Чисто шведские убийства. Отпуск в раю

Новый кивок Винстону.
— А Джесси уже… — Элин снова с трудом проглотила комок; она старалась не расплакаться. — Самое ужасное, что стеклянное ограждение на площадке установили еще несколько недель назад, — тихо проговорила она. — Но Джесси решила, что стекло установлено косо. Во вторник она вызвала мастера, но все кончилось тем, что стекло треснуло и мастер на время заменил его фанерой. Фанера Джесси не понравилась, и она уже перед самым показом велела мне убрать ее и заменить тканевой лентой. Я предупредила ее, что это может оказаться опасным, но она не хотела слушать. Если бы только я настояла на своем…
Элин достала носовой платок, сняла очки и вытерла щеки.
— Сколько шампанского выпила Джеси? — спросила Эспинг.
— Утром у н-нас в холодильнике было две бутылки. — Элин снова надела очки. — Во время первого показа я открыла одну и подала по бокалу Джесси и Софи Врам. За обедом Джесси допила эту бутылку. Я не пила, потому что была за рулем. Джесси решила, что, когда приедут Никлас и Даниэлла, понадобится вторая бутылка, и отправила меня за ней.
— То есть получается, что Джесси выпила почти бутылку шампанского в одиночку, — подытожила Эспинг. — Она всегда так много пила? Было воскресенье, да еще и рабочее.
Элин заерзала.
— Иногда такое случалось, — неуверенно произнесла она. — Джесси очень любила шампанское. Она говорила, что это часть работы.
— Какой была Джесси? — спросил Вистон. — Вы работали и жили вместе. Могу предположить, что в таких обстоятельствах можно близко сойтись с человеком.
— Ну… — Казалось, Элин задумалась. — Джесси была сильной, успешной женщиной и работала в сфере, где слабым не место. Да, она могла выглядеть жесткой и холодной, особенно по телевизору. Но в основном это была роль, которую она играла перед камерами. А еще надо помнить, что американский стиль руководства сильно отличается от шведского. Мы, шведы, чувствительные. Все всегда должны соглашаться со всеми, иначе кто-нибудь обидится. Будь Джесси мужчиной, никто бы не жаловался. Но сильных женщин просто не переносят.
Элин отпила еще чаю.
— На место ее ассистента претендовали очень многие. Но мы уже на собеседовании ощутили, что у нас есть что-то общее. Джесси была для меня не просто начальницей. Она была моей наставницей. Образцом для подражания.
Снова появился носовой платок.
— Но далеко не все были преданы Джесси так, как вы, — заметил Винстон. — Некоторые Джесси терпеть не могли. Попросту говоря, ненавидели.
Эспинг совсем не понравилось, что он перехватил инициативу.
— Да, такие люди, конечно, были, но… — Элин побледнела. — А почему вы спрашиваете?
— Простая формальность, — быстро сказала Эспинг и сердито покосилась на Винстона.
— А-а.
Объяснение успокоило Элин — во всяком случае немного успокоило.
— Вы не знаете — может быть, есть завещание? — спросил Винстон уже помягче.
— Наверное, есть. Но подробностей я не знаю. Нас обслуживает адвокатское бюро из Бербанка. Телефоны и прочая информация. Если вы подождете, я схожу уточню.
— Вы не против, если мы пойдем с вами? — Винстон поднялся.
Эспинг ничего не оставалось, кроме как последовать за ними.
Окно в кабинете Джесси выходило на заросший садик.
Письменный стол, два книжных стеллажа, заваленных папками и кипами каких-то документов. Посреди стола стоял ноутбук.
— Это компьютер Джесси? — спросил Винстон.
Элин покачала головой.
— Мой. Джесси почти все держала в телефоне. Я занималась остальным. Даже ее электронной почтой. Она была people person, предпочитала прямой контакт с людьми. Все время говорила по телефону.
Элин включила компьютер и стала просматривать какие-то документы. Под столом ожил принтер.
— Вот контактные данные адвокатского бюро.
Элин протянула полицейским распечатку.
— Если вы не против, мы хотели бы заглянуть в спальню Джесси, — сказал Винстон.
Элин удивленно взглянула на них, но протестовать не стала.
— Да, конечно. Она на втором этаже.
Поднявшись по узкой лесенке и повернув направо, полицейские оказались в спальне Джесси. Аккуратнейшим образом застеленная двуспальная кровать, два гардероба, на ночном столике — ночник, ароматическая свеча и книга.
 
— The Secret [25], — прочитал Винстон и сделал пометку в записной книжке.
— Мой подарок, — кивнула Элин. — Поразительная книга. Заставляет задуматься о по-настоящему важных вещах. Я знаю, Джесси любила эту книгу.
Винстон полистал книжку. Тугая и сразу закрылась сама, словно ее вообще ни разу не открывали.
У Элин зазвонил мобильный.
— Извините, я должна ответить, — сказала она и стала медленно спускаться по лестнице.
Эспинг воспользовалась случаем и прокралась в ванную, решив, что Винстон не из тех, кто станет всюду шнырять и вынюхивать. Однако ванная при беглом осмотре не открыла ей ничего нового. На полу синее пластиковое покрытие. Унитаз, душ, раковина.
На полке громоздились тюбики и флакончики: крем для рук, средства для укладки волос, духи, туалетная вода; там же стояло с полдесятка патрончиков с губной помадой — дорогой, той же марки, что и у Фелисии. Эспинг встряхнула футляр с длинными накладными ресницами, после чего приоткрыла шкафчик, где ее внимание тут же привлекла баночка из оранжевой пластмассы.
Винстон тем временем открыл дверь второй спальни. Комната Элин оказалась уменьшенной копией комнаты Джесси. На ночном столике рядом с еще одной необычайно аккуратно заправленной кроватью лежали пара детективов, очечник и несколько книжек по саморазвитию. Винстон, будучи поборником аккуратно заправленных кроватей, оценил работу. Покрывало и одеяло лежали почти по-армейски безупречно — ни складочки, ни морщинки.
В дверях возникла Элин — вероятно, она уже закончила разговор.
— Джесси говорила — если у тебя выдался мерзкий день, то особенно хорошо вернуться домой, к застеленной кровати. У нее это с самого детства.
— Какие у нее были отношения с семьей? — спросил Винстон.
— А вы не слушали ее передачу?
— Только конец.
Элин вздохнула.
— Родственники Джесси были глубоко религиозными, до нетерпимости. Страшные консерваторы. После совершеннолетия она порвала с ними и переехала в Стокгольм. Терпеть не могла свою семью, даже на похороны родителей не приезжала. Грустно, да? Остаться без близких людей.
Эспинг вышла из ванной с оранжевой баночкой, как будто попавшей сюда из американского фильма.
— Джесси принимала таблетки от мигрени, — констатировала она.
— Иногда, — подтвердила Элин.
— Вы не знаете, она вчера их принимала?
— Не могу сказать.
— Но могла принять? В субботу она была на вечеринке. Ничего удивительного, если бы наутро она встала с больной головой.
— Может быть, — согласилась Элин. — Иногда она принимала таблетку заранее. Джесси ужасно мучилась мигренями, говорила, что это проклятие она унаследовала от матери.
— У нее был бойфренд? — спросил Винстон. — Или партнер, или как там сейчас говорят?
Ассистентка слегка покраснела.
— Постоянного — нет, не было. Но она встречалась с разными мужчинами.
— Здесь, в Швеции?
Элин поколебалась и медленно покачала головой.
— Насколько я знаю — нет. Джесси жила Йислёвсстрандом, она все свое время посвящала этому проекту. Я все еще не могу осознать, что она умерла…
Ассистентка сняла очки. По щекам медленно поползли слезы, и она отвернулась.
Полицейские переглянулись, но промолчали.
Эспинг и Винстон подождали, пока Элин придет в себя, и только потом уехали. Выходя из дома, Винстон подцепил старую «Симбрисхамнсбладет» из стопки газет у двери. Газету он, прежде чем сесть в машину, расстелил на сиденье.
— Итак, что нам известно? — спросил он, никак не комментируя свои действия.
Эспинг оскорбленно взглянула на него.