Волчица для императора чудовищ (СИ)

- Сколько? – хрипло выдохнул он, смотря на меня снизу вверх.
- Что? – я не знала, как действовать в таких ситуациях. И была пьяна, как и он.
- Сколько он заплатил тебе и пообещал заплатить? – спросил император. – Я дам тебе вдвое, нет, даже втрое больше, если ты покинешь мой дворец и больше не вернёшься.
Я сглотнула.
- Боюсь, что это невозможно, - выдавила из себя я и попыталась выбраться из капкана его рук, при этом, не касаясь дорогого чёрного сюртука перепачканной кремом рукой. Сбежать мне не дали: хищник захлопнул капкан, запустив одну руку в каштановые волосы, другой сжав талию.
Тарелка с пирожными выскользнула из рук и разбилась у нас под ногами. Император пошевелил пальцами той руки, что накрывала мою талию, и магическое пламя заставило испариться и осколки, и объедки.
- Сколько? – почти горячее дыхание обожгло моё ухо. – Просто назови ту цену, которой ты ему стоила, те деньги, в которых так нуждаешься, и я дам их тебе. Не нужно будет пытаться полюбить и понять высокомерного монстра.
В его голосе как будто сквозила горечь.
- Дело не в деньгах.
- А в чём? В том, что ты хочешь снять с меня проклятие? – мужчина усмехнулся и переместил руку с волос на шею. Он не душил, зверь внутри меня даже не почувствовал исходившей угрозы, но это было предупреждающее касание. – Просто уйди сейчас с деньгами. Не уйдёшь – значит, будешь согласна на всё. Ну? Берёшь деньги?
Мои ноздри затрепетали. Я была пьяна. Чувствовала себя непривычно и глупо. Не особо подбирала слова. Могла либо молчать, либо сказать что-то, вроде…
- От вас пахнет вишней. Я люблю вишню.
Император на мгновение сжал руку на моей шее, но тут же её оттуда убрал и провёл костяшкой указательного пальца по моей щеке.
- Твоя ошибка.
А потом его губы, все ещё хранившие вкус выпитого им за вечер вина, резко накрыли мои.
Мне было больно. Приятно. Кисло. Сладко. Горько. Его поцелуй оказался переполненным всем, чем только можно, терпким, выбивающим почву из-под ног, таким, что руки мои затряслись, и взметнулись, вцепившись в чёрную одежду. Я боялась упасть.
- Ты не целовалась прежде? – удивлённо спросил он, отстраняясь от меня. Я резко убрала ладони с его тела, заметив, что на плече остался след от крема.
- Извините, - пробормотала, отводя взгляд от испачканного сюртука. Император недоумённо вскинул бровь.
- Это ты за неумение целоваться сейчас извинилась?
- А за него тоже надо?
Он как-то странно хмыкнул и подхватил пальцами мой подбородок.
- Так за что ты извинялась?
Тут пришёл мой черёд удивляться.
- За вашу одежду. У меня был… крем на пальцах, и я… забыла, - пояснила, стыдливо глядя на измазанную чёрную ткань.
Император перехватил мой взгляд и повернул голову, наконец, обратив внимание на то, что меня беспокоило.
- Не имеет значения, - отмахнулся мужчина, вновь пристально уставившись на меня.
За чёрной маской виднелись карамельные глаза, те же, что и у его младшего брата, но вместе с тем другие. В них было что-то, чему я не могла дать названия, потому что слишком плохо его знала. Черты лица у императора, при ближнем рассмотрении, оказались тоньше, скулы выше и острее. В нём было какое-то несовершенство, что-то сложное и далёкое от меня… Умей я рисовать, я бы его нарисовала. Одно в его внешности мне не нравилось: волосы. Мне казалось, они отросли неровно, словно их очень неудачно состригли, да и длина до плеч императору не шла. А вот если короче…
- У тебя интересные глаза, - вдруг заговорил император. – Жёлтые. И бесстрашные. Что именно они видят?
- Красоту, - брякнула я. – Но волосы…
- Что с ними? – напрягся мужчина, не отрывая от меня тяжёлого взгляда.
- Мне кажется, их нужно подстричь. Так было бы… ещё красивее.
Я смущённо улыбнулась и кашлянула. Определённо, во всём был виноват бал, музыка, сладкая еда и оставляющие после себя странное ощущение во рту напитки. Из меня так и летели ненужные слова, и скромность, показывающая внутреннюю слабость.
- Так подстриги, - неожиданно предложил мужчина, погладив меня по щеке. – Хочу знать, что в глазах простолюдинки является красотой. Прежде всех всё устраивало.
 
***
Мы с Кареном вместе купались, одевались, заботились друг о друге. Он неловко состригал концы моих волос, я же приводила в приличный вид его. Брат сидел передо мной на лавке, повёрнутой так, чтобы мне было удобно встать ему за спину, и я расчёсывала его волосы сохранившимся от матери резным деревянным гребнем и после стригла железными ножницами. Нередко с ними приходилось воевать не на жизнь, а на смерть, маленькая я ходила с изрезанными в кровь ладонями, прежде чем сумела наловчиться.
В империи Талера даже привычное мне выглядело совсем по-другому, словно из моей памяти взяли одно серое  воспоминание и щедро облили его золотой краской. Мужчина, что сидел передо мной, был не братом, а императором, вместо лавки был стул с низкой спинкой, позолотой и бархатом, на столике, к которому прилагалось большое зеркало, лежали посеребренные ножницы и такой же гребень. Стараясь не глядеть в отражение, не встречаться взглядом с императором, я взяла гребень и осторожно принялась расчёсывать тёмные, густые волосы, мягкие, как простынь на здешних постелях.
Двери на балкон в императорских покоях и несколько окон были распахнуты, пропуская в огромные комнаты, где поместилось бы минимум четыре моих старых домика, морозный воздух декабря. Ощущение мороза на коже помогло протрезветь и осознать, в какой ситуации я оказалась. Передёрнув плечами, я самовольно закрыла окна и двери. Когда я вернулась от балкона, на подоле моего платья таяли залетевшие в комнаты с улицы снежинки.
- Я не разрешал их закрывать, - отметил император беззлобно. Глядя на его макушку, я вооружилась гребнем.
- Я не смогу вам помочь, если мы оба умрём от переохлаждения, - ровно произнесла я, сохраняя спокойствие. Мне нужно научиться с ним разговаривать. Мне нужно научиться его любить…
- Правильнее было закончить предложение без «если».
Отложил гребень, я протянула руку за ножницами, но он перехватил моё запястье.
- Боюсь, что это как раз и неправильно, Ваше Величество, - я чуть дёрнула рукой в его хватке. – Позвольте мне продолжить.
- Ригитан, - хмыкнул он, чуть сильнее сжав моё запястье. – Разве тебя не учили, что любовников зовут по имени?
- Привыкла быть осторожной с теми, кто выше меня по положению, - это было несколько… унизительно, но такие мысли следовало держать при себе.
- Ты уже сказала, что тебе не нравится моя прич        ёска, - он вдруг улыбнулся, и я поймала эту улыбку в зеркальном отражении. – Не меньшая дерзость, чем назвать императора по имени. Ну же! Дерзни.
Раз просят, то смею ль отказать?
- Ригитан, позвольте мне вернуться к стрижке.
Моё запястье, наконец, отпустили.
С Кареном было уютно молчать, потому что он не говорил много. С ним этому научилась и я. Но осторожно расчёсывать волосы императора, чёрные, словно вороновы крылья, щёлкать ножницами, которые легко лежали в руке и не пытались тебя сознательно ранить, и при этом молчать было… тяжело.
- Чем отличается король от императора? – спросила я, не в силах больше выносить этот взгляд, от которого моя звериная суть, до сих пор непривычная, порыкивала внутри. – Почему правители белых королевств зовутся королями, а вы – императором? Почему Талера – это империя? Почему не королевство?
Говорят, у детей в городах есть возможность ходить в некие школы, где им рассказывают о таком. Но взрослые в деревне никогда не могли мне ничего толкового ответить, потому я и спрашивать перестала. Старший брат тоже не знал.
 
Моя рабочая рука так и замерла, вцепившись в посеребренные ручки ножниц, когда я столкнулась с задумчивыми карамельными глазами, что смотрели в зеркало, но при этом, определённо, сверлили меня. Моё отражение.