Белая роза

Герцогиня подговорила Сюзанну, чтобы та сообщила коменданту аббатства о намерении Перкина проникнуть в Бермондси. Она велела Сюзанне добиться ареста претендента и его казни еще до того, как он встретится с вдовствующей королевой. Нельзя было допустить, чтобы королева сама уличила его в самозванстве и объявила об этом. Сюзанне было поручено захватить Кэтрин, посадить ее на корабль и морем доставить до устья Шельды, а оттуда препроводить к герцогине. В целом план предусматривал решение всех главных задач и выглядел вполне осуществимым. Залогом его выполнения служила дикая ненависть Сюзанны к Ричарду.
Сроки выполнения плана тоже были более или менее понятны. Настало время, и разведчики доложили герцогине, что в устье Шельды вошло небольшое судно. Маргарита, с нетерпением ожидавшая возвращения своей дорогой Кэтрин, отправилась в загородный дом, расположенный на берегу реки. Специальный отряд получил приказ: как только судно будет замечено, захватить его и направить к берегу. Маргарита уже была готова с распростертыми объятиями встретить свою беглянку. Но судно доставило одну лишь Сюзанну, распухшую от страданий и слез. Герцогиня страшно перепугалась при виде этой зловещей фигуры.
— Где же Кэтрин? — спросила она, с беспокойством оглядывая палубу.
— Она в плену у Генриха VII, — коротко ответила шотландка.
— Вместе с Ричардом?
— Ричард на свободе.
— На свободе?
— Ему удалось ускользнуть. Он укрылся в приорстве Боули. Оно неприкосновенно, и Ричард спасен! Королева Елизавета умерла!
Эти страшные удары наотмашь поразили герцогиню, словно залп разящих пуль. Судорожно вцепившись в подлокотники массивного кресла, обмякшая, бледная, дрожащая сестра Эдуарда пыталась из последних сил держаться, как королева. Но силы оставили ее, она сникла и еле слышно задала главный для нее вопрос:
— Как собирается поступить с Кэтрин этот трижды проклятый Ланкастер?
Ни один мускул не дрогнул на бесстрастном лице Сюзанны.
— Он сказал, — ответила шотландка, — что будет держать ее, как сообщницу самозваного Йорка.
— Как сообщницу! Ее!.. Этого ангела!.. Он осмелится…
— Он осмелится судить ее и отрубить ей голову, — проговорила шотландка.
Ужаснувшаяся Маргарита поднялась из кресла. Сюзанна подошла к ней и тихим, срывающимся от отчаяния голосом сказала:
— Генрих лично явился в Берсмондси. Он решил сам заняться этим делом, он все предусмотрел и лично отдал все распоряжения. Он держит Кэтрин в качестве заложницы и собирается использовать ее в борьбе с вами и с Ричардом. Мы все попали в ловушку. Мы сами себя предали. Кэтрин отрубят голову и виновата в этом буду я!
— Но почему Ланкастер верит в сообщничество Кэтрин? Если бы она не верила, что он настоящий Йорк, разве она вышла бы за него замуж? Она действовала чистосердечно, а, значит, она невинна.
— Во-первых, — ответила Сюзанна, — Кэтрин ничего не боится, не собирается предавать мужа и поэтому даже не думает защищаться. Она заявила, что вышла замуж за истинного Йорка.
— Она пропала!
— Вы сами все понимаете!
— Хочет она или не хочет, но я ее спасу!
— Нет, — спокойно ответила шотландка.
— Но почему нет? — воскликнула Маргарита, оскорбленная презрительным спокойствием этой женщины.
— Потому что, — ответила Сюзанна. — чтобы ее спасти, вам придется сделать то, чего вы не сделаете никогда.
— Что ты имеешь в виду?..
— Я имею в виду, что для этого вам придется смирить гордыню, признать свои ошибки, унизиться, наконец. Королевы никогда не идут на такие жертвы.
— Что-то мне подсказывает, — после долгой паузы сказала Маргарита, восстановив спокойствие в своей царственной душе, — что Ланкастер уже выставил свои условия.
— Так оно и есть.
— И ты, полагаю, на них согласилась?
— Да, я согласилась, но этого недостаточно.
— Очень благородно с твоей стороны признаться в этом. Спасибо, — с иронией проговорила герцогиня, увидев, что Сюзанна нахмурила брови и что-то недовольно бурчит. — И каковы же эти условия, под которыми кормилица Сюзанна соизволила подписаться? — спросила Маргарита, стараясь за язвительностью спрятать свое беспокойство.
 
— Вы ведь понимаете, — холодно сказала шотландка, — что я не королева. Но у меня есть сердце, и я умоляла Генриха отдать мне Кэтрин Гордон. Я объясняла ему, что дитя ошиблось и что у нее благородная душа. Я униженно просила его, чтобы он простил ее, я плакала кровавыми слезами, я валялась в пыли у его ног! Но я не королева! Это вы понимаете?
— И что потом? — прошептала Маргарита.
— Что потом? Он выслушал, поднял меня и сказал: "Если я заполучу этого самозваного Ричарда, тогда Кэтрин будет свободна. Но он находится в безопасном месте и все еще угрожает мне. Он под защитой приорства Боули, а это место священно. Никто во всей Англии не осмелится силой проникнуть в это убежище. Так как же быть? Я хочу, чтобы прекратилась война. Я знаю, что этот человек самозванец, но все остальные не знают об этом. Кэтрин неразумно объявила его сыном Эдуарда, а этот жалкий тип еще громче, чем она, кричит о своих законных правах на трон, да еще госпожа герцогиня Бургундская настаивает на том, что он ее племянник и наследник Йорков. Что же прикажете делать мне? Эти трое заставляют меня, помимо моей воли, гневаться и готовить наказание за самозванство. Если бы не эти настойчивые заявления, я бы лишь посмеялся и всех простил. Но безопасность Англии, честь моей короны и благополучие моего дома требуют, чтобы я уничтожил своих врагов. И я их уничтожу! Жена самозванца останется у меня. Она покается в самозванстве мужа или погибнет первой".
Маргарита содрогнулась.
— И я считаю, что он прав, — бесстрастно заявила Сюзанна.
— Тем не менее, — сказала герцогиня, — ты ему ответила, что Кэтрин не может предать человека, с которым она обвенчана перед Богом, и что виновный не может признать себя виновным, пока еще теплится последняя надежда. Ведь по-другому ты не могла ответить?
— Нет, я ничего не ответила, — безразличным тоном сказала шотландка. — Отвечать было бесполезно. Я знала, что ему надо, но я не могу отвечать за других и предпочла промолчать.
— Так что ему надо, в конце концов?
— Все три свидетельства, соединенные вместе, приводят его в ужас и не дают покоя, но решающим среди них является лишь одно — ваше свидетельство.
Маргарита гордо покачала головой.
— Ясно и то, — продолжила шотландка, — что, невзирая на все победы Генриха VII, невзирая на любые казни, Перкин в глазах многих англичан останется истинным наследником Йорков, и так будет продолжаться, пока вы утверждаете, что он ваш племянник.
— Так и есть, — сказала герцогиня.
— Конечно, но ведь это не так, — спокойно продолжила Сюзанна. — А сами вы готовы предать его и отправить на казнь так же, как приказали это сделать мне?
Маргарита позволила себе жест, который, впрочем, нисколько не поколебал невозмутимого спокойствия беседующей с ней дикарки.
— Хотя, — продолжала говорить Сюзанна, — если Ричард попадет в руки короля, и если после этого нам вернут Кэтрин и гарантируют, что узурпатор не будет ей мстить, то самое правильное, что вы можете сделать в такой ситуации, это продолжить вашу нынешнюю политику. Как удобно и приятно было бы по-прежнему мучить Генриха VII, объявив на весь мир, что этот тиран убил сына Йорка, законного короля!
Маргарита была настолько ошарашена, что даже вскочила на ноги. Как это существо, недостойное находиться среди нормальных людей, могло угадать ее сокровенные мысли?
— Но, к сожалению, — продолжила Сюзанна, — все обернулось против нас. Мы проиграли партию и теперь должны платить. Я готова отдать все, что у меня есть. Теперь очередь за вами.
— О чем ты? — спросила Маргарита, недоверчиво глядя на безмятежное лицо Сюзанны.
— Видите ли, мадам, я специально ездила встречаться с моим братом. Он старый солдат и так же, как и я, предан Кэтрин. Мы оба решили пожертвовать нашими жизнями, но спасти дорогое нам дитя. Жизнь — это все, что у нас есть, но мы охотно отдадим ее за Кэтрин.