Белая роза

— Любой человек, — торжественно сказала герцогиня, — может наговорить что-то подобное. Всем известны постигшие Йорков несчастья. И с ребенком, когда он играет, может произойти что-то подобное тому, о чем рассказал этот юноша. Нас не устраивают такие примитивные повествования. Теперь мы будем задавать ему гораздо более трудные вопросы.
— На любой вопрос, который вызовет у меня воспоминания, я отвечу также без труда, — сказал Перкин. — Задавайте самые трудные вопросы, мадам. Я совсем не стремлюсь доказать кому-либо, что я Ричард Йоркский. Но я хочу доказать это самому себе. Если я буду уверен в этом, то стану по-другому смотреть и на этот мир, и на саму жизнь. Если же окажется, что недоразумение сыграло со мной злую шутку, тогда пусть меня накажут. Наказание положит конец моим мучениям, и я сам буду призывать смерть, видя в ней спасение!
"Так он далеко зайдет, — подумала герцогиня. — Неужели после подготовки он так в себе уверился?"
Между тем, смелость молодого человека начала приносить свои плоды. Собравшиеся уже не скрывали, если не симпатию к нему, то, по крайней мере, опасение, что его заблуждения обнаружатся слишком быстро.
Герцогиня вновь взяла слово и так добросовестно повела допрос, что даже стала содрогаться при каждом новом вопросе, опасаясь, что ответ на него окажется неверным или неточным.
Но все выглядело так, словно дух, сидящий внутри молодого человека, зажег перед ним волшебное пламя, помогавшее разгадать загадки кровавого прошлого, или словно ангел, хранящий семейство Йорков, спустился на землю и незаметно нашептывал ему на ухо верные ответы. Во всяком случае, новоявленный Ричард не ошибся ни разу. Все самые тонкие ловушки он обошел или же указал на них без страха и раздражения. Иной раз он колебался, давая ответ, но лишь тогда, когда искал более точное выражение или уточнял мельчайшие детали. Медля с ответом, он выигрывал время, необходимое ему, чтобы проникнуть в глубины своей памяти. Так ныряльщик пропадает из виду и в течение нескольких секунд чем-то таинственно занимается под водой, а когда выныривает с улыбкой на губах, то оказывается, что в руке у него жемчужина.
Перкин предоставил герцогине самые точные сведения о своем детстве, братьях и сестрах, матери и отце Эдуарде IV. Он описал все тайные закоулки дворца и загородные дома, в которых проживала его семья, вспомнил любимые игрушки, назвал своих собак и птиц, описал друзей, слуг и офицеров, бывавших в доме Йорков. Он с безудержным энтузиазмом погружался в воспоминания и все больше оживлялся по мере того, как чувствовал возрастающий интерес к нему и восхищение собравшихся. Он в деталях рассказал Маргарите о ее секретном визите в Лондон, предпринятом, чтобы заручиться поддержкой Эдуарда IV, описал ее наряд, вспомнил о прогулке в лодке, во время которой оба племянника сидели у принцессы на коленях, а она, укрывшись под тканым балдахином, по-свойски беседовала с братом и невесткой. От этого воспоминания Маргарита даже вздрогнула и, искренне ошеломленная, с некоторой опаской взглянула на Перкина и подумала:
"Откуда он знает об этом случае? Фриону я о нем не рассказывала".
Слушатели, давно научившиеся читать тайные мысли государыни и порядком изумленные нескончаемым потоком столь просто предъявляемых доказательств, уже не сдерживались и в полный голос высказывали благоприятные мнения о результатах допроса.
Что же касается Перкина, то у него этот бесспорный успех не вызывал ни радости, ни победного чувства. Как он и говорил, свое прошлое он восстанавливал лишь для собственного удовлетворения, и единственным чувством, проступавшим на его лице, было наивное удивление от того, что он в чем-то убедил самого себя.
— По правде говоря, — удивленно произнесла Маргарита, все еще убежденная, что все это надувательство, но не скрывающая восхищения мужеством и самообладанием юноши, — молодой человек сообщил нам о таких вещах, о которых, как мне казалось, знаю я одна.
После этих слов к Перкину приблизился герцог Килдар. До сих пор он неподвижно и безмолвно наблюдал за происходящим, а теперь решил нанести призраку прошлого последний решающий удар.
 
Он спустился с балюстрады и подошел к молодому человеку, словно выходящий на арену чемпион. На его лице читалась твердая решимость покончить с этим самозванцем, а глаза смотрели лукаво и враждебно. Как и все присутствующие, старик был взволнован. Благородные и искренние речи Перкина в тот день не раз заставляли биться его сердце. Такая неожиданная ловкость молодого человека, по мнению Килдара, не должна была сойти ему с рук, и, хотя он стыдился своих намерений, но все же решил сделать так, чтобы выскочка раскаялся в своей дерзости.
— Узнаете ли вы меня? — спросил он. — Понятно, что вы можете сказать да, ведь меня многие здесь знают. Но берегитесь! Мой вопрос не так прост, как покажется на первый взгляд.
— Я вас не знаю, — ответил Перкин.
— Я герцог Килдарский. Когда я состоял при детях Эдуарда в Вестминстере, меня звали Патрик. Видите, я даже помогаю вам.
— Патрик? — задумчиво сказал Перкин.
И он углубился в воспоминания.
— Хорошенько поройтесь в памяти, — добавил Килдар. — Если вы вспомните о событиях, о которых я сейчас думаю, тогда вы увидите, как исчезнет улыбка недоверия, оставленная на моих губах вашими прежними заявлениями. Вспоминайте хоть четверть часа, а если вспомните, то возблагодарите Бога за эти четверть часа, поскольку станет ясно, что время вы потратили не зря.
Перкин устремил на старого лорда внимательный взгляд. Он прислонился к колонне, скрестил руки на груди, слегка согнул колени. В такой позе он рассматривал насмешливое выражение лица кинувшего ему вызов старика и, не отчаиваясь, но несколько неуверенно пытался углубиться в воспоминания.
Зрители принялись считать истекающие минуты. Маргарита конвульсивно сжала лихорадочно горящие руки. Лорд Килдар и Перкин неотрывно смотрели друг на друга, словно гладиаторы, собирающиеся броситься в атаку.
Присутствующие затаили дыхание. Все разрывались между интересом, который Перкин пробудил в их душах, и безусловным доверием к словам, сказанным старым седовласым лордом.
— Патрик?.. — повторил Перкин. — Я хорошо помню моего доброго друга Патрика. Но у того были черные волосы, которые доходили до плеч.
— Так и есть, — сказал Килдар. — Но я быстро постарел, и мои черные волосы стали белыми, а скоро уже никаких волос не останется.
Тут его голос задрожал, как будто слово "постарел" вызвало у него тяжелые воспоминания.
— Патрик, — повторил Перкин, словно обращался к самому себе. — Я хорошо помню моего доброго друга Патрика, но не могу утверждать, что вы и есть Патрик. Мне кажется, что на этот раз мне поставили недопустимую ловушку, потому что я вспоминаю только то, что происходило в моем детстве. Вот уже десять лет я не имею представления о том, что творится в мире, и вы лишь понапрасну потеряете время, если будете спрашивать меня о текущих событиях. Думаю, что лучше нам остаться в прошлом.
— Я так и поступлю, — сказал старый лорд, тронутый этим упреком. — Я тоже предпочитаю оставаться в прошлом. Таким образом, я Патрик, как меня называл мой добрый друг Ричард, герцог Йоркский. Только если вы действительно тот самый принц, тогда сейчас вы расскажете об одном секретном деле, о котором знают только Ричард и я. Если вы знаете о нем и все расскажете в подробностях, тогда вы точно убедите меня так же, как уже убедили многих присутствующих.
Перкин продолжал неотрывно смотреть на него. Внезапно в его глазах сверкнули мимолетные огоньки, а бледное лицо, как и прежде, стало серьезным и непроницаемым.
— Надо дать ему время подумать, — сказал старик стоящим вокруг придворным. — То, на что я намекнул, невозможно так просто забыть. Истинный герцог Йоркский сразу бросил бы мне в лицо всю правду об этом деле. Но, в конце концов, молодой человек попросил время на раздумье, значит, игра должна быть честной. Не будем мешать ему предаваться воспоминаниям.