Отвоюю её у друга (СИ)

- Ты купил всё, что я просила? - переводит на меня жена.
- Люба, помоги Стасе, всё в пакете на тумбочке.
- Вот вы где, - слышим скрипучий голос Сагалова, поворачиваемся.
- Простите за вчерашнее рандеву, но я не смог, он кричал так истошно, и что бы я не делал, он просто  вопил. Не работают советы медсестры, от слова совсем.
Илья подходит к Стасе и протягивает руки, чтобы взять сына, мы притихли и наблюдаем.
- Извини, что напряг.
- Ты никого не напряг, всё в порядке, - мягко говорит Стася.
Не сразу отдает ребенка, как будто не хочет. Но заставляет себя. Всё же Сага отец.
Как только Сагалов младший оказывается на руках отца, он приоткрывает глазки, открывает ротик и кривит его, соска тут же летит на пол и на всю кухню раздается истошный ор. Ребенок открывает глазки шире и тянет ручки в сторону моей жены, не прося, а требуя ее обратно.
- Можно? - Стася не отбирает, просит разрешения взять ребенка назад.
- Просто соску помойте, - больше к Любе обращается, чем реагирует на просьбу жены.
- Стась, не лезь, им нужно привыкать, - обращаюсь к жене и подношу к ней Илюху, который тоже заходится плачем.
- Мама, - тянет руки к Стасе и жалобно смотрит на орущего брата.
Стася берет на руки сына, обнимает его, но не отводит взгляда от кричащего младенца ни на секунду.
Люба моет соску и подает ребенку, но тот достает ее из ротика и тут же швыряет обратно на пол, заходясь в плаче.
- Ничего, - пытается ободрить собравшихся Тамара Петровна. - Прокричится и уснет, нужно просто...
- Умоляю, не заканчивайте это ужасное предложение, - звенящим голосом прерывает её Стася. - Нельзя давать ребенку проораться, его нужно обнять, успокоить, и дать понять, что он нужен и любим, тем более ребенку, который остался без матери. Возьми, - Стася передает Саге Илью и отбирает у него кричащего младенца. Прижимает его к себе и выходит из кухни, и буквально через минуту плач затихает и ребенка становится неслышно.
- Кофе выпейте, Илья Андреевич, - тут же метушится Тамара Петровна, а я обессилено сажусь за стол.
Сага держит сына, который тут же тыкает пальцами в ту сторону, куда ушла мама и просто домогается одного: идти туда.
- Люба, иди к Стасе, пробуй утихомирить мальца, ты же в этом сечешь. Пожалуйста, - обреченно смотрю на девушку, только на нее надежда.
- Давай будем рисовать, вот так, - сбоку к Илье заливает Сага, я же лицом тычусь в свою чашку с кофе.
- Илюха, нужно что-то решать.
- Что?! Твою жену к себе забрать?! – взрывается мой друг и отскакивает к выходу.
- Остынь, я не об этом, просто нужно побыть рядом, понаблюдать. Не пори горячку, поживи у нас несколько дней.
- Я постараюсь, домой за вещами только смотаюсь.
И пока Сага мотается за вещими, я выпиваю кофе, беру Илюху на руки и несу в свою спальню. Пацану пора спать, глаза трет. Как только мой коротыш уснул, я отыскал Стасю спящей на кровати в детской. Таир уткнулся жене в грудь, пальчиками сцапав тонкую ткань кофточки. Люба сидит в кресле-качалке и листает книгу.
- Давно уснул?
Она поднимается на ноги и прижимает палец к губам, показывает на выход из детской.
- Он не идет на руки. Ни в какую. Ты видел? Он не выпускает ее из рук даже во сне. Мне кажется, он думает, что Анастасия Викторовна его мама. Самое странное в этом, что мне кажется, что Анастасия Викторовна разделяет его точку зрения.
Я едва не зеленею от услышанного. Что себе позволяет эта девчонка?! Я хватаю ее за руку и втаскиваю в спальню, впечатываю в стену и шиплю у ее уха так, чтобы запомнила:
- Ты сделаешь всё, чтобы он привык к тебе, поняла?
- Прости, я конечно попытаюсь, но мне не доступна магия вне стен Хогвартса. Я никогда не имела опыта работы с такими маленькими детьми. Анастасия Викторовна сама мать, и мать хорошая, которая справлялась без нянь первый год жизни Ильи. Мне будет сложно с ней тягаться.
Её руки ложатся ко мне на талию.
- Но я сделаю всё, что в моих силах.
- Уж постарайся, - мои руки проезжаются по ее талии, вниз к бедрам.
 
Люба меня целует. Куда-то в бороду. А затем снимает с себя мои руки.
- Иди спать. Учитывая, какой крикливый этот парень, нас может ждать веселая ночь.
Смотрю на нее стеклянными глазами и выметаюсь из спальни. Иду к сыну. Ложусь и просто отключаюсь. Голова чугунная, а мне нужна передышка. Мысли в голове нехорошие, черные.
  
12 глава
 
Стася 
Я проснулась среди ночи от того, что мою грудь нагло мнут чьи-то руки. Я даже чуть не гавкнула на мужа, чтоб отвалил. Чувствую себя уставшей. А потом муж почему-то стал странно гулить и до меня дошло.
Открываю глаза, улыбаюсь.
- Привет, сладкий.
Настойчиво продолжает пытаться достать из майки мою грудь. Вылитый братик. Да что уж греха таить, и папочка.
На секунду я позволила себе вернуться в ту часть своей жизни, которая давно похоронена за семью замками. Когда мы с Ильей были счастливы. Тот несправедливо недолгий отрезок времени. Как утром просыпался он и тоже первым делам искал рукой мою грудь, и уже потом губы, потому что хотел меня. Всегда жадно и собственнически хотел.
Оба его сына пошли в него. Мой Илья был жадным малышом, но довольно спокойным. У меня была тревожная беременность, и я сделала все для того, чтобы успокоиться после родов.
Этот пирожочек же отнюдь не спокойный. Темперамент дай боже. Копия отца. Совсем ничего от....
Так, не надо туда. Не думать про Алию. Иначе я начну рыдать. А мне рыдать нельзя. Мне нужно просто заботиться о ее сыне, чтоб она не рыдала, наблюдая за ним оттуда, где она находится.
Поползновения становятся более настырными.
- Я тебя услышала, сладкий, идем кушать.
Дверь в детскую открылась и заглянула сонная Люба.
- Анастасия Викторовна, вам нужна помощь?
- Спи, дорогая, у меня все под контролем. Мониторь Илью, если он проснется буди меня. Кыш!
Я беру малыша на руки и спускаюсь с ним на кухню. Нажимаю на кнопку чайника и выставляю температуру, чтоб приготовить смесь. Укладываю Таира на люльку-качелю Ильи, которая спасала меня в первое материнство.
Но не в этот раз. Стоило мне сделать шаг от ребенка, как он тут же скривился и заплакал.
- Солнышко, я же здесь, я просто хочу приготовить тебе молочко, - улыбаюсь малышу, но он требовательно тянет ко мне руки и плачет. Голос богатырский, орать в папку умеют все.
- Сладкий, ты братика разбудишь, и тогда тут будет целый хор. Черт, - ругаюсь негромко и достаю малыша из люльки. И начинаются акробатические трюки. В одной руке, железно прижав к груди, держу ребенка, второй засыпаю в бутылочку смесь, заливаю водой и понимаю, что продумала все, кроме последнего шага - смешивания и взбалтывания.
Слышу за спиной шаги. Не вижу кто это, но кто бы ни был - мне нужна вторая пара рук.
- Хьюстон, у нас проблемы, - улыбаюсь, думая, что это скорее всего Люба пришла меня подстраховать, - нужно взболтать смесь срочно, пока она не пошла комочками.
Оборачиваюсь с ребенком и бутылкой и вижу того, кого не ожидала увидеть - Илью.
Он смотрит на нас сонными глазами, а сам одет в спортивные и майку, босыми ногами шлепает ко мне и исполняет просьбу.
- Он весь в меня, да?
- Ты прям как ксерокс их штампуешь, - улыбаюсь. - Он копия Ильи. Когда я увидела его в роддоме, мне пришлось себя ущипнуть, потому что я подумала, что машина времени швырнула меня в прошлый апрель и это мой ребенок.
Я не продолжаю мысль, потому что боюсь упоминать её. Но сама думаю о том, что у него двое сыновей, от двух разных женщин, и они абсолютные копии отца. Мы с Алей словно и не участвовали во всем процессе, хотя ей этот процесс стоил жизни.
- Ксерокс сломался, увы. Это единственное, что теперь осталось. Я попробую его покормить, а ты посмотри и подскажи, как лучше. На руках или на кровати?
- Я и сама хотела предложить тебе его покормить, но я боюсь, что этот эксперимент может разбудить Илью, а их двоих мы с тобой точно не успокоим.