Изыди, Гоголь! (СИ)

Патриарх Зиминых еще некоторое время гневно сопит, будто готовый в любой момент сорваться на жену. Но вместо этого он кивает Ледовикину:
-- Ты все слышал.
Начальник родовой гвардии Зиминых, на ходу вытаскивая свой телефон и набирая чей-то номер, выскакивает из кабинета.
Вероятно, идет давать новые вводные своим бойцам.
Проводив слугу взглядом, Буран облокачивается на стол и говорит:
-- Итак, Ворон. Говорите, можете вернуть мою дочь? Своими силами?
-- Верно.
-- И как же?
На мое лицо выползает ухмылка. Я угрожаю дворянину пальцем:
-- Не все сразу, Буран Казимирыч. Сперва давайте обговорим цену моей помощи.
-- Цену? Но вы говорили…
-- Я знаю, что я говорил. Меня... почти убили в вашем доме, и если бы не Гоголь, я даже не предложил бы свою помощь вашему роду.
Буран замолкает. По лицу видну, как он прикидывает варианты и шансы найти Ольгу со мной и без меня.
-- Справедливо, -- кивает он наконец. -- Что вы хотите?
-- Раз речь зашла о справедливости…
Я оглядываю кабинет, будто размышляя. На глаза попадается шкаф слева от рабочего стола патриарха. Его полки заставлены стеклянными шарами с маленькими зимними сценками внутри, оживленными магией. Красивая ручная работа.
-- Пусть будет Трескунец, -- пожимаю я наконец плечами и бросаю косой взгляд на Бурана. -- Или вы продолжите стоять на том, что он ценнее вашей дочери?
-- Следи за словами, Ворон, пока клюв цел, -- рычит мужчина сквозь зубы.
Я откидываюсь на спинку кресла и с хохотом указываю пальцем на патриарха Зиминых.
-- Вот за это я и люблю аристократов! Все из себя гордые и величавые, но стоит задеть локтем -- и все благородие куда-то выветривается!
Мои слова заставляют Бурана взять себя в руки.
-- Я не могу отдать Трескунец, -- качает он головой. -- Не сейчас. У меня слишком много врагов, которые только и ждут, когда мой род ослабнет.
-- Понимаю, -- вздыхаю я.
Стоило мне самому лишиться своего гримуара, и вот я на какой-то Земле, в немощном теле обедневшего дворянина, которое может прикончить любая обезьяна с волшебной палочкой.
-- Рад это слышать, -- деловито подбирается Буран. -- Я могу предложить взамен Трескунца любой другой артефакт из родового хранилища. Или эквивалент в рублях.
-- Лучше, конечно, артефакт, -- откладывая планшет, подает голос брат патриарха. -- Деньги нам сейчас и самим…
Тут Агата, слушавшая до этого молча, вдруг взрывается.
-- Вы себя сейчас слышите?! -- вскакивает она на ноги. -- Как вы можете торговаться за мою дочь, как будто… будто она один из тех артефактов из нашего хранилища! Тоже мне, "мужчины"! Где ваша совесть?!
Зимины замолкают. Рыжая бестия, выпустив пар, падает обратно на диван и закрывает лицо руками.
-- Моя совесть со мной в доле, Агата Павловна, -- хмыкаю я. -- А как насчет вас, Буран Казимирыч? На вашем месте я бы не торговался. Насколько я понимаю, у Ольги почти не осталось времени.
Агата впивается в меня испуганным взглядом.
-- В каком смысле? -- хмурится Буран.
-- Похитители ведь уже с вами связывались, -- я устало пожимаю плечами. -- Что они потребовали? Хотя не важно, вряд ли вы дождетесь второго звонка.
-- Почему не дождемся? -- подкидывается Север. -- Они потребовали денег. Десять миллионов рублей. Значимая сумма для многих родов. Она у нас есть, но, -- он кидает взгляд на планшет, -- моим людям нужно время, чтобы обналичить активы.
Жена патриарха тревожно настороженно спрашивает:
-- Что вы хотите сказать, Ворон? Почему это не важно?
Я указываю рукой на Бурана, который сидит с мрачным видом и сверлит взглядом телефон в своей руке, над которым так усердно работали специалисты.
-- Ваш муж уже догадался. Как он сказал, похитители подготовились к операции. Нашли предателя, купили оружие, артефакты, наняли наемников, я прав? Вы ведь уже изучили трупы?
-- Да, -- помедлив, отвечает Буран. -- В нападении участвовали как минимум два разных отряда европейских наемников. Не из дешевых.
-- Организаторы похищения вашей дочери не очень-то похожи на искателей легких денег, верно? -- усмехаюсь я.
 
Агата растерянно бегает взглядом от меня к мужу и обратно.
-- Что все это значит? Буран, о чем он говорит?
Собравшись с силами, патриарх Зиминых выдыхает:
-- Им не нужны наши деньги, Агата. У них свои есть. Им нужна наша дочь. Потребовав денег, они просто пытаются выиграть время.
Телефон в сжатой ладони Бурана с хрустом переламывается пополам.
Агата недоумевающе качает головой.
-- Но зачем? -- она поднимает на меня влажные глаза. -- Что им нужно от моей девочки, господин Ворон?
Я в ответ лишь развожу руками. К сожалению, я не всеведущий. Не тот у меня гримуар.
На некоторое время в кабинете воцаряется тишина. Зиминым нужно время, чтобы все обдумать. А вот мне нужна еда, о чем мне любезно напоминает урчащий желудок.
-- Я услышал вас, господин Ворон, -- говорит Буран, вырвавшись из раздумий.
Он бросает взгляд на окно позади себя, после чего устало массирует переносицу.
-- Уже светает. Нам нужен перерыв. Если хотите, я прикажу слугам, чтобы вам приготовили что-нибудь перекусить.
-- Будьте любезны, -- киваю я и поднимаюсь на ноги.
Вместо гвардейцев до гостевой комнаты меня провожает уже обычный служка.
Расположившись поудобнее, я погружаюсь в изучение содержимого гримуара Тьмы. Недавняя стычка с похитителями моей невесты ясно показала мне, что нельзя полагаться на один лишь ранг книги заклинаний. Особенно, если он Божественный.
Большинство заклинаний в гримуаре Тьмы требуют прорву маны, которой у меня пока нет. И это проблема, потому что скоро, согласится патриарх Зиминых на мои условия или нет, но мне придется спасать Ольгу. А маны на это дело из-за всех магических договоров и недавней стычки мне не хватает.
Будь у меня время, чтобы восстановить источник… но его как раз-таки и нет.
За изучением гримуара я и не замечаю, как передо мной оказывается еда. Служанке с родинкой над губой и с длинной косой вороных волос приходится позвать меня, чтобы привлечь мое внимание.
Какие-то бутерброды, салат, кажется, что-то жаренное. Еда пропадает также незаметно, как и появляется, а я наконец-то нахожу относительно бюджетный по мане способ отыскать свою невесту.
Когда меня вновь приглашают в кабинет патриарха, я иду широкой походкой, а в кресло усаживаюсь без всяких церемоний.
Вся эта возня с Бураном нужна мне лишь для компенсации расходов и получения максимальной выгоды. Мне даже не нужен его Трескунец.
Главное для меня в этом деле -- это заключить сделку с таким высокоуровневым магом, как патриарх Зиминых. Но скашивать стоимость своих услуг я в любом случае не собираюсь. Даже без договора выгода от спасения Ольги мне гарантирована.
-- Я принял решение, господин Ворон, -- говорит Буран, сидящий напротив меня.
Он бросает тяжелый взгляд на свою жену, которая отвечает тем же.
-- Я согласен на ваше условие, -- выдыхает патриарх Зиминых, на миг прикрывая глаза. -- Трескунец будет ваш. Но с несколькими условиями. Мы обсудим их, как только прибудет наш нотариус.
Я бросаю взгляд на Агату. Ее фигура источает непреклонность и решимость, а еще обжигающие эманации. Судя по характеру ее мужа, она приложила к такому его решению титанические усилия.
Я встаю с кресла.
-- Мне не нужен ваш нотариус, -- я протягиваю ладонь. -- Мы заключим магический договор.
Ледовикин за моей спиной делает шаг ко мне. Буран жестом останавливает его.
-- Магический договор… -- протягивает Зимин, задумчиво глядя на мою ладонь. -- Редкий дар. Не припомню с таким никого из моих знакомых. Становитесь сильнее, когда исполняете их?
-- Не бойтесь, -- я наклоняю голову немного вбок. -- Вам ничего не грозит. Только если не нарушите условия сделки. Но в этом мы с вами равны.
Убеждать его в том, что это не мой родовой дар я не собираюсь. Но спасибо ему, что напомнил. Надо будет поинтересоваться у мачехи с сестрой, какой дар у Гоголей. Вдруг что-нибудь полезное?