Цена вздоха (СИ)
— Хм. — Кряхтит он задумчиво.
Но колдунья еще не теряет терпение и спокойно ждет.
— Всегда печально смотреть, как кара падает на голову безвинного.
Женщина в ответ слабо усмехается, но без придыхания, не давая спутнику узнать о своей насмешке.
— Безвинного? — Говорит она. — Разве такие бывают?
— Не притворяйся, будто ты меня не понимаешь.
— А я и не притворяюсь. — Складывает колдунья руки на груди. — Этот недоумок по своей воле зашел в проклятый лес, сам угодил в лапы медведя. Значит, он и раньше мог туда зайти. А раз так, то он сам и навлек на сестер проклятие. И после этого ты зовешь его безвинным?
Но старика ее слова не пронимают.
— Ответь, — говорит он спокойно, — если он передал сестрам проклятие, то как оно не убило мальчика раньше них?
— Да откуда мне знать? — Отвечает колдунья недовольным голосом, отводя глаза в сторону. — Может, они его в лес ходить и приучили.
— И, по-твоему, они виноваты в том, что заработали проклятие? — Спокойно любопытствует старик, повернув голову к спутнице. — Думаешь, что тот, кто навлек на себя болезнь, тоже виноват в этом сам?
Колдунья молчит, раздумывая, но старик не отворачивается и долго ждет ее ответа.
— Тебе не хуже меня известно, что проклятие и болезнь совсем не одно и то же. — Заговаривает она после долгой паузы. — Но если охотник угодил в капкан другого охотника, то он и сам не умнее зверя.
Старик в ответ слабо улыбается и поворачивает голову в сторону маленького домика. Тут же слабая, почти незаметная улыбка тает на его лице, но колдунья успевает ее заметить, во время приглядевшись.
— Никто из них неспособен видеть черные путы колдовского проклятия. — Снова заговаривает старик медленным, спокойным тоном. — Охотник может обнаружить капкан, а обычный человек не в силах видеть растущие на его теле колдовские язвы.
— Вот, снова! — Сердито восклицает колдунья. — Ты знаешь, что я хотела сказать!
Старик улыбается заметней, прикрыв глаза веками. Но спустя миг, едва он открывает глаза вновь, улыбка опять мгновенно слетает с его лица.
— Нет, А́йва. Все совсем не так.
Колдунья нахмуривается, вперившись в старика взглядом, но он не обращает на ее сердитое лицо внимания.
— Значит, не помнишь? — Продолжает старик. — Оглянись вокруг. Ты не узнаешь эти земли?
Эти слова заставляют лицо колдуньи потерять сердитый вид, а взгляд искать кругом знакомые черты. Понять, о чем говорит старик, все равно не удается, но ответа он не ждет и продолжает говорить, промолчав лишь миг.
— Мальчишка не попал в капкан. — Говорит он тише. — Он родился уже в капкане.
Колдунья прищуривается, желая узнать, что пытается донести старик. Она его не торопит и только смотрит, но пока все еще не понимает.
— Оглянись вокруг. — Продолжает старик. — Все, куда достанет твой взгляд, все эти земли, эти травы и деревья, все это проклятый лес. Здесь прежде не было реки. И я не ошибся, когда сказал, что до живой земли еще два дня пути. Но с тех пор, как я ступал по этой земле в последний раз, прошло уже слишком много времени. Хотя, это и не удивительно, что ты успела забыть.
И после его слов, впервые за эти дни на лице колдуньи проявляется изумление. Ее большие, горящие ярким золотом глаза полностью открываются, удивленно разглядывая окрестности, а ум не хочет согласиться.
— Что за нелепость? — Спрашивает колдунья тихим, потерявшим пыл голосом. — Но, если здесь есть люди….
— Не дай глазам обмануть свой ум. — Перебивает старик. — Взгляни на дом этого мальчишки. Он выглядит так, будто стоит здесь уже пару сотен лет. Бревна покосились, крыша съехала, дерево отсырело, и выросла плесень. Готов поспорить, что в той деревушке все дома точно такие же. Ни одного целого, нетронутого гнилым духом жилища.
Колдунья оглядывается, и больше не находит, что сказать. Деревню и так почти не видно, едва торчат вдали печные трубы, а к тому же мешает еще и непроницаемая стена дождя.
— Это не старое поселение. — Заканчивает старик длинную мысль. — Эта деревенька здесь появилась совсем недавно. Может, два поколения, может, три. Но она уже успела сгнить так, будто простояла несколько сотен лет. Так что мальчик не виноват. Он не выбирал, где ему родиться.
И ненадолго повисает молчание. Дождь медленно гаснет, роняя на землю все меньше капель. Шум становится тише, постепенно исчезает, и вдруг наступает полная тишина. Еще не успевают отмереть птицы, но уже пропадает треск ливня. И только редкие капли еще падают с листвы, звонко ударяясь в гладь натекшей лужи.
— Значит, такая у него судьба. — Вздыхает колдунья.
И постояв еще миг, она отпускает с груди руки и делает шаг.
— А теперь идем. Помочь ты ему в любом случае уже не можешь, и делать нам здесь нечего.
Но старик остается на месте.
— Не спеши, А́йва. — Зовет старик.
Колдунья оборачивается и мгновенно нахмуривается.
— Хватит. — Велит она сердито. — Не зови меня так.
Но старик в ответ только улыбается. Он ничего не отвечает на ее недовольство, а вместо этого опять заговаривает о мальчике.
— Нам еще рано уходить. Этот мальчишка не так прост, как ты думаешь.
— Пф! — Отворачивается колдунья. — Мне все равно. Идем. Ты всю дорогу меня мучил. Теперь не жди, что я позволю тебе развлекаться.
— Разве тебе не интересно узнать, почему его не тронуло проклятие?
Колдунья оборачивается. Но по ее лицу просто угадать, что уступать она не собирается.
— А с какой стати?
И в этот миг, кинув на старика взгляд, колдунья замечает на его лице эту слабую улыбку. Отчего и в ее выражении проявляется это же настроение, уголок губ слегка приподнимается и отплывает в сторону, а веки опускаются ниже, поселяя на лице колдуньи хитрую, приятную ухмылку.
— Что? — Тут же спрашивает она.
И старик не тянет с ответом.
— Ты же видела его сестер. — Говорит он. — Проклятие их убило, но его почти не тронуло. Даже мы это не сразу заметили. Тебе не интересно узнать, почему?
— Да какая разница? — Отмахивается колдунья, разочарованно выдыхая и отворачиваясь. — Мало ли, как это могло произойти? В любом случае, теперь он тоже проклят.
Старик нахмуривается, и не сводит глаз с маленького домика.
— Хм. — Кряхтит он задумчиво. — Не думаю. Кроме того, мальчишка хорошо разбирается в травах. Его явно кто-то учил с ними обращаться. Хотя, он путает зелья с отварами, но это ерунда.
— Да и пес с ним. — Теряет колдунья терпение.
Она шагает вперед, переступает через небольшую лужу и встает напротив старика.
— У нас нет времени, чтобы с ним возиться. — Заговаривает она изменившимся тоном, обретая серьезное выражение. — Северные королевства, великая цель, конец света и бла-бла! Не помнишь? Не ты ли мне этим все уши прожужжал?
Но старик ничего не отвечает и только улыбается шире.
— Кто знает? — Говорит он с довольным, безмятежным выражением. — Может, этот мальчик станет вестником тьмы, если не вмешаться, а может, сумеет рассеять мрак, который вскоре поглотит эти земли. Кто знает, может, мы не зря встретили его в лесу, обреченного на гибель. Мы уже вмешались в его судьбу. Не должны ли мы теперь принять за это ответственность?
Колдунья вздыхает, роняет голову в руку, второй упираясь в бедро.
— Только не это. — Качает она головой, потирая лоб. — Ты же не хочешь сказать….
— Именно. — С улыбкой перебивает старик. — Мы должны остаться. Посмотрим, сумеем ли мы помочь. В любом случае, иного шанса спастись у него не будет. Вряд ли в деревне есть мастер проклятий, или целители. Мы же с тобой хоть что-то знаем, хоть и не те мастера, которые мальчику нужны.
Колдунья медленно опускает руки, а затем опять складывает их на груди. Молча она глядит на старика, но тот продолжает ухмыляться, скрыв глаза под веками, и не отводит глаз от полуразваленного домика. А спустя миг, женщина выставляет ладони вперед и на мгновение опускает взгляд.
— Нет. Все. Хватит. — Качает она головой, после чего опускает руки на бедра и поднимает сердитый взгляд. — Ты меня во все это втянул, но я не обещала заниматься всякой ерундой, какая придет в твою седую голову. Или мы идем дальше, или я возвращаюсь назад.