Стоянка поезда – двадцать минут
А до
вольный
малый,
взлетая
почти
до лампочки,
закатывался
от хохота
и кричал: —
Ула-а! Тлактолистом!
!!На
игравшись,
сели ужинать.
Танюха
поставила
на стол раскалённую
сковороду
с жареной
картошкой,
миску
солёных
огурцов,
порезала
на тарелке
сахарно-
белые
грузди.
Ребятишки
поели
и убежали
из-за стола.
Павел
тихонько
спросил
жену: — Слышала
новость?
— Ка
кую?
— О дядь Васе Фе
дотове?
— Нет, хотя, пос
той!
Доярки
что-то говорили,
что захворал
шибко.
— Не сов
сем
так. Вернее,
так, но в другом
смысле.
— В ка
ком?
И новость-
то в чём?— В том, что дядь Васе пред
ложили
ехать на операцию
в Германию?
— Куда-куда?
— Го
ворю же,
в Германию…
— Да, лад
но, —
недоверчиво
ответила
Танюха. —
И как это? В Германию
впрямь?
Это из-за ордена?
— Ор
ден
не при чём, — рассмеялся
Павел. —
У зятя ихнего,
который
офицером
был, знакомый
есть. У него родственница
то ли из Москвы,
то ли из самой
Германии.
Она и помогла.
Где-то там договорилась
с большим
начальством.
— Во как! Та
ких бы
знакомых
да побольше!
Как я рада за дядь Васю!— По
везло
старику.
— Ой, не го
вори
раньше
времени,
сглазишь
ещё! Не на курорт же
ехать. На операцию.
— А я, Татьяна, по
чему-
то спокоен.
У них там, за границей,
всё тип-топ. За ихней
медициной
нам не угнаться.
— Всё рав
но
тревожно,
Павлик.
Это тебе не зуб вырвать.
— По
нятно,
что не зуб. Так ведь и сидеть —
ничего
не высидеть.
Правильно?
— Пра
вильно.
Это ж сколько
денег
только
на дорогу
надо, чтобы
до Германии
добраться.
Такую
даль! Не шуточки.
На поезде
поедет?
— Го
ворят,
что до Москвы
на самолёте.
А дальше
на поезде…
— Надо же, а наши бабы-до
ярки
ничего
толком
не рассказывали.
А ты-то, Павлик,
откуда
знаешь?
— Пет
руха
по секрету
сказал.
Ещё наказал,
чтобы
особенно
не болтал.
Вам, женщинам,
только
попади
на язык…— Нет, день
гами,
конечно,
зять поможет,
который
коммерсант.
— У него, тоже слы
шал,
дела неважно
идут там в городе.
— Всё-то слы
шал
ты, Павлик!
— Го
ворю,
что знаю, сам не сочиняю.
— Раз уж всё у дядь Васи об
говорено,
значит,
собрался.
Значит,
и есть, на что ехать.— Вот при
цепилась
ты, Татьяна, — заворчал
Павел.
В ком
нате
расшумелась
детвора.
— Эй, ре
бята,
потише
там! — крикнула
Танюха
и продолжила
разговор
с мужем: —
Интересно,
долго ли
проездит
дядь Вася?— Это не за
висит
от него.— Ко
нечно,
нет. Как там ещё всё сложится?
В Германии-
то?— Да всё бу
дет
пучком.
— Пря
мо
так уверен?
— Есть та
кая
поговорка —
не уверен,
не обгоняй.
Дядь Вася тоже, поди, уверен.
А то бы не согласился.
— Ну, да, на
верное.
А ехать-то когда?
— Пет
руха
не говорил.
С документами
что-то затянули
в поликлинике.
Сама знаешь,
только
свяжись
эти справки
собирать…
— Ин
тересно,
как тёть Аня себя чувствует?
Давно
к ним не забегала.
— А ты най
ди
время,
проведай
стариков.
— Тёть Аня, поди, пе
реживает?
Как не переживать?
Уж больно
далеко
ехать. На край света
почти!
Где мы и где эта Германия?
! — Танюха
вынула
из пачки
свою любимую
сигарету
«примы»,
села на корточки
перед
открытой
дверцей
печки,
чиркнула
спичкой
о коробок.
Спичка
зажглась
и тут же потухла.
Вторая
спичка
сломалась. —
Блин! Спички
пошли
непутёвые
какие-
то. Будто
специально
такие
выпускают,
чтобы
чаще покупали, —
заворчала
она, прикурив
наконец
с третьей попытки. —
Оно ведь и товар
теперь
такой,
что, если поломался,
то сразу
выкидывай
на помойку.
Возьми
тот же чайник,
или утюг, или плитку
электрическую.
Раньше,
бывало,
можно
отвинтить,
что-то заменить,
изолентой
замотать
и опять работает.
А теперь
и не отвинчивается
ничего,
корпус
наглухо
заделан,
внутрь
не заберёшься…
* * *Зная, что рус
ский
ветеран
находится
в клинике,
приехав
несколько
дней назад
с сопровождающим,
Генрих
набрал
телефонный
номер
доктора
Канта.
— Как там наш по
допечный
из России?
— Впол
не
нормально.
Все необходимые
процедуры
пройдены,
готовим
к операции.
Сегодня
проводим
консилиум.
— И на ка
кой
день она намечена?
— На зав
трашний.
Российская
сторона,
правда,
немножко
затянула
по времени,
но ничего
страшного.
Пациент
достаточно
ровно
и спокойно
перенёс
перелёт
из Сибири
до Москвы.
Говорить
о каких-
либо опасениях,
дорогой
мой Генрих,
оснований
нет. Всё идёт по плану.
Состояние
пациента
в допустимых
параметрах,
иными
словами
говоря,
в норме.
Хочу заметить,
Генрих,
этот русский
товарищ
в хорошей,
я бы сказал,
завидной
для его возраста
физической
форме.
Кстати,
судя по бумагам,
вы с ним ровесники.
Даже месяц
совпадает.
— А чис
ло?
— Он стар
ше
на несколько
дней. Алло? Ты меня слышишь,
Генрих?
Что-то в трубке
западает…
— Да! Слы
шу,
Клаус!
Я попрошу
тебя, Клаус…
— Мо
жешь
не договаривать,
Генрих.
Сделаю
всё возможное.
Обещаю.
Это мой долг. И профессиональный,
и человеческий.
— Спа
сибо,
Клаус.
— Спа
сибо,
Генрих,
скажешь
позже.
— Хо
рошо.
Конец
связи.
Не буду тебя задерживать.
— Да, буду тебе в этом приз
нателен,
дружище.
Мне пора. Через
пару минут
консилиум.
Ген
рих
Беккер
положил
телефонную
трубку.
Посмотрел
на часы. Без четверти
десять
утра. До назначенной
операции
ровно
сутки…
В при
хожей
звякнул
звонок
входной
двери.
Генрих
откинул
цепочку.