Потанцуй со мной

— Ты должна мне сказать! Меня это с ума сведет, — воскликнула Мона, опрокинув открытый пузырек с лаком, когда потянулась обнять Хлоэ. — Ты умираешь? Мама никогда не говорила мне, что она больна, и если ты сделаешь то же самое, я никогда не прощу тебя!
— О, Мона, прости. — Хлоэ обняла ее в ответ. Ей внезапно стало стыдно из-за того, что она заставила подругу волноваться. — Я не больна. Я в порядке.
— Но это была ты? — спросила Мона, снимая огромные темные очки, под которыми оказались еще одни с диоптриями. Ее обычно короткие волосы сейчас все были разной длины. — Что ты там делала?
— Я хочу рассказать тебе, — сказала Хлоэ, ей все еще было стыдно, — но одновременно не хочу…
— В любом случае я никому не скажу.
— Знаю, — закивала Хлоэ. — Я тебе верю, Мона. Но я не хочу, чтобы ты обо мне плохо думала. Это насчет Зика…
— Мы его больше не любим, верно?
— Верно. Он… и я… Я думала, что могла забеременеть.
— Ой, Хлоэ!
Она увидела в глазах Моны удивление, а затем испуг.
— Нет, не волнуйся. Мне надо было сказать тебе, но я была не в настроении, — объяснила Хлоэ. — Я уехала в Твин Риверз, чтобы не встретить никого из своих знакомых.
— А с кем же ты была, когда вас увидела Рианна?
— С Джейн, — ответила Хлоэ.
— Леди с пирогами?
Хлоэ кивнула. Когда Мона называла ее так, это звучало забавно. Сначала Джейн действительно была просто «леди с пирогами», но, возможно, сейчас она стала кем-то более значимым в жизни девочки? Она понравилась Хлоэ с самого первого раза, и теперь юная любительница природы вряд ли забудет тот день, когда они сидели вместе в машине в ожидании результатов теста и сердце Хлоэ билось так сильно, что едва не взорвалось.
— Что вы с ней делали?
— Она навещала кого-то в больнице, когда я зашла купить тест, — сообщила Хлоэ, — и она меня заметила.
— Твин Риверз находится не так уж и далеко, — рассудительно заметила Мона, — конечно, ты встретила знакомых. Если бы ты сказала мне, мы могли бы поймать попутку до Провиденса.
— Ну все решилось само собой. Джейн подвезла меня. Она такая милая…
— Знаю, но ты не боялась, что она расскажет все твоему дяде?
Хлоэ покачала головой. Она не понимала, почему так уверена, но твердо знала, что может доверять Джейн. Что бы ни происходило между ней и дядей Диланом, она сохранит секрет Хлоэ.
— Рианна хотела позвонить твоей матери. Она была так увлечена своим материнским долгом, хотела присоединиться к БМ — «Братству Матерей». Позвонила бы твоей, чтобы обсудить, как это тяжело — воспитывать подростка. Я тебя прикрыла.
— Что ты сказала?
— Что ты была в больнице для диализа.
— Мона! — воскликнула Хлоэ.
— А что я должна была сказать? Она действительно собиралась взять трубку и позвонить твоей матери. И поверь мне, она бы сделала это. Она была в ужасном настроении, и ей хотелось доставить тебе неприятности. Ее косметолог что-то напутал с ботексом.
— О нет, что случилось?
— Он попал в ее веки. Так что она напоминала Марлона Брандо в «Крестном отце». Помнишь, казалось, будто он глаз не может открыть? К счастью, это временно. Не могу поверить — ты занималась сексом с Зиком и не сказала мне. Где это произошло и на что было похоже?
Хлоэ повела плечами.
— Ты все еще не хочешь мне говорить?
Хлоэ покачала головой.
— Хочешь сказать, из нас двоих я одна осталась девственницей?
Хлоэ попыталась улыбнуться, но не смогла.
— Больно было?
Хлоэ кивнула:
— Очень.
— Ты поэтому с ним рассталась?
— Это одна из причин, — сказала Хлоэ. Она рассказала Моне про случай с Зоэ — Хлоэ, про ручей и про то, что она делала это не по своей воле. Мона вздохнула, вскрикнула, потом умолкла.
— Насильник, — решила она через минуту.
— Да нет, это не так, — потупилась Хлоэ. — Я тоже принимала участие. Я просто не была уверена, что время для этого уже подошло. Я была готова, но не совсем. Это был такой непонятный момент.
— Ты что! Он должен отправиться в исправительное учреждение! — воскликнула Мона, и Хлоэ представила себе Исправительный институт, красно-кирпичное здание, окруженное колючей проволокой.
 
— Нет, — спокойно сказала Хлоэ, но потом вдруг вспомнила, как ветки царапали ей спину, когда она лежала на холодной твердой земле.
Мона сразу вскочила со стула и начала искать что-то под полкой с пирогами. Через некоторое время она вытащила голубой флаг. Развернув его, она продемонстрировала Хлоэ красивого дельфина. Взяв пузырек с пурпурным лаком, Мона начала рисовать на флаге.
— Что ты делаешь? — спросила Хлоэ.
— Он говорит, дельфины охраняют людей от акул, — ответила Мона, пририсовывая острый плавник к спине дельфина, — но я делаю ставку на акулу.
— Точно. — Хлоэ воодушевилась, открывая ярко-красный лак и рисуя большие острые зубы. Она любила зверей и рыб — всех зверей и рыб — одинаково. Она никогда не боялась змей, мышей или пауков. Медузы нравились ей так же, как и пескари. И прямо сейчас, с помощью своей лучшей подруги, она призывала дух нарисованной акулы защитить ее от Зика и его дельфинов…
— Я все равно считаю, что тебе непременно надо меня послушать, — сказала Мона, — и сдать его в полицию.
— Ммм, — промычала Хлоэ. Если она поступит подобным образом, то все узнают. Ее родители, дядя Дилан, множество людей. Сейчас об этом знали только Мона и Джейн.
— А что она там делала, кстати?
— Кто?
— Джейн. Кого она навещала в тот день?
Хлоэ рисовала потрясающе опасные акульи зубы, но вдруг остановилась, роняя лак. Она не понимала, как она могла быть столь эгоистичной? Как она могла встретить такого хорошего, доброго человека, как Джейн, в больнице и даже не спросить, что она там делала?
— Не знаю, — Хлоэ невидяще смотрела на Мону, — я забыла спросить.
Все тесты вернулись с отрицательным результатом.
Джейн и Сильви сидели рядом с матерью, окруженные цветами, собранными в их саду. На столике стояли открытая бутылка сидра без сахара и три стакана для шампанского, которые Джейн принесла из дома, чтобы отметить это событие.
— Я уклонилась от очередной пули, — сказала Маргарет.
— Ты несокрушима, — улыбнулась Джейн, разливая сидр.
— Но хрупка, — добивала Сильви, тоже улыбаясь.
Все трое подняли стаканы и чокнулись друг с другом.
— За мамино здоровье, — сказала Джейн.
— За наше здоровье, — поправила ее Маргарет, делая глоток. — Мило. Жаль только, что не настоящее…
— Настоящее шампанское? — спросила Сильви.
— Да. Ваш отец приносил шампанское прямо в больницу, когда вы обе появились на свет.
Сильви опустила стакан. Она посмотрела на Джейн, которая заметно побледнела.
— О чем он только думал? — спросила Джейн.
Маргарет рассмеялась. Она выглядела намного лучше, чем на прошлой неделе; врачи провели множество тестов и прописали ей несколько новых лекарств, и к тому же с ней начал работать физиотерапевт. Ей давали электролиты и витамины, а благодаря ее постоянной заинтересованности в работе служебного персонала молодые медсестры и санитары притягивались к ней, как к магниту, и уделяли уйму внимания.
— Ты имеешь в виду, что он нарушил правила? — спросила она.
— Нет. Потому что он праздновал наше рождение, а потом бросил нас.
— Джейн, — предупредила Сильви.
Улыбка Маргарет испарилась.
— О, милая, если бы я только знала ответ. Я сама себя спрашивала об этом миллионы раз.
— Должно быть, он был рад нашему появлению на свет, — сказала Джейн. — По крайней мере хоть немного — он же купил шампанское. Что же потом случилось?
— Милая, — мать сделала глоток сидра, — ты знаешь, как никто другой, что иногда люди не могут воспитывать детей. Время неподходящее, или они просто не выдерживают подобного бремени. Твой отец…
Сильви наблюдала за Джейн. Выражение лица сестры стало «опасным». Ее глаза потемнели, она хмурилась, внутри нее как будто назревал шторм, когда она поняла, что мать приравнивает ее и отца. Но потом она скорчила рожицу: «Да ладно, мам», — и просто покачала головой, как будто это больше не имело никакого значения. Сколько бы раз они ни говорили об отце, они никогда не могли найти общего языка. Так что продолжать разговор не имело смысла.