своей жизни.
— Потому, что мне хочется слишком многого, а вы предлагаете лишь одно.
— И что же именно? — Она сделала ещё один шаг мне навстречу.
— Свою безраздельную власть.
По-девичьи пухлые губы кротко улыбнулись:
— А вам нужно подчинение?
Округлые плечи расслабленно подались вперёд, подбородок чуть опустился, наделяя облик красавицы покорностью, пальцы трепетно легли на гладкий шёлк, проминая в нём ложбинку.
Хорошая попытка. Убедительная. Но её слишком мало.
— Не только.
— Так скажите. Я могу дать вам всё, что можно пожелать.
Это я уже понял. Как понял и то, что приму свои желания только все разом. В одно и то же мгновение.
— Мне нужны ответы.
— Как хотите, — улыбнулась женщина.
— Ваше имя Оллис?
Наверное, нужно было начинать с чего-то менее важного и двигаться к цели постепенно, но терять время на экивоки было опасно. Кто знает, какие ещё фантазии возникнут в моей голове и теле, а главное, не совпадут ли они вдруг с возможностями красавицы всеми своими выпуклостями и впадинами? Вот тогда разговор закончится, не начавшись.
 
— Да.
Она могла бы хитрить, молчать, изворачиваться или снова пойти в атаку, но вместо всего этого почему-то ответила прямо. Устала играть? Не поверю. Значит, решила сменить тактику.
— Почему вы сбежали от посвящения?
— Потому, что я хотела быть женщиной, а не куклой, которую слепили из двух половинок.
Что ж, на этом можно было бы и остановиться. Ответы я получил, причём, судя по всему, правдивые. Вот только что я буду с ними делать дальше? Пойду искать Марис, чтобы обрадовать новостью? Но для опознания нужны хоть какие-то знаки, а на этом белоснежном теле их нет. Хотя… Они ведь были?
— Как вам удалось?
— Сбежать? — Она улыбнулась на редкость хищно. — Я попросила, и мне не отказали.
Ещё бы! Кто смог бы сохранить свой рассудок в ясности рядом с такой женщиной?
— Как вы избавились от… части себя?
Пожалуй, впервые за всё время разговора моя собеседница испытала замешательство. Она не смогла ни улыбнуться, ни сохранить равнодушие, ни выказать неудовольствие моим вопросом, а растерянно посмотрела на меня, и в глубине золотистого, как шёлк платья, взгляда отразилось нечто, отчётливо напомнившее о затравленном зверьке.
— Я не знаю.
Лжёт. Но лжёт как-то странно. Не то чтобы не хочет говорить или не может, а будто не находит слов.
— Не верю.
Портьеры за спиной красавицы шелохнулись. Поднялся ветер?
— Я… не помню.
— Как можно забыть исполнение сокровенного желания? Вы ведь желали быть женщиной, верно?
— Я не помню!
К отчаянию в её взгляде начала прибавляться злоба, а ткань портьер перестала свисать плоско, явно обозначив собой какой-то высокий и объёмный предмет. Или чью-то фигуру.
— Случилось что-то постыдное? Страшное? Болезненное?
Пухлые губы сжались, вытягиваясь ниточкой.
— Это не имеет значения. Но да, я могла бы сказать, потому что вы всё равно не уйдёте отсюда. Вы узнали мою тайну, а она должна быть сохранена. Во что бы то ни стало.
— Твою тайну? Ну надо же! Ты находишься в этом мире всего ничего, а уже успел обзавестись такой милой местной слабостью… Не слишком ли торопишься, да-йин?
Он вышел из-за портьеры, а не отодвинул её. Наверное не хотел, чтобы происходящее в комнате стало доступно взглядам наблюдателей. Разноцветные пряди волос, слегка взъерошенные неощутимым ветром. Заострившиеся черты лица, странно сочетающиеся со спокойной уверенностью в чём-то, что превыше человеческих сил. Просторная накидка, скрадывающая пропорции и скрывающая движения. Иттан со-Логарен собственной персоной.
— Или тебе передалось её нетерпение?
Женщина помертвела лицом, и только губы продолжали кривиться в улыбке, сплюнув презрительное:
— Ты тоже не медлил.
— Я никогда не опаздываю на назначенные встречи.
Она так и не оборачивалась, продолжая смотреть на меня, и поэтому я видел, как в её глазах разгораются уголья.
Демон?
Да. Иначе здесь не было бы охотника.
Но Боженка меня подери, что же он такое? Откуда? Каким волшебством исполнил желание Оллис? Почему, зачем, для чего?! Вопросов оказалось слишком много, однако их количество не имело значения, потому что я так и не успел их задать.
Женщина закричала, и её крик не был призывом о помощи. Нет, прозвучало что-то вроде вызова на бой или всплеска отчаяния от первого удара, пропущенного и попавшего в цель. И не успел пронзительный звук стихнуть, на лестнице послышались шаги. Многочисленные.
Охотник коротко взглянул на меня. Вот он, удобный случай расквитаться с долгами! Ну же, скажи только, что тебе нужна моя помощь, и я… Только у нас не оказалось ни одного лишнего мгновения на разговоры, потому что под дюжим напором дверь комнаты распахнулась, едва не срываясь с петель.