Янир (ЛП)

— Вы хотите, чтобы все мужчины, служившие под началом Бертоса, были уничтожены? Включая воспитанников?
— Каждый самец здесь, — Корин напрягся, когда капитан перевел на него взгляд, — принимал участие в злодеяниях Бертоса. Никто не пытался остановить его. Единственный способ искоренить зло — это очистить все, зараженное им.
— Даже если они невиновны?!! — Янир не мог поверить, что слышит это от мужчины, которого когда-то так уважал.
— В Доме Бертоса нет невиновных! — сердито возразил Дэй.
— Но это уже не Дом Бертоса! — вскочил на ноги Янир, и его стул отскочил от стены позади него.
Это заставило Дэя и его воинов встрепенуться от удивления, потому что это был уже не тот самец, которого они все тренировали. Тот самец всегда оставался спокойным и сдержанным. Не важно, как сильно они наседали тогда на него. Неважно, что они говорили ему или о нем. Из-за этого многие из них считали его бесчувственным. Но они явно ошибались.
— Это мой Дом! Дом Ригель! И я не желаю, чтобы он был основан на крови невинных! Именно это и сделал Бертос!
— Эту задачу поставил мне Император, когда отправил сюда! — возразил Дэй.
— Нет, капитан Дэй, — Янир обошел стол и встал лицом к лицу с мужчиной, бросавшим ему вызов. — Это то, что поручил мне Император. Он сделал хозяином этого Дома меня. Не вас! Вы — капитан его Гвардии, Император поручил вам оказывать мне помощь, а это значит — делать то, что скажу я. Если вы не можете этого делать, тогда вам нужно вернуться на Торино, а я найду того, кто сможет!
Зеленое лицо капитана потемнело и стало почти черным, а рука сжала рукоять его меча, когда Янир предположил, что он не в состоянии выполнить порученную ему задачу. И все же он восхитился тем, что новый лорд не отступил от него. Он просто продолжал смотреть ему в глаза и ждать ответа.
* * *
Корин протянул руку к рукояти его собственного меча, готовый защитить своего нового лорда, даже если это был капитан Гвардии Императора. Он знал, что Янир все еще не полностью доверяет ему, но его слова Дэю показали Корину, что Янир, по крайней мере, готов дать ему шанс вместе с другими мужчинами из этого Дома, включая его брата Мабона. То, чего не хотел делать Дэй. Корину нужно было поговорить с другими мужчинами, чтобы понять, чем на самом деле занимался тут Дэй до момента их прибытия.
Все остальные мужчины в комнате беспокойно зашевелились, а лорд Янир и их капитан продолжали молча смотреть друг на друга. Как им нужно было поступить? За кем они должны были следовать? Дэй был их капитаном, и действительно не было мужчины лучше и достойнее. Они доверяли ему свои жизни. Они все думали, что Император назовет его лордом этого дома, когда он просто послал его сюда для подавления возможных беспорядков. И Император провозгласил лордом Янира. Идти против Янира — значит идти против Императора… ведь так?
Наконец Дэй отступил назад, убрал руку с меча и склонил голову перед Яниром.
— Прошу прощения, лорд Янир, я не хотел проявить неуважение. Я и мои люди, более чем способны оказать помощь вам в укреплении вашей власти.
— Благодарю, капитан Дэй, — Янир положил руку на плечо Дэя, удивив старшего самца. — Я ни минуты не сомневался, что вы и ваши люди окажетесь более чем способными на это. А теперь за работу.
* * *
Эбби была удивлена многим из того, что обнаружила в покоях Бертоса… нет, не Бертоса… а их… ее и Янира покоях. И почти все это должно было отсюда исчезнуть. Кровать, вернее ее каркас, была единственной вещью, которую Эбби позволила себе оставить. Она была создана тысячу лет назад для Короля Торниана. Не для Императора. Не для Короля Этрурии. И она противостояла не только разрушительному действию времени, но и злу, которым стал Бертос. Она не позволила ему проникнуть в себя. После того, как были сняты остатки кричащей ткани и матраса, Эбби была поражена мастерством, с которым была сделана эта вещь.
 
По углам возвышались четыре витых столбика с замысловатой резьбой, к которым крепилось изголовье и изножье. Подойдя ближе, Эбби поняла, что в центре изголовья была вырезана камея.
— Кто это? — тихо спросила она, проводя пальцем по профилю портрета неизвестной женщины, которую Эбби никогда не встречала. Ее длинные локоны были стянуты назад лентой из сверкающих черных камней. Если Эбби не ошибалась, мианраи дабх был инкрустирован в дерево. Она была красива, но не ее очевидная красота привлекла внимание Эбби, а выражение лица женщины. Ее взгляд был таким волевым и в то же время таким… нежным… что она им невольно привлекала к себе. Каким-то образом ремесленник заставил желать узнать, куда смотрела женщина, когда он создавал этот шедевр, потому что это был именно шедевр.
Когда Паган не ответил, Эбби оторвала взгляд от камеи и обнаружила, что он вновь стоит на коленях в изножье кровати, почтительно склонив голову.
— Паган? — смущенно позвала Эбби.
— Я никогда не думал, что он существует… — прошептал Паган. — Я думал, это всего лишь семейная легенда.
Эбби не знала, что потрясло ее больше: поступок Пагана, его слова или то, что глаза, которые он поднял на нее, были полны слез.
— Кто это? — снова спросила она, на этот раз шепотом.
— Женщина Короля Варика, — благоговейно ответил Паган, не сводя глаз с камеи. — Та, которой Богиня лично благословила его после того, как он пришел к ней на помощь. Древняя легенда гласит, что единственное, что затмевало ее красоту, была ее любовь и преданность Королю. Они прожили вместе много лет, и она представила ему много достойных отпрысков, как мужского, так и женского пола. А когда Король Варик был убит в бою, она умерла через несколько часов после него. Их похоронили вместе, чтобы они могли вечно покоиться в объятиях друг друга.
Эбби обнаружила, что ее глаза наполнились слезами, когда Паган закончил говорить. Повернувшись, она снова посмотрела на камею и теперь могла понять выражение лица женщины. Это была чистая любовь и преданность, она, должно быть, смотрела на Короля в момент, когда был создан портрет.
Теперь Эбби понимала, зачем Бертосу понадобилось это скрывать, ведь он не имел ни малейшего представления о том, как женщина может относиться к своему мужчине.
— Как ее звали? — опять же шепотом спросила Эбби.
— Королева Роуни… — продолжал говорить хриплым голосом Паган. — Ее почитали на всей планете. Говорили, что, хотя она была маленького роста, ее доброта и сострадание ко всем были безграничны. Легенда гласит, что после ее смерти камни Этрурии потеряли почти весь свой золотой блеск, и с тех пор его никто не видел.
— Роуни… — прошептала Эбби, и это имя почему-то отозвалось в ней. Может, потому что ее мать звали Ронни. Ее полное имя было Марджори, но ей нравилось, когда ее называли Ронни. Эбби как-то спросила ее об этом, и мать рассказала, что, когда брат был совсем маленьким, он так произносил ее имя, и оно стало ее семейным прозвищем.
Подойдя к изголовью, Эбби посмотрела на резьбу в изножье кровати. Она думала, что это надпись тоже времен Короля Варика, и удивилась, когда вместо него оказались буквы «Дж». Она вопросительно посмотрела на Пагана.
Говорили, что фамилия Королевы настолько сложна и длинна, что была записана только первая буква.
— Зачем кому-то понадобилось прятать ее?
— Эпохи сменяют друг друга, — произнес Паган медленно поднимаясь на ноги. — Люди забывают.
— Как они могли забыть такое? — Эбби не могла поверить своим ушам. — Это же история.
— Правители меняются. То, что считается важным и основополагающим… то, чему учат… меняется.
— Что? — Эбби потрясенно посмотрела на него.
— Когда женщин стало мало, их роль в нашем обществе изменилась. Они стали важными для нас не как пары, а как средство выживания. Истории о Королеве Роуни и других… сильных и независимых самках… перестали рассказывать.
Эбби смотрела на Пагана ошеломленно. Она никогда не думала услышать что-то подобное… особенно от мужчины-торнианца.