Белая роза
— Только не подумайте, что я роюсь в памяти, — холодно проговорил Перкин, явно отвергая высказанные сомнения. — Я прекрасно знаю, о чем вы изволите говорить, милорд. Я готов рассказать об этом деле во всеуслышание, но кто освободит меня от клятвы, которую в те времена я дал по требованию Патрика, обещая никогда не говорить об этом?
Герцогиня восприняла эти слова, как ловкую попытку уйти от поражения, которой, по ее мнению, было недостаточно, чтобы вырваться из цепких рук опасного противника. Однако когда она взглянула на Килдара, то увидела, что тот зашатался, задрожал и даже вскрикнул от неожиданности.
— В самом деле, — потрясенно пробормотал старый лорд. — Я потребовал от молодого герцога, чтобы он все сохранил в тайне.
— И заставили меня клясться на кресте, милорд, — перебил его Перкин с величественной безмятежностью.
— Да, да, — сказал Килдар, — признаюсь в этом.
По залу волнами прокатился ропот. Все закачали головами, обрадованные первым триумфом юноши, которого собравшиеся успели полюбить.
— Таким образом, — продолжил Перкин, — Ричард честно соблюдает свою клятву. Если бы я не был Ричардом и при всех рассказал о том событии, то получилось бы, что вы сами выдали себя.
— Ни за что! — воскликнул Килдар. — Ни за что! Я до сих пор вздрагиваю, вспоминая о том случае.
— Ну что ж, — сказал Перкин. — Благодарю Бога за то, что он позволил мне так легко убедить вас, милорд. Вы ведь намекали на тот случаи, когда герцог Ричард находился в Виндзоре, в маленьком саду слева от парка, рядом с большой траншеей, наполненной водой. Не перебивайте меня, мне необходимо напрячь всю мою память, чтобы вспомнить важные детали. Ведь голова моя слаба, а ваша воля упряма и недоброжелательна. Значит, Ричард был в Виндзоре и играл с подаренной ему собакой. Полагаю, что сам Патрик подарил маленькую шотландскую собаку молодому герцогу. Это так?
— Так и есть, — пробормотал Килдар. — Многие знают, что я дарил друзьям и королевской семье щенков бесценной шотландской породы.
— А вот, что мало, кто знает, — продолжил говорить Перкин. — Молодой герцог, жестокий, как все дети, привязал длинную веревку к лапе щенка и забавлялся тем, что опускал на веревке щенка в траншею с водой. Неожиданно веревка лопнула, и щенок утонул. Это увидел Патрик и страшно рассердился на юного принца. Полагаю, я ничего не упустил? — спросил Перкин, глядя в упор на старика.
Килдар побледнел и ничего не ответил.
— Я продолжаю, — сказал молодой человек. — Ричард, пристыженный упреками Патрика, в свою очередь, также вышел из себя. Он был очень вспыльчивый и пригрозил своему опекуну, что прикажет страже бросить его в траншею. Патрик быстро огляделся. Ему представился прекрасный случай исправить нрав принца, имевшего задатки тирана. Патрик схватил Ричарда за пояс и, придерживая его своей могучей рукой, поднял над траншеей и какое-то время держал на весу. Но из-за того, что проделал он это очень быстро, а Ричард при этом отчаянно сопротивлялся, кинжал, висевший на поясе Патрика, пока тот поднимал мальчика, выскочил из ножен и поранил принца, попав между шеей и плечом, и кровь принца мгновенно залила одежду Патрика. А теперь смотрите, лорд Килдар, — сказал Перкин. Он расстегнул камзол и истинно королевским жестом оторвал расшитый ворот. — Узнаете хорошо знакомую вам рану? А если вы еще владеете тем кинжалом, то не соблаговолите ли вы сравнить ширину его лезвия с шириной шрама? Признайтесь смело! Сегодня это совсем не опасно. Не то, что в тот день, когда вы заставили меня поклясться, что я ничего не скажу королю, моему отцу.
Килдар был потрясен. Глаза его обезумели, сердце было готово выскочить из груди, все его тело сотрясали рыдания. Он молитвенно сложил руки, упал на колени перед молодым человеком и стал называть его властелином, хозяином, королем!
Все свидетели этой сцены словно опьянели от радостных чувств. В зале громовыми раскатами звучали восхищенные крики. Что же касается Маргариты, то она решила, что стала жертвой заговора, причем зачинщики этого заговора оказались более ловкими в поэтическом мастерстве, чем она в политике. Коленопреклоненный Килдар окончательно смешал все ее планы, и она прошептала:
— Что! И Килдар туда же? Фрион и здесь победил! И Килдара втянули в заговор, а ведь его я опасалась больше всех!
И она приблизилась к старику с тем, чтобы довести дело до конца и вырвать у него торжественное признание.
— Значит, — сказала она, — и вы его признаете! Вы, Килдар, цвет шотландского рыцарства, вы, кто олицетворяет собой закон, честь и правду, вы признаете этого молодого человека?
— Я признаю его и публично заявляю об этом, — сказал Килдар, причем восторг его был даже сильнее, чем ранее проявленный скептицизм. — Это Ричард Йоркский, чью кровь я пролил, из-за чего за одну ночь мои волосы стали белыми. Помните, милорд?
— Так же хорошо, как то, что было на следующий день. Я лежал в постели, и у меня был жар, но я утверж-дал, что поранился гвоздем, который торчал из края колодца. Ты пришел навестить меня и поблагодарил за то, что я тебя не выдал. И ты показал мне свои белые волосы, и я поцеловал их и обнял тебя так же, как я обнимаю тебя сегодня.
— Да здравствует король Ричард IV, — воскликнул Килдар, залившись слезами.
Но его голос перекрыли громкие здравицы, раздавшиеся со всех сторон, а эхо, раскатившееся по всему дворцу, повторило их: "Да здравствует король Ричард IV".
— Племянник мой, сын семейства Йорков, моя незапятнанная Белая роза, приди и обними меня! — сказала Маргарита. — Приветствую вас, король Англии!
Перкин, опьяненный, ослепленный всем произошедшим, сияя радостью, гордостью и красотой, бросился к герцогине и прижал свое горячее от нежности сердцу к ее сердцу. Но гордое сердце Маргариты оттолкнуло сердце Перкина, хотя ее коварные руки продолжали крепко сжимать его в своих объятиях.
Часть вторая
XIВ те годы Шотландией правил король Яков IV. Он стал королем на волне народного восстания, в результате которого юный принц занял трон, буквально перешагнув через труп своего отца, Якова Ш.
В течение долгих лет Шотландия постоянно отбивалась от непрерывных английских нашествий, и по этой причине шотландские короли с готовностью вступали в союзы с любыми противниками английского монарха. В этот оплот воинственных антианглийских настроений герцогиня Бургундская и отправила претендента на английский престол, снабдив его деньгами, войском и убедительными рекомендациями.
Но перед посещением Шотландии Перкин отправился в Ирландию. Там его встретили с почестями и сразу признали сыном Эдуарда.
Если бы наша цель состояла не только в описании исторических событий, но и в анализе идей этого молодого человека, которого капризная судьба вырвала из неизвестности и вознесла на недосягаемую высоту, то нам пришлось бы составить целый трактат о морали и нравах. Но мы видим нашу задачу лишь в том, чтобы поведать о реальных делах давно прошедших лет, полных страстей и печали. В самом деле, к чему анализировать вкус сочного плода, зачем обсуждать его запах? Обычное повествование, конечно, является более простой задачей, но тем оно и интересно. Да и читателю не часто выпадает возможность прикоснуться к незамысловатой, но хватающей за душу драме.
После всего, что Перкину довелось увидеть, испытать, восстановить в памяти и связать с перипетиями собственной жизни, он, разумеется, уже не мог оставаться прежним Перкином. Впрочем, он никогда им и не был и не собирался им становиться. Он был Ричардом Йоркским, и мы впредь так и будем его называть.
Да и есть ли у нас основания в этом сомневаться? Не сам ли он отыскал давно утраченные следы своего происхождения, не сам ли доказал, что факты его прошлой жизни соответствуют внезапно пробудившимся воспоминаниям, не все ли единодушно признали законность его притязаний? Всемогущая принцесса назвала его своим племянником. Самый авторитетный дворянин Англии назвал его своим повелителем. Целые легионы верных приверженцев требовали, чтобы он начал решительную борьбу за английскую корону. Иностранные монархи, в том числе Карл VIII и король Германии Максимилиан I, называли его своим братом и желали успехов в борьбе за английский престол. Поэтому Ричард смирился со своей судьбой и решительно взялся исполнять ее предначертания.
