Подглядывающая (СИ)

Для меня эти термины – словно другой язык.
…Куда подевался парень? Его нет среди студентов. Ждет ее в соседней комнате? Ушел, пока я бегала за камерой? Если он ушел, может, за ним проследил Эй?
– …Посмотрите на этот снимок.
Гаснет свет. Под потолком вспыхивает струйка света проектора.
Я поднимаю голову. На коленях Ренаты лежит нетбук. Она водит пальцем по тачпаду, глядя на снимок, который в увеличенном размере появился на экране. Картинка микрокопией отражается в стеклах ее очков.
На фотографии изображена обнаженная девушка, лежащая на траве.
– Обратите внимание на идеальную экспозицию. На фон, который создает такое подходящее настроение снимку. А сама модель – разве она не прекрасна? Девушка словно не знает, что ее снимают. Она раскована, наслаждается солнцем. Она счастлива – а теперь и мы с вами.
Я будто слышу, как студенты улыбаются ей в ответ. Они заметно раскрепостились, подошли ближе. Теперь я, стоящая у стены, выделяюсь из толпы.
Рената демонстрирует еще несколько фото обнаженных тел, затем закрывает нетбук. Несколько секунд полной темноты – и кто-то включает светильник.
– А теперь перейдем к практической части нашего занятия. Валентин, прошу вас, пройдите на подиум! – последнее предложение Рената говорит чуть громче.
По тому, как завертелись головы студентов, я понимаю, что о Валентине они знают не более моего.
Слышу шлепанье босых ног по линолеуму, тихий скрип двери, вижу шевеление студентов – и в комнату входит парень, который садился в машину Ренаты. Я не сразу его узнаю. У него рыжие волосы-пружинки, по объему напоминающие гриву льва. Худое белое тело, хотя на руках заметны очертания мышц. И он голый.
Валентин чувствует себя не более раскованно, чем я. Он прикрывает ладонями низ живота, при этом пытаясь делать вид, что так получается случайно. Кажется, он дрожит.
– Валентин, примите такую позу, которая была бы вам удобна. Попробуйте расслабиться, – просит его Рената, не меняя учительского тона голоса.
Расслабиться у Валентина не получатся. Он то садится, то ложится, то снова встает. Кое-кто позволяет себе смешки.
– Ложитесь на бок, Валентин, лицом к залу, – приходит ему на помощь Рената. – Подоприте рукой голову, ногу согните в колене.
Теперь ему значительно лучше. Он пробует улыбнуться. Встряхивает гривой.
– Перед вами – обнаженная модель. Вы можете делать с ней, что хотите.
Некоторое время в студии висит абсолютная тишина. Затем самый смелый из нас подходит к подиуму, опускается на колено и делает первый снимок. После этого оживляются и другие студенты, образовывается очередь. Поднимается гул. Кто-то кому-то мешает, кто-то требует штатив, кто-то просит Валентина откинуть волосы, переместить руку. Рената молча, с легкой улыбкой, наблюдает за суматохой со своего трона. Я же усердно пытаюсь понять, как сделать снимок. Вроде надо нажать на эту кнопку… Очень на это надеюсь.
Я вклиниваюсь в хвост очереди, чтобы не оказаться последней, и тем самым не привлечь еще больше внимания. Кое-как делаю пару снимков – и возвращаюсь на место.
– Все готовы? – спрашивает Ренета.
Студенты нестройно отвечают. Кто-то просматривает свои снимки, кто-то показывает их другому. Шум постепенно смолкает, пока не превращается в тишину. А затем по тишине, точно ветер по полю, проносится шепот.
– Мэтр!.. Смотри!.. Стропилов!..
У меня сердце прыгает к горлу. Невольно опускаю голову ниже, чтобы волосы закрывали часть лица.
– Поприветствуем Юрия Викентьевича Стропилова! – Рената аплодирует – и студенты тотчас же подхватывают.
Стропилов поднимает ладонь, прося тишины.
– Кто сейчас снимал на цифру? – спрашивает он.
Все. Я тоже неуверенно поднимаю руку. Как же мне не хочется этого делать!
– Покажите ваш лучший снимок из серии, – просит Стропилов и подходит к первому из студентов. Смотрит на фото – и молча переходит к следующему.
Как же это нехорошо. Как же нехорошо!
Мне везет лишь в одном – я успеваю найти режим показа фотографий до того, как Стропилов подходит ко мне.
 
Протягиваю ему фотоаппарат, не поднимая глаз. Вжимаюсь в стену. Я сняла Валентина лишь бы как, просто, чтобы отметиться, и, конечно, Стропилов это поймет. Не знаю, куда он смотрит, – на меня или на снимок. Вижу только его начищенные ботинки.
Он молча возвращает мне фотоаппарат.
Затем идет к Ренате, что-то вкладывает в ее ладонь, шепчет на ухо. Она кивает.
Выключается свет. Снова вспыхивает прожектор.
– Каждый из вас сфотографировал модель, – звучит в тишине голос Ренаты. – А теперь давайте посмотрим, как ее сфотографировал Юрий Викентьевич.
На экране появляется картинка. По студии проносится тихое «аах», в том числе – и мое.
Фото сделано не на подиуме, а, вероятно, в соседней комнате, где Валентин ждал приглашения Ренаты.
В той комнате все темное – скамья, обои, куртки, висящие на крючке. Единственное яркое пятно – это белое тело обнаженного парня и его почти кроваво-рыжая шевелюра.
Валентин, съежившись, сидит на деревянной скамье. Его ввинченный в пол взгляд, мученическое выражение лица, некрасивая до прекрасного поза – все говорит о том, какие душевные терзания он переживает. Он боится. Ему плохо. Но он готов. И, думаю, каждый из нас прочувствовал это на себе.
Снимок сделан против света, поэтому создается ощущение, что фотограф подглядывал. Вернее, фотограф и в самом деле подглядывал – вряд ли кто-то здесь сомневается в этом.
– А теперь вернемся к фотографии, показанной в начале занятия, – Рената переключает кадр. – Девушка на траве. Вы так легко согласились с тем, что она не знает, будто за ней подглядывают. Почему? Потому, что я – ваш преподаватель? – спрашивает Рената таким тоном, словно и в самом деле ждет ответа. Студенты улыбаются. – Посмотрите на ее позу. Это поза женщины, которая чувствует себя расслабленной? Легко ли быть расслабленной в такой позе? Думаю, даже улыбка дается модели с трудом. Девушка сама по себе красива, ее внешние данные притягивают внимание – кому не нравится созерцать красивую обнаженную женщину? Есть такие?.. Итак, что мы имеем. Красивая женщина, красивая трава, красиво светит солнце. Но где же фотограф? В чем его мастерство? В том, что он положил красивую девушку на красивую траву так, чтобы солнце не засвечивало? Попросите вашу девушку или вашего парня поваляться обнаженным на траве – вы получите куда больше удовольствия, чем от созерцания этой фотографии.
В студии включается потолочная лампа. Студенты жмурятся.
– Это не честно! – заявляет самый смелый. – Мы снимали на подиуме! Другие условия!
– Да, это нечестно, – улыбаясь, соглашается Рената. – Я поставила вас перед моделью, я дала вам задание. В конце концов, я ваш преподаватель – и вы обязаны меня слушаться, следовать правилам, которые я устанавливаю, не так ли? – она соскальзывает со стула и подходит к смелому студенту. Стоящие рядом инстинктивно расступаются. – Вот главное правило сегодняшнего занятия – никаких правил! Особенно тех, что пытается внушить вам преподаватель... Другие условия? – теперь она обращается ко всем. – Кто-нибудь из вас сделал хотя бы один снимок, пока Валентин боролся с собой здесь, на подиуме, пытаясь принять позу. Хотя бы один по-настоящему эмоциональный снимок? Почему? Вам было некомфортно? Это неприлично? – она поднимается на подиум – и оказывается выше любого из нас. – Рамки приличия – это, в любом случае, – рамки, какое бы слово не шло после. Рамки. Границы. Клетка. Клетка, в которой вы заперты. Много ли шедевров вы снимите, сидя в клетке? – она ждет ответа, но никто не произносит и звука. – Если вы хотели снимать девушку в траве, почему вы пришли на курсы к ученице одного из самых эпатажных фотографов современности? Вы здесь, потому что хотите восхищать, поражать и вызывать катарсис. Я указала вам путь. Вопрос лишь в том, пойдете ли вы по нему. Хватит ли у вас смелости выйти из клетки… На этом все. Спасибо!
 
Я замечаю, что Стропилова уже нет, и поскорее направляюсь к выходу – мне бы перевести дух.