Разъяренный (ЛП)

— Я не…
Маккенна прижимает палец к моим губам, выражение его лица умоляет меня не ссориться с ним.
— Всё в порядке. Тогда я был недостаточно хорош, но сейчас другое дело, — говорит он.
— О, правда? Потому что у тебя есть слава и деньги? — усмехаюсь я.
— Потому что я мужчина, Пинк, а не глупый маленький мальчик. Потому что пережил всё это дерьмо, вырос и чего-то добился. Потому что сейчас я здесь, с тобой, и ты меня никуда не прогонишь. Ты отвергала меня раньше, но я не позволю тебе сделать это снова. Вот поэтому сейчас я достаточно хорош для тебя.
— Ты действительно так думаешь? — спрашиваю я, озадаченная его словами, и ощущаю странное тепло в области груди.
— О, я серьёзно.
Вдруг понимаю, что важно прояснить тот факт, что я не отвергала его — по крайней мере, не по своей воле.
— Дело было не в тебе, Кенна. Просто моя мать никогда бы не одобрила, — объясняю я, почти извиняясь. Прежде чем сказать что-нибудь ещё, беру свой стакан и допиваю Космополитан.
Затем делаю знак, чтобы принесли ещё.
♥ ♥ ♥
ТРИ ЧАСА СПУСТЯ мы пьяны в стельку. Когда, спотыкаясь, входим в комнату, Маккенна задирает мою футболку, опускает лифчик, и его губы тут же обхватывают сосок. Чувствую, как он сдёргивает джинсы, отрывая рот от моей груди только на то время, которое требуется, чтобы снять рубашку.
— Твою мать, ты только посмотри на себя. — Он просовывает палец мне под джинсы и проводит ртом по моей челюсти. Мне это так нравится, что я импульсивно касаюсь губами его подбородка и глажу руками его подстриженные волосы.
— Ты пьяна? Хмм? Ты пьяна?
— Ты сам пьяный в хлам, — говорю я ему.
— Да, но это не помешает мне трахнуть тебя так, как ты захочешь.
Маккенна отходит, раздевается догола, а затем закуривает сигарету.
И выглядит при этом так, что его хочется облизать.
Он затягивается сигаретой, кончик которой освещает татуировку на его предплечье.
— Что это значит? — спрашиваю я.
Маккенна передаёт сигарету мне. Я делаю затяжку и наблюдаю, как из моих губ вырывается дым.
— Знаешь, я пыталась бросить, — говорю я.
— Да? А я могу отказаться не больше, чем на несколько дней. Особенно на гастролях. У меня чертовски болит голова, и единственное, от чего я в итоге отказываюсь, от моего хорошего настроения. Иди сюда.
— Хм. Максимум, что мне удалось продержаться, это один год, когда я не курила ничего, кроме электронных сигарет, но потом начала снова. Моё единственное правило — никогда не курить дома. Или при Мэг.
— Мило, — теперь он говорит о моём теле, снимает с меня одежду и смотрит на меня так, словно запечатлевает образ меня обнажённой в своём сознании.
Соски напрягаются, как будто умоляя о поцелуе. Моя киска становится влажной, и его взгляд задерживается там.
— Твоя выбритая киска такая розовая и блестящая.
Он проводит по ней пальцем, направляясь к клитору и половым губам.
— Чёрт, — произносит Маккенна, поглаживая промежность. — У меня тут слюнки текут, детка. Ты такая красивая. — Он поднимает взгляд и наблюдает за выражением моего лица, снова проводя пальцем по моему лону. Меня пробивает дрожь.
— Прекрати говорить «детка», Маккенна.
— Тсс, — говорит он, направляясь в ванную во всём своём обнажённом великолепии, а затем возвращается с презервативом.
— Мы даже не целовались, а ты уже возбуждён. Ты всегда возбуждён.
— Ты полагаешь, что это не твои идеальные сиськи и сладкая киска делают меня таким? — Мой взгляд опускается на его огромную эрекцию, и я облизываю губы, понимая, как сильно его хочу. Маккенна берёт моё лицо в ладони, его глаза пожирают меня. — В тебе есть что-то одновременно и невинное, и соблазнительное. Невинность, которую ты не скрываешь. Я хочу погрузиться в твой рот, детка, и я хочу смотреть, как ты наслаждаешься мной.
Он натягивает на член презерватив. Я стону от голода и опускаюсь на колени, его руки обхватывают мой затылок.
— Иди сюда, — зовёт он, притягивая мою голову к своему напрягшемуся члену. — Иди сюда и открой свой ротик.
— Я хочу тебя, но без презерватива.
 
— Он ароматизированный, специально для тебя, Пинк.
Я снимаю презерватив, и глаза Маккенны опасно темнеют. Пьяно улыбаясь, открываю рот, и движение моего языка, кажется, подстёгивает его желание, потому что он стонет, сжимает мои волосы в кулаке и начинает двигаться.
— Ох, детка. Ох, милая. Ах, боже, Иисусе, Пинк, не останавливайся. Не останавливайся, блядь, пока не высушишь меня досуха. Тебе нравится мой член? Тебе не нужны никакие преграды между твоим идеальным язычком и моим грёбаным членом? Ты хочешь проглотить, Пинк? Скажи, мать твою, как сильно ты хочешь проглотить.
Дрожа от желания, я киваю и медленно ласкаю его. Обхватываю пальцами основание. Сосу головку. Наслаждаюсь каплями, собирающимися на кончике, и он со стоном изливается мне в рот. Когда он кончает, я улыбаюсь, потому что на данный момент он именно там, где я хочу.
Пока не приходит в себя.
Быстро.
И когда Маккенна опускается на кровать и велит мне сесть на его лицо, я, в итоге, оказываюсь именно там, где хочет он.
  
18
 
ВСТРЕЧА С ПОДРУГАМИ
 
Пандора
 
Утреннее сообщение, полученное мной два дня спустя на самом деле не от Мелани, а от Брук.
Брук: Ты в Новом Орлеане? Я только что услышала, что позавчера вечером там прошёл концерт Crack Bikini.
Я: Да. Сегодня мы отправляемся в Джексонвилл, остановимся там на ночь, а затем отправимся дальше.
Брук: БОЖЕ мой, мы сегодня уезжаем из Майами! Ты хочешь встретиться?
— Кенна, — направляюсь я в душ и останавливаюсь, когда вижу его в кабинке, намыливающего своё прекрасное тело. Жду, пока он выключит воду, и когда он выходит, у меня перехватывает дыхание.
— Что ты там делаешь, Пинк?
— Смотрю на тебя, — говорю я, даже не перестав его разглядывать, чтобы сохранить в памяти каждый влажный, восхитительный миллиметр услады для глаз под названием «Маккенна Джонс».
— Тебе что-нибудь нравится?
— Да, большая часть того, что вижу.
— Большая часть? — хмурится он. — Ну, и что же тебе не нравится?
— То, что я не знаю, что она означает, — показываю на его татуировку, и он хмуро смотрит на неё сверху вниз.
— Я же говорил тебе. Это значит, я осёл.
— И дерзкий, уверенный в себе мужчина, который считает себя Богом, вытатуировал бы такое у себя на руке? Пффф! Продолжай мне лгать, Кенна.
Я осуждающе качаю головой, но он только ухмыляется и ничего не говорит — вид у него такой, будто он скорее умрёт, чем признается. Затем я вздыхаю и объясняю:
— У одной моей подруги муж боец. Они всё время в разъездах, и вот только что закончили дела в Майами. Подруга спрашивает, можем ли мы встретиться в Джексонвилле.
— Какой боец?
— Не знаю. Кажется, бои без правил.
— Как его зовут? — спросил он.
— Разрывной.
— Ого. Родители его так ненавидели?
— Я думаю, что так и есть, но это не его настоящее имя. Его зовут Ремингтон Тейт.
— Серьёзно? Ладно, а кто твоя подруга?
— Брук.
— Он был боксёром, не так ли? Его выгнали, когда он набросился как Тайсон на каких-то чуваков в баре или типа того? Он мне нравится, — улыбается Маккенна.
— Тебе нравятся все мужчины, рядом с которыми ты чувствуешь себя святым.
— Итак, — ухмыляется он, — ты просишь меня о двойном свидании с тобой и твоей подругой?
— Тьфу ты. Это не свидание. Забудь.
— Где мы с ними встречаемся? — смеётся он.
Я смотрю на свой телефон. В желудке сворачивается тугой узел, потому что всё это кажется таким серьёзным. Свидание. Двойное свидание. Я и Маккенна, Брук и Реми. Мне так хочется встретиться с Брук. Я не видела её несколько месяцев, и она, Мелани и Кайл — мои единственные настоящие друзья.
Я: Мы в деле! Как насчёт ужина?