Враг мой – муж мой (СИ)

Смех погас в его глазах, лицо окаменело.
– Если не съедите омлет с беконом, – сказал герцог холодно, – мне придётся отравить вас.
Она не поняла, как относиться к подобному заявлению. Шутка? Угроза?
Герцог проводил её в покои, и вскоре слуги действительно принесли им две фарфоровые тарелки, от которых исходил умопомрачительный запах. Она нерешительно покосилась на них.
– Яд или бекон? – спросил он, поймав этот взгляд.
– Как вы можете так шутить после смерти моего брата?! – сердито прошипела она.
– Так себе был брат, – фыркнул Эйдэрд. – Вы глупы, если будете переживать из-за смерти этого мерзавца.
– Как вы смеете?!
– Я много чего смею. Яд или бекон, принцесса?
– Вы невозможны, – буркнула она, опустилась в малиновое кресло и притянула к себе фарфоровую тарелку.
Он сел напротив и с аппетитом стал поглощать дымящиеся полупрожаренные яйца. Леолия ткнула вилкой в желток, затем слизнула малоаппетитную жижу. А потом съела желток целиком. Оказалось, очень пряно и вкусно. Леолия сама не заметила, как умяла оба яйца. Однако, два яйца для желудка оказалось невыносимо мало. Девушка покосилась на тарелку герцога.
– У вас ещё бекон остался, – напомнил Эйдэрд и отодвинул от девушки свою тарелку.
– Но это труп свиньи!
– Ну так сделайте, чтобы её жертва не оказалась напрасной, – пожал он плечами. И захрустел шкварками.
Леолия нерешительно глянула на бело-розовый зажаристый кусочек.
– Она умерла, – заметила девушка.
– Мы все умрём, – философски ответил герцог. – И нас тоже съедят.
Терзаемая муками совести, Леолия наколола останки свиньи на вилку и положила в рот. Зажмурила глаза. «Прости меня, свинка», – прошептала мысленно. Ей казалось, что кусочек буквально тает во рту.
Вкусно!
Юдард возьми, как же вкусно!
Леолия не заметила, как отрезала ещё кусочек, а затем ещё и ещё. Очнулась только когда заметила насмешливый взгляд Эйдэрда. Покраснела, отодвинула тарелку с малюсеньким кусочком бекона на краю. Потупилась.
– Вовсе и не вкусно, – процедила. – Но вы мне угрожали!
Он протянул ей платок.
– Даже не подозревал, что это будет настолько действенный метод. Позвать служанок, чтобы помогли вам переодеться в свадебное платье?
– Не надо. Это и есть моё свадебное платье.
Она с вызовом посмотрела на него. Но на герцога, по-видимому, её заявление впечатления не произвело. Он кивнул, не торопясь покидать покои невесты.
– И даже не вздумайте угрожать мне ядом, чтобы я надела что-то иное!
Эйдэрд внимательно глянул в её глаза, наклонился и убрал с её губ волосинку, выбившуюся из причёски.
– Никогда не вынуждал женщин одеваться, – произнёс чувственным низким голосом. – Только раздеваться.
– Не смейте говорить мне о таких мерзостях!
– Мерзостях?
Эйдэрд приподнял бровь, а затем, сдвинув столик отгораживающий их кресла друг от друга, шагнул к ней.
– Девочка, никогда не рассуждай о том, чего не знаешь.
Он подхватил её, поднимая из кресла и прижимая к себе. И, не отводя взгляд тёмных глаз, наклонился к её лицу. Глянул на губы и снова в глаза. Коснулся её рта пальцем, нежно провёл по очертаниям.
Леолии хотелось крикнуть, чтобы он… он… Но она не могла даже пошевелиться. Отчего-то дыхание стало прерывистым, и это не был страх. Вернее, был, был страх, но непонятный для неё. И странное желание чтобы его губы коснулись её губ.
Хуже всего было то, что Эйдэрд, по-видимому, понимал, что с ней происходит. Он усмехнулся, глаза его блеснули хищным, опасным огнём.
– Маленькая, глупая пичуга, – прошептал герцог, а затем наклонился ещё ниже и коснулся её лба своим лбом. Вблизи его глаза казались ещё опаснее и чернее. – Как же тебя угораздило попасться в сеть?
Губы его, твёрдые и тёплые, всё-таки коснулись её губ, раскрывая их, как лепестки цветов. И все мысли покинули голову Леолии. Голова закружилась, она забыла кто он, и кто она. Ей хотелось лишь, чтобы эти горячие руки никогда не отпускали её, а поцелуй – не заканчивался. Мир уплывал.
Когда он всё же её выпустил, она невольно потянулась к нему, а потом пошатнулась. Всё плясало перед глазами.
 
Леолия осторожно опустилась в кресло и закрыло лицо руками.
Лучше бы он её убил!
Как он смог догадаться, что её тянет к нему, как корабль к рифу?
Неужели это так видно?
И что теперь, когда все покровы сняты, делать?
Её пугала его власть над ней, над её телом. Разум продолжал твердить, что герцог – её злейший враг. Самый безжалостный, самый опасный из врагов. А тело не желало в это верить. И сердце тянулось под его защиту, под тепло его холодных глаз-омутов.
Она отняла ладони от лица, намереваясь потребовать от него, чтобы он – никогда! Никогда! – больше не касался её. Но комната оказалась пуста. Эйдэрд вышел абсолютно бесшумно. И это оказалось обидно. До слёз.
Она согласна была выйти замуж за Калфуса, блюдя интересы своей страны. Не испытывая к нему ничего, Леолия рассчитывала сохранить разум и хладнокровие, необходимые, чтобы не попасть под влияние супруга. Или, например, выйти замуж за Ларана. Лёгкий, как мотылёк, герцог не внушал ей опасений. С ним можно было шутить и смеяться, можно было целоваться шутя. Но Эйдэрд…
Опасный хищник, властный и… убийца её брата, она была почти уверена в этом. Почему, ну почему именно он решил жениться на ней? И как теперь удержать себя в собственной, а не его, власти?
Как можно было полюбить такого страшного и гордого человека? Как можно было его не любить…
Леолия коснулась пальцем губ. Они горели как в лихорадке.
Проклятый герцог! Она могла бы, в интересах королевства, отдать своё тело на его ложе. Если бы тело не горело теперь таким огнём и желанием. Это пугало её.
– Ваше высочество?
В приоткрытую дверь заглянула Ильсиния.
– Позволите я вам помогу переодеться?
– Я не стану переодеваться, Ильсиния. Это будет моим траурным свадебным платьем.
Леолия отошла к окну и отвернулась, прислонившись пылающим лбом к холодному стеклу. Фрейлина мягко подошла и встала за плечом.
– Я соболезную вам, – шепнула тихо.
А затем обняла её и прижала крепко и нежно. Чудовищное нарушение этикета! Но вместо негодования, Леолия тихо всхлипнула, обернулась, и подруги обнялись, заплакав в объятьях друг друга.
***
Свадебное платье – тёмно-фиолетовое. Фата – кружевная чёрная. Она стояла среди разряженных придворных, сверкающих драгоценностями, и чувствовала себя чёрной вороной среди разноцветных павлинов. Народ в храме гудел, перешёптываясь.
Сегодня, проезжая в парадной кавалькаде по улицам Шуга, Леолия вновь услышала «Ведьма! Убила принца Америса!». Стражники бросились в толпу, но принцесса велела остановить их. Хуже было с теми, кто не кричал.
В смерти наследного принца её винили почти все. Это читалось в сумрачных взглядах прислуги и придворных. В том, как настороженно переглядывались Горный и Шёлковый щиты.
Ещё бы! Десять лет назад принц едва не погиб по её вине. И вот, стоило принцессе вернуться из обители, и Америс погиб. Весьма странное совпадение.
Пол из хрусталя сверкал, искрясь от бликов тысячи свечей. Мраморная статуя богини взирала с позолоченного облака трёхметровой высоты. Магические колонны светились мягким лунным светом. Этот храм был ещё крупнее и богаче, чем тот, что находился в обители милосердных дев.
Подошёл отец, суетливо поправил чёрную фату. Посмотрел сухим, невидящим взглядом, похрустел пальцами. По обычаю, жених должен явиться вторым. Однако ожидание затягивалось.
Эйдэрда не было.
Леолия даже не злилась. Ей хотелось, чтобы он не явился вовсе. Пусть бы сгинул. Или передумал жениться на ней.
Морского щита так же не было, и присутствующие удивлённо косились на место, где тот должен был стоять. Если жених должен по обычаю должен был явиться позже, то Ларан опаздывать права не имел.
Принцессе казалось, что хрустальный пол превратился в лаву и прожигает её туфельки насквозь. Одна мать Альциона в небесно-голубой мантии сохраняла полнейшую безмятежность. Её успели привезти в последний момент. Изначально обручать принцессу должна была старшая сестра обители милосердных дев. Но после того, как Леолия стала наследницей престола, её брак становился делом самой матушки.