Белая роза

Бывает так, что человек кругом виноват, вдобавок к этому на него наваливаются несчастья, и он начинает винить Бога в том, что Тот не милостив к нему, да еще винит жизнь за то, что она не дает ему радости. А между тем, Бог дал этому человеку возможность любить и быть любимым уже на земле. Беда тому, из-за чьей гордости, скупости или гнева гибнут Богом дарованные ему дивные цветы и плоды.
Ричард дорого заплатил за то, что так жестоко обошелся со своей женой. Отвергнув Кэтрин, он словно утратил силу своей души, а сила эта когда-то была огромной. Но не было сожаления в его душе. Об одном Ричард горько сожалел: что не стал безвестным солдатом, одним из тех никому не нужных сирот, что ежедневно рискуют жизнью на поле боя. Такому не нужно прислушиваться к зову сердца, он лишь охотно пользуется всем, что подворачивается под руку.
Сильному человеку нетрудно быть принцем, даже если за свой титул приходится бороться. Но невыносимо быть супругом обожаемой женщины и краснеть под ее взглядом. Именно такое несчастье свалилось на Ричарда и изменило его полностью. По этой причине он как-то резко постарел и стал подозрительнее и недоверчивее, чем его самые страшные враги.
А ведь сколько любви и благородных устремлений было способно вместить его нежное сердце!
"Женщина, — размышлял Ричард, — делает нас счастливей, но приходит время, и она нас обманывает. Килдар прав, моя мать тоже любит меня, но не обманет. Слишком много страданий вышло из-за моей любви к Кэтрин. Если бы я был мудрее, слушался бы законов природы и начал бы с того, что бросился к ногам моей матери, если бы только к ней я стремился, как только ступил на английскую землю, тогда ангел-хранитель моей семьи не отвернулся бы от меня. Все бы поверили, что я сын Йорков, если бы так сказала моя мать. И Кэтрин не усомнилась бы во мне и не заставила бы меня усомниться в ней. Но сегодня после стольких потерь вновь восходит моя звезда. Она сияет передо мной с тех пор, как я ступил на правильный путь. Теперь я глаз не оторву от моей звезды-хранительницы. Она будет освещать каждый мой шаг и сделает плодотворной каждую мою мысль. Отныне согревать меня будет не любовь Кэтрин, а свет путеводной звезды. О, наконец-то я все понял: Бог наказал меня за то, что я протянул руку к короне, не получив благословения моей матери".
Так, в печалях и горьких мыслях проводил время Ричард, ожидая возвращения Килдара из разведки, которую лорд предпринял в окрестностях Бермондси.
Ричард стал похож на тех фанатиков любви, которые, пострадав от своего сильного чувства, ударяются в неимоверно жестокий аскетизм. В своем аскетизме молодой человек дошел до того, что стал укорять себя даже за воспоминания о Кэтрин. Между тем, он по-прежнему был полон страсти, бороться с которой уже не хватало сил. В итоге Ричард ушел в глухую тень и вступил в безнадежную схватку с хохочущим фантомом, которого не было сил оттолкнуть. Зачаровывающим образам и воспоминаниям о ласках возлюбленной он пытался противопоставить в своем сознании строгую красоту его плененной матери и мысли о священном королевском долге и величии, сияние которого не заслонят никакие бури. Он размышлял о полученной передышке, за время которой необходимо было набраться сил перед решительными действиями. В действительности же он лишь терял последние силы, предаваясь горьким сомнениям и болезненным думам. Очевидно, он забыл, а, возможно, никогда и не знал, что только тот добивается величия и славы, кто ничего не принимает близко к сердцу и никогда не оборачивается назад. Если человек только тем и занят, что анализирует прожитую им жизнь, значит, он не рожден для большого дела. В жесткой схватке, когда на кону скипетр и корона, тот, кто желает победить, не должен терять время на такие пустяки, как осыпание проклятиями предателей, спасение раненых и захоронение убитых.
Может быть, было бы лучше для Ричарда, если бы его душа размякла и вновь вернулась в объятия Кэтрин? Кто знает! Ясно одно, самым лучшим для него было бы броситься, не разбирая пути, на гигантские глыбы Бермондси, и, рискуя своей жизнью, своей кровью, пойти на отчаянный приступ. Это было бы куда лучше, чем тратить драгоценное время на ожидание и самокопание. Ведь потраченное время невосполнимо, и люди, не знакомые с любовным томлением и раздирающими сомнениями, никогда не позволяют себе тратить его таким образом.
 
XXI
Наконец все было готово. Килдар со своими шотландцами занял позицию рядом с аббатством. Один из лучников, сочувствующий Йоркам, обещал открыть для них потайную дверь. Шотландцы были легко вооружены и ждали сигнала. Старый лорд Килдар направил сообщение Кэтрин, в котором говорилось, что вскоре она предстанет перед вдовствующей королевой. Пройдет совсем немного времени, и судьба последнего сына Йорков будет решена: Белая роза победит или умрет.
Ричард покинул свое укрытие. Он вышел из него, как лев из пещеры: потягиваясь на ходу, выпустив когти и расправив пышную гриву. Стоило лишь взглянуть на его светловолосую голову, плечи, завернутые в шотландский плед, руку с зажатым в ней мечом, мечущие молнии голубые глаза, как становилось ясно, что в этом человеке течет кровь гордого короля Эдуарда. Если бы Кэтрин увидела в этот момент своего супруга, она бы точно не устояла и со слезами бросилась бы в его объятия, умоляя о прощении.
И вот настал этот долгожданный, выстраданный момент! Сколько бессонных ночей предшествовало ему, как дорого пришлось заплатить за него кровью и золотом! Ричард готов к бою, он готов обнять свою мать, готов услышать, как ее королевские уста объявят его королем. При этой мысли сердце принца стучит и так сильно наливается кровью, что его уже не в силах вместить грудь человека.
Они договорились, что Килдар будет биться в первых рядах, чтобы расчистить путь для принца. Килдару выпала честь первым встретить поджидающие их опасности. Овладев ситуацией, он должен сбросить Ричарду лестницу, а принц, поджидающий около рва, поднимется по ней вместе со своими телохранителями.
В самом аббатстве лучник, преданный делу Йорков, уже успел все подготовить. Он предупредил королеву Елизавету, передал Килдару слова благодарности от взволнованной матери, и, наконец, именно он взялся проводить Ричарда в покои королевы.
Более того, этот человек переманил на сторону принца большую часть гарнизона. Он заявил, что солдаты Генриха VII устали от скупости и строгости узурпатора и с нетерпением ждут того дня, когда Белая роза заменит на английском флаге Красную розу. Все говорило о том, что появление Ричарда в Бермондси будет сопровождаться не битвой, а триумфом.
И действительно, Ричард вошел в аббатство, как триумфатор. Солдаты гарнизона сложили оружие, и шотландцы проникли в аббатство, не встретив сопротивления. Килдар послал Ричарду долгожданный сигнал, и сын Йорка, исполненный религиозного почтения, вошел в монастырь.
В тот же момент открылась потайная дверь, и солдаты встретили Кэтрин с сопровождавшими ее шотландцами не как врага, но как хозяйку. Она прошла на широкую площадь внутри аббатства. Ее сердце громко стучит от надежды и любви. Кэтрин смотрит на небо, пытаясь отыскать на нем звезду, в которой она видит глаз Божий, и благословить ее. Но небо черно и зловеще. А сцена, которая разыгрывается на земле, тоже кажется зловещей. Безграничная, теряющаяся во тьме площадь окружена кольцом неподвижных солдат. С виду кажется, что они собрались для участия в торжественной церемонии. Действительно, что может быть торжественней, чем церемония признания сына его матерью и передачи ему законной королевской власти? Но не слишком ли торжественно выглядят и небо, и земля, не слишком ли много величия в стоящих рядами военных, собравшихся отметить столь важное событие?
Кэтрин робко делает шаг вперед. Ей хочется уйти в тень, стать бестелесной феей, а общение с Ричардом ограничить невидимым поцелуем. Кажется, и юный принц поражен величием разворачивающегося спектакля. Взгляды обоих пытаются охватить бесконечные ряды солдат, на фоне которых жалко и беззащитно выглядит группа преданных шотландцев.