Измена. Найти свое счастье (СИ)

Осматриваюсь. Стараюсь вглядеться в лица, но они расплываются.
Я людей вижу через дымку. А у дымки очертания той волшебной девочки, которую я сегодня узнал.
Узнал. И потерял, бл#дь.
Те факты, которые были в досье, говорящие. Проанализировав, я могу составить общую картину о характере и увлечениях. Я дважды слышал о том, что произошло в тот день, и это заставляет от бессилия раздробить собственные зубы. Потому что теперь я всё воспринимаю иначе.
Стекло, которым я отгородился от здешних проблем, оказалось зеркальным. И кривым.
— Лёв, — ко мне приближается отец, держащий в руке бокал вина. — Проблемы?
Заторможенно моргаю и фокусируюсь на лице, которое знаю и люблю с младенчества. При всех своих загонах, папа хороший человек.
— Заканчивают уже, а ты даже не подошёл поздравить.
— Что? — тупо переспрашиваю. — Где? Я… Нет. Я…
Отца отвлекают, и поток моих бессвязных мыслей не вызывает вопросов.
Но это не означает, что всё закончилось. По-прежнему не двигаюсь со своего места. Только теперь моё внимание направлено на пару, целующуюся под аркой из белых пионов.
Я в курсе названия цветов, так как слышал, что невеста их любит.
Тогда информация показалась лишней. Сейчас же я заношу её в файл памяти с пометкой «важно», бл#дь.
Это действительно важно. С той минуты, как небольшая ножка, обутая в светлые туфли, ступила на первую ступень.
С той минуты, как растерянный взгляд пересёкся с моим жадным и голодным.
И это… больно…
* * *
Череда тостов за благополучие новой ячейки общества. Фотографии и непрекращающаяся съемка, которые станут уже завтра прекрасным материалом для пиар-кампании.
Отцовский помощник потирает руки. Жена отца выглядит задумчивой.
Сам отец переходит от одной группы гостей к другой, налаживая и без того крепкие связи. Здесь все проверенные годами партнёры, друзья и важные шишки, типа действующего губернатора города.
Он, к слову, искренний мужик. Когда вручал невесте букет, прослезился. Потом в стороне вещал, как сам мечтал о дочери, но судьба не подарила ему детей.
Я бы хотел сказать, что лицемерит, только отлично осведомлён, как с его помощью мужики землю роют, чтобы добыть максимум обвинений по делу о похищении Елизаветы. Удалось найти зацепки, которые теперь осталось не потерять и раскрутить, готовя статьи обвинения.
Мы перекидываемся с губернатором несколькими фразами. Он восхищён. Снова.
Ему нравится скромная девочка, краснеющая и кусающая губы. Он радуется искренности и чистоте, доставшимся Захару.
Я мечтаю не слышать этих восторгов, потому что, бл#дь, не слепой и не глухой.
Меня торкает от нежного голоса невесты и её розовеющих щёк. Я так пристально смотрю на неё, что успел выучить все видимые родинки и веснушки. Их немного. Их почти не видно. Но они есть.
— Девочка еле держится, — личное пространство с треском рушится.
Я не злюсь. К матери Заха моё отношение можно назвать отличным. Она хорошая женщина и отцу действительно с ней повезло. Никогда не чувствовал в её присутствии себя ущемлённым и обделённым. К сожалению, о родной маме такого сказать не могу. Её эгоизм прёт изо всех щелей. Образец женщины, не умеющей и не желающей прощать.
— Не ест же ничего. Почти не пьёт.
— Только воду, — дополняю, так как и сам успел заметить. — Волнуется.
— Все дни так. С нами за стол не садится. Стесняется. Я уже не знаю, какие слова найти для неё. Захар не может разговаривать, у него другие масштабы в голове. Вот что с ней делать?
Елизавета пошатывается, и я ловлю себя на том, что тело напрягается, готовясь к прыжку.
Поймать. Прижать. Забрать.
Я готов поверить в реинкарнацию и другие теории парапсихологов, вещающие о перерождении и переселении душ. Внутри меня зверь, почуявший своё.
И не своё одновременно.
Губы брата накрывают губы его законной жены. А меня снова бьёт молнией. Только теперь ею меня убивает.
  
Глава 47
 
POV Лиза Суворова.
Голова слегка кружится от волнения и калейдоскопа лиц, мелькающих перед глазами.
 
Сложно влиться в компанию, когда ты никогда и нигде не бывал. Школа и вуз не в счёт, там я всегда была особняком.
Сегодня же мы с Захаром являемся центром праздника. И мне некомфортно.
Желудок сводит от голода, но я даже не смотрю на накрытые столы, потому что ничего не понимаю в пафосных закусках. Гости хвалят повара, называют незнакомые продукты, которые вызывают у них восхищение. Для меня же эти названия как белый шум. Я могу повторить наименование, но не могу представить, как, например, выглядит тирадито-сет, которому поют дифирамбы.
Захар зол и напряжён. Я не рискую спрашивать у него. Терплю, надеясь, что нам дадут передышку, и у меня получится прошмыгнуть в выделенную мне комнату. Там на столе открытый пакет с сушками и остатки молока. Мне вполне бы хватило, чтобы немного восполнить силы.
Знаю, что всё это неправильно и некрасиво с моей стороны. Ко мне относятся доброжелательно, только…
Я не могу так. Не могу переступить через себя.
За всё надо платить. Это не из свода правил, но тоже вбито в мою голову с рождения. Семья Одинцовых дала мне больше, чем я смогу им отдать. Поэтому и решила стать невидимкой.
Со временем попробую привыкнуть. Объясню Захару свою позицию, когда он будет готов услышать. Пока что наш диалог не выстраивается.
Мне кажется, он жалеет. И это ещё больше побуждает закрываться и отдаляться.
Иногда, мучаясь от бессонницы, я думаю, что в больнице было проще. Не было стольких внешних факторов, грозящих перемолоть в муку. А они могут… Эти нарядные мужчины и женщины, в глазах которых пустота. Там нет эмоций и нет тепла.
Я не специалист, конечно же. Просто мои чувства, они такие. Марта Игоревна называет их неправильными и нуждающимися в коррекции. Она права, безусловно. Как будущий учитель и, возможно, когда-нибудь психолог, принимаю это. Но как избавиться… не знаю…
Фотограф не даёт возможности взять паузу. Он двигается в направлении нас, но случается маленькое чудо. Его перехватывают две женщины в похожих платьях и просят сделать несколько снимков на фоне свадебной арки.
Она действительно произведение искусства. Такие показывают в фильмах. Но то фильмы и специально выстроенные декорации. А для меня сегодня это чудо неожиданно стало реальностью.
Осторожно, стараясь не помять свой наряд, сжимаю и разжимаю пальцы. Они, как и всё тело, находятся в напряжении. От неудобного букета их просто сводит.
— Всё в порядке? — мой муж проявляет приятную заботу.
Но вся его фигура всё равно излучает злость. Он даже целует меня сегодня не так, как целовал раньше. В его губах нет нежности, только напор и, кажется, желание подчинить.
Хочется оттолкнуть. Останавливаю себя заученными фразами: спас, должна, просили потерпеть. Мама Захара просила, и я дала ей обещание достойно пережить этот тяжёлый день.
Наверное, она подозревала, что будет именно так, поэтому накануне пришла ко мне и долго рассказывала про семью, про важность должности мужа, про перспективы для Захара.
Сложно…
Другой мир…
Мир, в котором я абсолютно чужая.
Мир, в котором у меня не ни одного близкого человека, кроме мужа. Но…
Я его не люблю… Пока не люблю…
Закрываю глаза и теряю равновесие. Откровение, в котором я признаюсь, лишает меня точки опоры. Я замужем, но между нами нет тех сильных чувств, которые втайне я мечтала испытать.
* * *
ПРОШЛО 2 МЕСЯЦА. КАНУН НОВОГО ГОДА.
Я просыпаюсь в чудесном настроении. Поворачиваюсь на бок и смотрю в окно на падающие снежинки.
Раньше зиму я не любила, но теперь меня радует буквально всё.
Наша с Захаром квартира очень похожа на уютное гнёздышко. У него очень стильный ремонт, красивые вещи, и много уютных мелочей, привезённых его мамой.