Белая роза
— Король Яков предупреждал вас, — ответила Кэтрин. — Все ваши друзья предупреждали вас. Но вы были глухи, вы не захотели понять, сколь деликатен наш народ, который теперь вы проклинаете.
— Что вы имеете в виду? — спросил Ричард. Под воздействием спокойного и мягкого, но решительного голоса девушки его гнев успокоился.
Кэтрин же решила, что сказанного достаточно. Она уселась рядом с каменной балюстрадой, облокотилась об освещенные солнцем перила и, словно обессиленная тяжким порывом, спрятала лицо в ладонях и горько разрыдалась.
Пораженный и ничего не понимающий Ричард попытался подойти к ней и еще раз расспросить обо всем.
Но внезапно на них упала грозная тень. Это из-за колонны вышла кормилица, величественно закутанная в пурпурный клетчатый плед.
— Дитя говорит правду, — сказала она, — а ты, принц, наказан справедливо. Ты обвиняешь шотландцев, а они тебя любили. Они были готовы пролить за тебя кровь. Но почему, когда они славили тебя, когда они пришли защищать тебя, ты оттолкнул их и оскорбил их самые святые чувства?
— Я? — воскликнул Ричард.
— Ты! Ты! — продолжала наступать на него старуха с улыбкой, исполненной ненависти. — У тебя, англичанин, чванство и скупость бьют через край! Конечно, ведь вы, англичане, считаете, что наши жизни, и наши богатства принадлежат вам, не так ли? Предположим, это так! Но вот, тебе принесли все это, а ты отказываешься. Ну, так иди один и будь ты проклят!
— Да что такое она говорит, эта женщина? — воскликнул принц. Он с досадой хлопнул в ладони, показывая этим жестом, что окончательно перестал что-либо понимать.
— Замолчи, Сюзанна! Замолчи! — сказала Кэтрин, и тон ее был не приказной, а скорее умоляющий.
— Нет, пусть говорит! — воскликнул Ричард. — Пусть она выплеснет все свои угрозы и проклятья. Тот, кто не скрывает своей ненависти, лучше того, кто наносит удар в темноте. И потом, мне пора узнать, кто эти шотландцы, отдавшие за меня жизнь? Пусть назовут этих благодетелей, ведь я, клянусь Богом, не знаю, о ком идет речь!
— Ты богохульствуешь, герцог Ричард! — отозвалась Сюзанна.
— Так назовите же этих благородных друзей, от чьих благодеяний я отказался, — с иронией произнес молодой человек. — И в чем, в конце концов, состоят эти благодеяния?
— О! — прошептала Сюзанна, у которой от гнева перехватило горло. — Этот принц был бы плохим королем. Богу не угодно, чтобы он оказался на троне. Ему не нужна честь, он предпочитает богатства, он растоптал свои собственные клятвы. Позор Ричарду Йоркскому! Шотландия отвернется от него.
— Приказываю тебе замолчать! — воскликнула Кэтрин, увидев, как подскочил Ричард, услышав это страшное проклятье.
— А я приказываю тебе говорить! — зарычал Ричард, словно Йоркский лев. — Ты решила оскорблять меня, так поясни за что, а иначе я выброшу тебя за это ограждение, словно камень.
— Все, Сюзанна, уходим, — сказала девушка, конвульсивно схватив кормилицу за руку.
— Вот как, и она поступает, как все! — взвился Ричард. — Она встает на сторону моих врагов, она хочет уйти, вместо того, что покарать эту безумную, которая только что посылала на мою голову проклятья и назвала меня принцем без чести!
— Приказываю тебе замолчать!
В это время Кэтрин подталкивала дрожащую Сюзанну к выходу из галереи. Но старуха энергично сопротивлялась. Ее выталкивали, а она произносила последнее проклятье, которое, казалось, могло уничтожить Ричарда. Обе уже почти покинули галерею, и тут Ричард воскликнул:
— Вот, значит, какую услугу собиралась оказать Кэтрин Гордон своему другу детства? И она еще клялась мне в вечной дружбе!
— В чем ты ее упрекаешь? — как тигрица, накинулась на него Сюзанна. — Что она не сделала из того, в чем клялась тебе? А вот ты, выполняешь ли ты те торжественные клятвы, которые твоя семья когда-то дала нашей семье?
— Сюзанна, ради Бога! — воскликнула Кэтрин, ладонью зажимая рот кормилицы.
Но Ричарда уже ничто не могло остановить. Словно луч света мелькнул в непроглядной тьме, и ветром наполнились паруса. Он оторвал Сюзанну от девушки, и старуха продолжила изрыгать свои дикие обвинения:
— Иди! Иди, женись на французских девицах, на немецких девицах! Они ведь богатые. Можешь презирать нашу бедную Шотландию, которая была тебе, как мать! Презирай наше дитя, наше дорогое дитя, наше сокровище. Презирай Кэтрин, с которой твой отец обручил тебя еще в колыбели. Но теперь уж рассчитывай только на своих французов и немцев. О шотландцах забудь! Отныне наши копья помогут лишь тому, кто завладеет нашими сердцами. Прощай, Йорк!.. А Кэтрин как-нибудь утешится и без тебя!
Теперь уже она, продолжая говорить, тянула девушку к выходу. Но Ричарду вдруг все стало понятно. Словно яркий свет пролился на него. Он бросился и загородил дверь, через которую пытались пройти обе женщины, схватил руку Кэтрин и сжал ее в своих руках.
— Это правда то, что она говорит? — быстро и лихорадочно спросил он.
— Но… милорд… — прошептала юная графиня.
— Я вас спрашиваю. Отвечайте. Это правда, что Шотландия ждала, когда я женюсь на Кэтрин Гордон?
— А разве вы не знаете? — заикаясь и краснея, проговорила девушка, смущенная судорожным дыханием принца.
— Он и сам это знает, как знает и то, что отказал тебе, — вмешалась Сюзанна.
— Кому я отказал, добрая женщина? — спросил Ричард.
— А разве не говорили тебе друзья и даже лично наш Яков, чтобы ты женился на Кэтрин? — мстительным тоном проговорила Сюзанна.
— Никогда! — воскликнул Ричард.
Он нахмурился и, задавленный своими мыслями и предчувствиями относительно дружбы, связывающей Кэтрин и короля Шотландии, заявил:
— И потом, как мог Яков предложить мне жениться на Кэтрин, если он любит ее и любим ею? Ведь все об этом знают.
— Он? Любим мною? — воскликнула девушка с таким изумлением, что на Ричарда, как гром с небес, нахлынуло озарение.
Но ответить ей он не успел. На входе в галерею раздался голос, прервавший очарование неожиданно свалившихся чувств.
Молодой король Шотландии услышал только последние слова этой странной дискуссии, и счел себя оскорбленным. Он заговорил и в его голосе ясно проступила горечь.
— Милорд, — сказал он, — хорошо ли вы подумали, перед тем как произнести слова, наносящие смертельный удар по чести этой девушки и по моей чести?
Ричард быстро обернулся и пробормотал:
— Вы здесь, ваше величество? Признаю, я сказал, но лишь то, о чем говорят все, и не только здесь, но и во всей Европе.
Кэтрин покраснела от душевной боли и стыда.
— Я не знаю, о чем говорят в Европе, — сказал Яков. — Но в то, что такое говорят здесь, я не верю. Здесь все нас знают, а, следовательно, уважают. Однако, как бы то ни было, простите, но мне надо подумать.
Он помолчал, уставив на Ричарда гордый и честный взгляд. Затем, смягчив тон, заговорил:
— Полагаю, вам не следует прибегать к уверткам, чтобы заслужить прощение этой девушки. Для человека вашего происхождения было бы более достойно открыто говорить правду. Действуя таким образом, не обвиняя меня и не оскорбляя Кэтрин, вы сохранили бы возможность и дальше заниматься своим весьма привлекательным делом, с которым теперь я вынужден покончить. Да, народ моей страны желал брака между герцогом Йоркским и леди Кэтрин Гордон. Да, Кэтрин была бы счастлива и гордилась бы этим браком. Но вы отказались от нее… при этом никто не утверждает, что вы совершили преступление.
— Я отказался! — воскликнул Ричард. — Но когда я отказался? Сегодня я первый раз услышал об этом браке!
— Не злоупотребляйте учтивостью, милорд, — сказал молодой король. — Не пытайтесь щадить Кэтрин. Она храбрая девушка, и ваши мысли ей знакомы, также как и мне. Я показал ей письмо герцогини Бургундской.
— Письмо герцогини, — изумленно повторил Ричард. — Какое письмо? Что вы хотите сказать?
