Возьми меня в долг (СИ)

— Тёть? — спрашиваю настороженно. Тугой узел волнения закручивается в животе. — Ты почему плачешь?
— Это ужа-а-асно, — воет прямо в голос. Я впервые слышу её такой. Сжимаю холодными пальцами смартфон и дожидаюсь ответа. Не наседаю. — Кама…
— Что с ней? — тут же подскакиваю со ступенек. И нервно осматриваюсь по сторонам, когда она останавливается. И совсем не замечаю лёгкого дождя, что бьёт по макушке и плечам.
— Ребёнка потеряла…
Ч-что? — во рту резко становится сухо. Слова словно тонут где-то в горле, и я не могу больше ничего вымолвить. Только три буквы.
Пока пальцы леденеют ещё быстрее.
Сердце не бьётся.
Зато эти ужасные слова в голове…
Звучат снова и снова.
— Я-я-я, — женщина, что заменила мне мать, не может говорить. Только плачет в трубку, не сумев вымолвить и слова. — Не могу-у. Сейчас…
Она резко отключается.
А моя рука сама падает плетью вдоль тела.
Я неверяще смотрю вперёд.
Этого не может быть.
Не может.
Это глупая шутка. Очень серьёзная и несмешная.
Не может моя сестра лишиться ребёнка.
У неё ведь в последнее время всё было хорошо со здоровьем! Она похорошела… И всё наладилось!
Я начинаю трястись и кусать пальцы. Ходить из стороны в сторону. И уже чувствую, как волна истерики подкатывает к груди, где уже виснет тяжёлый ком горечи. Слёзы вырываются из глаз, и я не замечаю дождя, что бьёт по телу. Усиливается с каждой минутой.
А я смотрю на дисплей и плачу, потому что мне приходит сообщение.
«Муж её бывший пришёл. Ударил её по животу. И всё… «Скорая» приехала. Сейчас в больнице. Ребёнка… Не спасли. Крови много. Это конец, Виол. Я не знаю, что делать…»
Я оседаю на ступеньки. Снова. Отбиваю копчик, задницу.
Телефон выскальзывает из рук, которыми я прикрываю лицо. Всхлип сам вырывается изо рта.
Да ладно!
Не могу поверить…
Не может быть…
Только неделю назад мы узнали, что у меня будет племянник…
А теперь его нет.
Мальчика, которого Кама решила назвать в честь отца… Нет. Больше нет.
И всё из-за одного мужчины. Что полностью разрушил не только жизнь своего сына. Но и моей сестры. Как и нашу.
Меня накрывает.
Задыхаюсь и отстраняю ладони от лица. Глотаю жадно воздух.
Это невозможно вытерпеть. И опять ловлю ртом кислород от этой несправедливости.
Почему мы?!
Почему всё говно само лезет к нам?!
Я подскакиваю со ступенек, несмотря на ватные ноги, и залетаю в дом. Вытираю слёзы рукавом толстовки и плюю на свой внешний вид.
Встречаюсь взглядом с глазами Рихтера. Казалось, мужчина так и не шелохнулся с того самого места, как я ушла.
И плевать! Не это сейчас важно!
— Отвези меня обратно, — говорю сквозь душащие горло слёзы. — Сейчас же.
Он поднимается с дивана.
— Что случилось?
— Отвези меня обратно, — повторяю ещё раз. Ничего ему не говорю. Он — не моя семья, чтобы отчитываться перед ним!
Алекс хмурится.
— Объясни, что произошло.
— Отвези меня домой! — уже не выдерживаю и кричу.
Черты лица вмиг ожесточаются. Зрачки сужаются, но я не боюсь. Меня колбасит. Трясёт из стороны в сторону. Сжимаю зубы и думаю только о сестре. О мужике, что лишил её ребёнка. Которого я и желаю сейчас убить. Плевать! Пусть меня засудят, но я хочу, чтобы он сдох!
— Успокойся, — он отдаёт холодный приказ, которого я не слушаюсь. — Я же сказал. Машина сломалась. Я не могу тебя отвезти. На улице ливень начинается. Аварийка не приедет, вечер уже. В лучшем случае нас заберут завтра после обеда.
— Завтра? — вырывается из груди.
Поздно.
Я не могу ждать до завтра.
Мне нужно к ней. К сестре. Успокоить её. Обнять. Она не справится. Не сможет. Как и я.
Я не могу быть вдали настолько, зная, что ей сейчас плохо. Не только она потеряла сына. Но и мы… Часть семьи.
Поэтому я разворачиваюсь. Как в тумане. Выбегаю на улицу. И всё равно мне на дождь, который неумолимо опускается на тело.
А я иду. Перехожу на бег.
Чёрт с ним! Если надо, я пойду до неё пешком! Или попрошу встречную машину подвезти меня! Кто-то же должен здесь ездить!
— Виолетта, стой!
 
Голос за спиной никак меня не останавливает.
Я бегу. Под слёзы, стекающие по щекам. С огромным комом, глушащим всё, что можно. Кажется, я разбиваюсь на куски с каждым шагом, который делаю по влажной земле.
Не может этого быть!
Это шутка! Первоапрельская шутка!
И всё равно, что этот день был неделю назад! Плевать!
Это всё!.. Всё неправда!
Я сейчас дойду до них. А всё хорошо. Кама счастлива. Готовится к долгожданным родам, которые должны были случиться через несколько месяцев. У неё есть её большой животик, который и так отнял у неё много сил и нервов. И через несколько месяцев из него появится маленький малыш!
Я резко останавливаюсь.
Стальные пальцы на талии не дают бежать дальше.
Горячее тело за спиной лишает любых сил.
Лишил бы, если бы не моё желание убить ублюдка, из-за которого сейчас моя сестра…
— Успокойся, — раздаётся над ухом, а я не могу. И бежать дальше тоже. Ноги мёрзнут, как и всё тело, отказываясь шевелиться. И сил не остаётся.
Слёзы рвутся наружу с каждым разом всё сильнее.
И опять мне обидно за то, что это случается с моей семьёй.
Именно со мной.
Не с другими.
Страдаю только я и близкие мне люди!
— Отпусти! — прошу его, стараясь вырваться.
— Логинова, очнись! — кричит ещё раз. — Куда ты собралась! До города четыре часа езды!
— Отпусти-и-и, — вою мощнее волка, что делает это на луну. — Мне надо! Надо туда! Там, там…
А он не отпускает. Продолжает держать меня, пока снова реву и всего лишь хочу очутиться там, а не здесь.
А Рихтер, из-за которого я всё ещё тут… Не даёт мне этого сделать.
Наоборот, разворачивает к себе. Заставляет почувствовать это окутывающее меня тепло. Но ничуть не успокаивающее.
Смотрю в его глаза и прошу его ещё раз.
— Кама… Она…
— Я знаю, — перебивает. — Нет смысла бежать до города, Виол. Остановись. Ты только заболеешь. И ноги заболят. Ты дойдёшь до него до завтрашнего обеда. Поэтому ты будешь здесь. Завтра я отвезу тебя в город. Сейчас я позвоню своим знакомым врачам. Они возьмут твою сестру под наблюдение и постараются сделать всё, что смогут.
— Они не вернут… — и опять я всхлипываю, представляя на руках маленького мальчика. Крохотного. Милого. Кричащего. — Его… не вернут!
— А чем поможешь ты? — задает вопрос, на который у меня нет ответа. В голове сумбур и неразбериха.
— Убью… — срывается с губ. — Того мудака…
— Я займусь этим, — заверяет, перемещая свои ладони с талии на лицо. — Только успокойся, ладно? Вернёмся домой, в тепло. Я растопил камин. Мне нужно сделать пару звонков, чтобы твоей сестре помогли, а того ублюдка наказали. Можешь убить его потом сама, я не буду останавливать. Но сейчас ты вернёшься в дом. Потому что ничего мы сделать не можем.
— Не можем?..
— Нет, малышка, не можем, — успокаивающе водит пальцами по щекам. — Успокойся. Пошли.
Он аккуратно перемещает свои руки на моё тело. Обнимает. Приподнимает с пола и несёт. Пока я обхватываю его руками, опускаю голову на плечо и опять рыдаю. Позволяю слезам душить меня, а отчаянию хлестать и так растерзанную душу.
Не замечаю, как оказываюсь в тепле.
Рихтер не соврал — разжёг камин, напротив которого он меня и опускает. А меня трясёт всю. И от нервов и от холода. Слёзы высыхают, но следы от них остаются на щеках.
А Алекс стягивает с меня мокрую от дождя толстовку. Лосины, которые промокли под ливнем. Не знаю, сколько я бежала по дороге, но с волос капает вода.
Всё словно произошло за жалкую минуту.
Но вот слова в сообщении… Всё прокручиваются у меня перед лицом. Как и картинки. Я опять хочу заплакать.
Но Алекс появляется вовремя.
Накрывает мои подрагивающие плечи пледом. Садится рядом. Обнимает меня и прижимает к себе, пока я поджимаю в истерике губы.