Цена вздоха (СИ)

Быстро уснув на теплой печи, а теперь очнувшись от случайного звука, и видя, как утренний свет пробивается в щели покосившейся двери, колдунья уже забывает все обиды. Тут же она приподнимается, оборачивается и взглядывает на старика. Тот как раз отстраняется от мальчика, еще не успев выпустить из рук измазанную в вареве кастрюлю. И от его усталого вида все желание спорить и ругаться пропадает окончательно, хотя и так за время сна почти рассеялось. Помедлив еще всего миг, колдунья вздыхает и поднимается, сев на печи и разглядывая старика.
— Все-таки разбудили мы тебя? — Спрашивает он внезапно, даже не поворачиваясь.
И колдунья будто бы хочет разозлиться, отводит взгляд, но миг пролетает, а рассердиться не получается. Да и зачем, думается колдунье, и она прогоняет с лица недовольство, хотя и улыбка в час раннего утра не желает осветить ее лицо.
— Скажи мне, — заговаривает колдунья, — какое тебе дело до мальчишки?
Старик лишь немного поворачивает голову и улыбается, но так слабо, что даже колдунья не может в ночи этого рассмотреть.
— А тебе самой не интересно?
— Вот ты опять. — Дуется колдунья. — Нельзя просто ответить?
Старик вздыхает.
— Скажи, тебя разве ни капли не удивило то, что мальчишка так легко простился с сестрами?
Колдунья, задумавшись, ничего не отвечает.
— Уже на следующий день он их похоронил, а еще через день снова рискнул пойти в лес. Вряд ли он рассчитывал, что ты опять его спасешь. Что бы им не двигало, но это сильное желание. Тебе не интересно его узнать?
Женщина задумчиво хмурит брови, слегка прикрыв глаза веками.
— А это здесь причем? — Спрашивает она, начиная увлекаться, но еще пытаясь этого не показывать.
— Проклятие его почти не тронуло, хотя успело загнать его сестер в могилу. Как думаешь, почему? Ты должна это знать.
— Я что, — сердится Айва, — ведьма какая-нибудь, чтобы в проклятиях разбираться? Не того рода мастера спрашиваешь. Говори уже или, честное слово, я тебя с ума сведу.
Старик улыбается.
— Даже обычную болезнь, — начинает он объяснять, — сильная воля быстрее гонит.
Колдунья внимает с интересом, мгновенно сменив выражение.
— И? — Подгоняет она нетерпеливо.
— И мальчишка не может этого знать, но до сих пор он не давал проклятию захватить свой ум, потому что во что бы то ни стало хочет выжить. А проклятие — это не болезнь, перед волей оно слабеет, но чтобы настолько….
Колдунья не отрывает глаз, таращится на старика и даже почти слезает с печи на пол, наклонив корпус и желая услышать, наконец, объяснение.
— И почему? — Спрашивает она нетерпеливо, даже не сомневаясь в том, что говорит старик. — Зачем ему так стараться? Он же… оглянись, это же дыра.
— Да, верно. — Улыбается старик. — Это и удивляет.
— Так почему?! — Не сдерживается колдунья, все же слезая с печи и сделав шаг.
Но старик, обернувшись, продолжает улыбаться.
— Я не знаю. — Говорит он. — Поэтому, мне и самому интересно.
А колдунья опять сердится, отмахивается и возвращается на печь. И не желая больше разговаривать, она заваливается на бок, закрывает глаза, быстро засыпая от усталости.
Лишь тогда ночь, наконец, заканчивается.
  
Глава 6 — Осколки мнимого
 
А мальчик поправляется даже раньше, чем могла ожидать колдунья. Едва она просыпается, как тут же слышит какую-то возню. Еще сонная, женщина переворачивается на печи на другой бок, осматривается и замечает, как Алеша ерзает на соломенной кровати, видимо, уже начав возвращаться в сознание и чувствуя боль сквозь сон.
Старик так и сидит рядом с ним, опираясь спиной на ветхую, бревенчатую стену. Он даже все еще держит в руках кастрюлю с присохшей мазью на дне, и тихо сопит.
Колдунья, положив голову на ладонь и прикрыв глаза веками, не сдерживает улыбку. Хотя, улыбается она так же странно, как и обычно. И по ее лицу не сказать, расчувствовалась ли женщина, глядя на старика, или же в ее уме снова родилась какая-то хитрость.
И вдруг мальчик открывает глаза. Теперь становится ясно, что боль точно его еще не отпустила. Первым же делом Алеша начинает корчиться, хочет поднять руку, но едва подвинувшись, шипит сквозь зубы, сдерживаясь. Миг спустя, перетерпев и заставив себя немного успокоиться, он осторожно трогает ногу, нащупывает затвердевший комок мази, похожий на высохшую грязь, и заставляет себя приподнять голову, чтобы рассмотреть высохшую, но еще липкую мазь, налипшую на пальцы.
 
— Не трогай. — Вдруг слышит он голос колдуньи.
Алеша тут же испуганно бросает в сторону взгляд, идя глазами на звук, а отыскав колдунью, застывает, еще не успев понять, что случилось.
Последнее, что он помнит — это лес. Кажется, будто до сих пор тот жуткий монстр сидит на груди, шипя и впиваясь в плечи и ноги когтями. Но всего миг, и ум начинает успокаивать сердце. Ведь сейчас он уже дома, и мальчик быстро понимает, что все позади. Вздохнув, он откидывает голову, но тут же снова ее поднимает и взглядывает на колдунью.
— Это старик постарался. — Отводит Айва глаза. — Хотя, если бы не я, он бы никогда не сумел ночью отыскать нужные травы. Да уж, пришлось мне вчера потрудиться, чтобы тебя вытащить. Опять.
Мальчик тут же опускает голову, но быстро становится хмур. Воспоминания разом накатывают, и Алеша вспоминает все — и спасение, и обещание, и тут же он закрывает глаза, хмурясь все сильнее и о чем-то раздумывая.
— Ну, ничего. — Вздыхает колдунья, укладываясь поудобнее. — Главное, про обещание свое не забывай. Будешь слушаться, не только со мной рассчитаешься, но и себе поможешь.
На миг становится тихо, но скоро колдунья вновь заговаривает.
— А теперь отдыхай. Первым делом нужно, чтобы ты поправился.
Но на этот раз молчание не успевает захватить дом.
— Как всегда ты спешишь выбрать то, — вдруг заговаривает старик, — что не требует от тебя никаких усилий.
Колдунья сразу же оборачивается, подпирает голову рукой и глядит на старика с хитрой улыбкой.
— О, так ты проснулся?
Старик едва заметно улыбается, но Алеша даже с такого расстояния не может этого различить.
— А разве не для этого ты так громко разговариваешь? — Говорит старик.
— Кто знает. — Продолжает улыбаться колдунья.
Но старик не ждет, когда она снова решит перевернуться на бок и уснуть, наклоняет корпус вперед и снова заговаривает с женщиной.
— Не расслабляйся, придется тебе еще потрудиться. — Говорит он. — Нужно раздобыть еды. Тут мы с Алешей без тебя не справимся.
Мальчик, кажется, даже забывает о ранах, с удивлением следя за беседой. Хотя, боль уже почти не беспокоит, а стоит лишь вспомнить, как она пронзала в лесу, стоило только рукой пошевелить, как становится еще легче не обращать на нее внимания.
А вот колдунья своими чувствами управляет гораздо хуже и тут же поднимается, немедленно пронзая старика недовольным, сердитым взглядом.
— Знаю, — опережает старик ее недовольство, — тебе наверняка не хочется утруждаться. Но что поделать? Мальчик не сумеет, как ты, не есть ничего целыми неделями. Если не раздобыть ему еды, то через пару дней придется его… укрывать землей. С такими ранами и без еды долго он не проживет.
Мальчишка тут же испуганно и живо взглядывает на Айву, даже затаив дыхание, забыв про боль окончательно и глядя с надеждой. А колдунья вздыхает, но не собирается перечить. Сердитая и недовольная, но она все же поднимается с теплой печи, рывком хватает шляпу и молча выходит, напоследок хлопнув дверью.
Старик поворачивается к мальчику и подмигивает, улыбнувшись так, что сейчас Алеша легко это замечает. На кровати старик не решает оставаться, поднимается и идет к печи, где как раз освободилось, и еще не растеряло тепло согретое колдуньей место. А не успевает он добраться до печи, как мальчик торопится заговорить.
— А…, - начинает он, но тут же теряется, не зная, как обратиться, — это….
— Что такое?
Старик оборачивается, лишь усевшись на печь. Алеша медлит, но скоро заставляет себя поторопиться.