Подглядывающая (СИ)

– А вы останьтесь, – говорит кому-то Рената. На всякий случай, я ускоряю шаг. – Прошу вас, не уходите, девушка в парике.
Я не сразу оборачиваюсь, хотя теперь точно знаю, к кому она обращается.
Рената не смотрит на меня – общается со студентами. Какое-то время я просто стою у двери и жду. Когда за дверью скрывается последний из них, и я уже растягиваю губы в улыбке, из соседней комнаты сначала выглядывает, а затем выходит Валентин.
Он по-прежнему с голым торсом, но уже в джинсах, из которых узкой полосой выглядывает резинка белых трусов. Сейчас его никто не заставляет ходить без майки – так что, возможно, резинка торчит не просто так.
Не обращая на меня внимания, Валентин направляется к Ренате.
Сейчас, когда нет посторонних – а я, похоже, вообще не считаюсь – Валентин кажется другим человеком. Взрослее, увереннее в себе. Он оживает с каждым шагом. С каждым шагом все шире распрямляются его плечи.
Он останавливается перед Ренатой, сидящей на высоком стуле, так близко, что почти касается ее колен. Закладывает руку за руку. Его распущенные волосы, играющие мышцы, расправленные плечи – теперь весь его облик должен давить на Ренату, уменьшать ее. Но, странное дело, не смотря на физическое превосходство, рядом с Ренатой он все равно кажется мне цыпленком.
– Зачем Стропилов сделал то фото? Там все убого! – у него резкий хрипловатый мальчишеский голос.– Убогая мебель, убогие шторы и я... – он не сразу решается повторить эпитет по отношению к себе. – Я тоже – убогий на этом снимке! А я – модель, меня нельзя так снимать!
– Вы прекрасны, Валентин, – Рената по-матерински ему улыбается. Разве что по щеке не треплет.
– Нельзя фотографировать людей в таком виде! – не унимается Валентин. – Я хочу, чтобы он удалил тот снимок.
– Уже удалил, – ласково отвечает ему Рената.
Валентин верит – и тотчас же словно немного сдувается, а я вот – очень сомневаюсь в порядочности Стропилова.
– Зачем вы соглашались позировать обнаженным, Валентин, если чувствуете себя неуверенно перед камерами? – спрашивает Рената,
– Раньше я никогда не снимался обнаженным, – Валентин будто оправдывается.
Это ответ на вопрос, почему он так тушевался, – а вовсе не на тот, что задала Рената.
Впрочем, каждый из нас троих знает ответ.
Все дело в ней, в Ренате. Она притягивает. Этому можно сопротивляться, но это невозможно игнорировать. Некоторых она притягивает сильнее – возможно, тех, кого хочет притягивать. Тех, кого она собирается использовать, – Стропилова, Эя, Валентина. Меня.
И не понять, что именно в ней так завораживает. Дело не только в особой манере двигаться и разговаривать. Дело – в деталях. В наклоне головы. В том, как она поправляет волосы. В паузах между словами. Она будто вся состоит из этих деталей.
Валентин опирается руками о стул, на котором сидит Рената, – со стороны это выглядит почти объятием. Их лица оказывается так близко, что я снова чувствую себя подглядывающей.
– Ваши волосы, Валентин, совсем растрепались. Давайте, я помогу вам, – после долгой паузы произносит Рената.
Валентин склоняет голову еще ниже. Рената не просит его повернуться к ней спиной, что было бы логично. Близость их лиц кажется непристойной.
Рената погружает пальцы в его шевелюру и медленно, очень тщательно собирает гриву в хвост. Затем стягивает резинку со своих волос и завязывает ей волосы Валентина. Думаю, это и есть его награда. И за такую награду он еще сотню раз будет готов позировать обнаженным.
– Когда мне прийти в следующий раз? – спрашивает Валентин.
– Я позвоню вам, – отвечает Рената с материнской нежностью в голосе.
Я почти уверена, что звонка он не дождется. Валентина не надо держать на привязи, как Эя, с этим парнем проблем не будет. Даже если его «убогое» фото окажется на выставке, и Валентин откроет рот, Рената всегда сможет предложить ему помощь в завязывании волос.
Наконец, мы остаемся с Ренатой один на один.
Она подходит ко мне.
Коридор настолько узкий, что вряд ли между нами смог бы свободно пройти взрослый человек.
 
Если бы не ее каблуки, мы были бы с ней одного роста.
Рената очень долго, очень внимательно смотрит на меня, будто это я должна начать диалог.
А я смотрю в ее глаза, спрятанные за тонкими бликующими стеклышками. Глаза необычного цвета – зелено-голубые. Будто на влажной бумаге поставили две точки акварельной краской, и цвета растеклись, переплелись.
– Вы не были зарегистрированы на мой курс, – говорит Рената без вызова, скорее, с любопытством.
Я так поглощена этим обоюдным разглядыванием, что внутренне вздрагиваю от звука ее голоса – и отвожу взгляд.
Я не знаю, что ей сказать. Все ответы, которые приходят мне в голову, шиты белыми нитками. К счастью – или нет – Рената не настаивает.
– Пожалуйста, снимите парик, – просит она. – Юра говорил, у вас роскошные натуральные волосы.
Иголочкой колет в груди. Стропилов все же меня узнал. И рассказал Рентате.
Тогда где он сам? Почему не он меня пытает?
Похолодевшими пальцами снимаю парик. Вынимаю шпильки из узла, скрученного на затылке. Волосы падают мне на плечи.
Рената касается подбородка согнутым пальцем – будто изучает экспонат.
Я жду, когда она предложит мне сделать снимок.
– Я собиралась зайти в бар, выпить бокал вина. Не составите мне компанию?
Сглатываю комок в горле.
– У мменя ппланы, – демонстрирую я свой дефект во всей красе.
Рената делает резкий, но такой легкий вдох, что это могло бы мне показаться – если бы я не ждала ее реакции.
Ей нравится мой дефект. Я знаю. Она у меня крючке также, как я – у нее.
– Отмените свои планы, – в ее голосе слышится нотка досады, но словно не потому, что у меня планы, а потому, что я сама не додумалась тотчас же их отменить.
– Ссейчас, – почти нормально произношу я и посылаю Эю сообщение: «Планы меняются, иду в бар с новой знакомой».
Рената тепло улыбается.
Вызывает такси.
Я спускаюсь по лестнице первой. На последнем пролете Рената меня окликает.
– Другой выход.
Я оборачиваюсь. Что еще за новость?!
– В этом подъезде два выхода. Такси ждет нас со стороны двора. Пойдемте.
Я покидаю дом через другой подъезд, не успевая предупредить об этом Эя.
  
Глава 18. День 324
 
Это была маленькая хитрость – предложить провести вечер в том баре, где я впервые увидела Ренату. Название бара я незаметно скинула Эю сообщением, пока Рената расплачивалась с таксистом.
С того самого дня, как я увидела Ренату, при каждой нашей встрече расстояние между нами сокращалось. Теперь, на заднем сидении такси, мы сидели так близко, что край ее пальто касался моего колена.
Мы всю дорогу молчали – если не считать короткого диалога с выбором бара. Иногда, прикрыв глаза, я ловила едва ощутимый сладковатый аромат ее духов. Из-за него Рената казалась мне хищным тропическим цветком – красивым, диким и очень опасным для таких беспечных бабочек, как я.
И вот мы вошли в тот самый бар, с которого все началось. Звучала та же саксофонная музыка, так же парили паутинки сигаретного дым. Ощущение дежавю будоражило меня.
Будто история совершила круг.
Каким будет следующий виток?
– Божале нуво для меня и моей спутницы.
Рената села за барный стул, ее платье заскользило чуть выше, приоткрывая коленки.
Дежавю.
Я оперлась о барную стойку.
– Все хорошо? – Рената открыла сумочку.
«Только не книгу…» – пронеслось у меня в голове. Это было бы слишком.
Для такого моего состояния не находилось веской причины, но хватало и совокупности мелких. Бессонница. Нервное перенапряжение. Голод, в конце концов. В последний раз я ела йогурт еще утром, – неудивительно, что картинка перед глазами плыла.
 
И все же – только не книгу.
Рената достала из сумочки пачку длинных сигарет. Одну предложила мне.
Я качнула головой.