Потанцуй со мной

— Не напоминай ему, — попросил Эли, — а то он начнет строить тебе глазки.
Все засмеялись, потому что это было так забавно, так необычно для Дилана. Шерон гордилась тем, что Эли сумел победить сомнения и страхи. Она улыбнулась Джейн чуть шире.
— Хлоэ всегда хотела узнать о тебе, — сказала она.
— Детское любопытство, — заявил Эли.
— Мне жаль, что я вмешалась в вашу жизнь именно таким образом, — Джейн занервничала, — прошлой весной…
— Это была сложная ситуация, — согласилась Шерон. — Никто из нас не знал, что делать.
— Как с этим справиться, — добавил Эли.
— Вы отлично справились, — сказал Дилан. — Взгляните — мы все здесь этой ночью — ради Хлоэ.
— Куда мы будем двигаться отсюда, вот в чем вопрос, — пробормотал Эли.
Дилан серьезно кивнул. Оба мужчины нахмурились, задумавшись. Шерон улыбнулась Джейн, и та улыбнулась в ответ. Они знали, что тут не о чем гадать. На вопрос Эли не было ответа. Они просто будут жить дальше. А там поглядят.
— Посмотрим, — сказала Шерон.
— Да, — согласилась Джейн, — просто подождем…
Приглашенный оркестр заиграл блюз, и Шерон схватила Эли за руку. После того как они столько лет подряд ходили вместе на танцы, слова им уже не потребовались. Она приподняла брови, он кивнул.
— Надеюсь, твоя мать скоро приедет, — повторила Шерон.
— Виржиния тоже будет здесь? — поинтересовалась Джейн о матери Эли и Дилана.
— Нет. Мы подумали, что для нее это будет слишком, увидеть вас здесь и понять, что происходит. Она чересчур слаба в последние дни. И к тому же она из того поколения, которое думает, что все надо держать в секрете.
— Моя мама тоже, — согласилась Джейн.
Шерон сглотнула. Она знала — именно эти две женщины несли ответственность за то, что произошло. И хотя Шерон была им безмерно благодарна, она понимала, что Джейн они принесли немало горя. Но сегодня ночь воссоединения, а не осуждения или расставаний, так что она рада видеть, что Джейн улыбается.
— Я с большим удовольствием познакомлюсь с твоей матерью, — сказала Шерон.
— Она очень хочет с вами познакомиться. И… — Она снова прикусила язык, не закончив мысль.
— С Хлоэ, — сказал Эли, напоминая Шерон о том, почему она так сильно его любит. — Она наверняка хочет увидеть внучку.
— Да, — согласилась Джейн, — очень хочет.
Шерон обняла мужа и повела его на танцевальную площадку, преисполненная любви к жизни и благодарности за этот самый момент.
Джейн и Дилан остались в одиночестве. На ней было белое платье, на нем черная рубашка и галстук. Она слегка стеснялась его, с того самого дня в Нью-Йорке. Они понемногу обсуждали то, что случилось. Он простил — по крайней мере он решил ее простить. Ему было нелегко признаваться в том, что они были так близки, и поэтому он чувствовал себя преданным. Джейн понимала. Она постаралась рассказать ему о том, как ей нужно было увидеть Хлоэ, что она не могла сопротивляться. Они начали «оттаивать», но их былая близость еще не вернулась.
Сейчас он переплел ее пальцы со своими, ее тело сразу ослабло, ноги начали подкашиваться.
— Пойдем. — Он потянул ее за руку.
— Что? Куда?
— Просто пойдем.
Играла медленная и приятная музыка, Дилан вел ее сквозь толпу, к лесенке у стены. Лестница уходила в квадратный люк в потолке. Мужчина жестом пригласил Джейн подняться. Она послушалась и вскарабкалась наверх. Наверху Дилан указал на стог сена. Молодая женщина заколебалась, но он обнял ее и притянул вниз.
— Нам надо поговорить, — начал он, ложась рядом с ней в сено.
— Да. — Она была слегка удивлена, что он сел так близко к ней, их лица всего в сантиметрах друг от друга.
— Я спросил тебя почему, и ты мне ответила.
— По мере моих сил, — спокойно подтвердила Джейн, глядя в его глаза. Она так скучала по ним…
— Я устал от ответов, — сообщил он.
— Знаю. Я устала отвечать.
— Джейн.
— Дилан, — прошептала она. Они соприкасались щеками. Она дотронулась до его бороды. Она вспомнила все истории в Интернете, фотографию Изабелл у него на кухне и поняла, что они всегда оставались связанными через разделенное горе.
 
— Мне бы хотелось… — начала она.
— Скажи, чего бы тебе хотелось, — попросил он.
— Чтобы мы могли начать все сначала. Я бы вела себя разумней и смогла лучше все устроить. Чтобы…
— Ты все сделала правильно, — сказал он. — Это я ошибался.
— Нет, — возразила она.
— Да. Ты просто хотела узнать Хлоэ поближе.
Джейн держала руку у него на щеке в ожидании продолжения.
— Ты хотела узнать свою дочь. И она такая замечательная, она достойна этого! Она здесь, живет в этом саду, поддерживает нас всех. И знаешь что, Джейн?
— Что, Дилан?
— Думаю, я просто тебя ревновал. И ревную в какой-то мере.
— Почему?
— Потому, что ты можешь быть со своей дочерью, — прошептал он, — а я не могу быть со своей.
Сердце Джейн вновь заболело. Она слышала, как внизу играет музыка, и в глазах Дилана появились слезы, и все, что Джейн могла сделать, это высушить их поцелуями. Она пробовала его соленые слезы и вспоминала Атлантический океан, омывающий пляжи.
— Ты знаешь ее, — прошептала Джейн, — ты ее уже знаешь…
Дилан не ответил.
— Я знала Хлоэ, — сказала Джейн. — Даже до того, как встретилась с ней прошлой весной, потому что она моя. Так же, как и Изабелл твоя… и она с тобой. Я знаю, что она всегда с тобой. И навсегда.
Дилан обнял любимую и нежно прижал к себе. Она чувствовала, как он обнимает ее, как будто хочет сделать частью себя. Их губы встретились, и они целовались так тепло, медленно и вечно, и, закрыв глаза, Джейн не была уверена, что знает, где начинаются и где заканчиваются их тела.
— Мне нравится это слово, — сказал он.
— Какое?
— Навсегда, — повторил он. — Мне оно очень нравится.
— Хорошее слово, — согласилась она. Музыка стала громче. Дилан открыл рот, чтобы что-то сказать, но потом просто улыбнулся и поцеловал ее снова. Они лежали в стоге сена, их сердца бились в унисон, а под ними танцевали люди, и луна поднималась все выше на небосклоне. Вдруг они услышали удар. Потом еще один.
— Кто-то кидает в нас яблоки, — сказал Дилан.
— Дай угадаю. — Джейн посмотрела вверх, широко улыбнулась и встретилась глазами с Хлоэ, рядом с ней стояла Мона, и они смотрели вниз с башенки.
Маргарет принарядилась. Она надела лучшее осеннее пальто — из коричневого кашемира, которое она купила перед выходом на пенсию. Она тогда еще не знала, как сложится ее жизнь, и решила позаботиться о себе. И она потратила деньги не зря — прошло уже десять лет, а пальто такое же красивое, как в день покупки.
Машина ехала по темным сельским дорогам. Маргарет попросила водителя открыть окна, и запах осени, опавших листьев заполнил пространство автомобиля. Маргарет была слегка напряжена, но, вдыхая эти осенние запахи своего любимого Род-Айленда, она почувствовала себя молодой и свободной.
— Я еду на танцы, — громко заявила она.
— Верно, Маргарет, — отозвался водитель.
— Там будут мои дочери.
— Знаю. Это восхитительно.
— Я познакомлюсь со своей внучкой.
— Должно быть, вы очень рады.
— О, да. Ее зовут Клоув.
— Клоув — очень необычное имя.
— Не Клоув. Рози.
— Это мило.
— Нет, подождите-ка. Не Рози. Как-то… по-другому…
Маргарет закрыла глаза. Машина подпрыгивала на кочках. Все остальные спали. Они все время спали. Люди в доме престарелых так быстро устают. Может, это от того, что у них была такая бурная жизнь раньше. Какая жизнь! Так много воспоминаний, полных радости и горя. Это один из уроков, выученных Маргарет…
Куда важнее, чем математика, история, биология, даже чем английский — уроки сердца. Директор Маргарет с трудом могла поверить, что ей принадлежат такие еретические идеи. Но жизнь научила ее: все, что имеет значение, — это любовь. Друзья, семьи, мужья — все они связаны.
Только бы она могла передать это знание своим любимым, своим дочерям. Она боялась, что была к ним слишком строга. Она сдерживала свою любовь к ним. Их отец причинил ей столько боли, что она научила их не доверять мужчинам.