Вдова Клико
— Кто вызовется попробовать вино из этой бутылки и этого бокала и сказать мне, одно и то же или нет? Нужны три человека, — обратилась Николь к публике.
Фурнье вышел из себя:
— Она когда-нибудь перестанет нам мешать выпить по-человечески?! Здесь место для мужчин; мы уже достаточно времени вас ублажаем, дорогуша. Идите наконец домой, где вас ждут долги. Не зря говорили, что у Клико в роду живет безумие: без него на такой не женишься.
Но тут вперед вышли три человека, и один из них сказал:
— Продегустируем. Чтобы все было честно.
Это был один из ее работников, сборщик винограда.
— Дадим ей шанс. А досужих сплетен, извините за прямоту, мсье Фурнье, пересказывать не нужно. Мсье Франсуа Клико был хороший человек и отличный наниматель. Как и его жена.
Посетители перекрестились и подняли бокалы к небу в тосте за него.
«Спасибо, Франсуа».
Этьен налил каждому из троих воды — прополоскать рот. И каждый объявил, что вина в бокале и в бутылке — разные. Этьен пошел осмотреть свою коллекцию вин и, вернувшись, положил руки на стойку:
— Я там ничего не трогал. Взгляните.
В темном углу, задвинутые подальше, стояли несколько пыльных бутылок. На одной остались отпечатки пальцев, пробка наполовину вытащена. Бутылку открывали и закрывали наспех.
Сборщик ее достал:
— Бандоль [50], домен де-Л’Эспаньол, Прованс. Жаркое место, как она и сказала. Подло это, Фурнье, женщин обманывать!
— Да ему не привыкать к обману.
По залу пошли шепоты. Трое дегустаторов подошли к Николь первыми:
— Где подписываться?
Она взяла свою книгу со стойки:
— Здесь. Завтра ровно в шесть утра.
Трое расписались по очереди.
— Обещаю, вам не придется об этом сожалеть.
Стали подходить по одному посетители. Не все, но на добрый сбор людей хватит, если они готовы работать долгие часы.
На улице вечер стал прохладным. Николь чувствовала во влажном воздухе аромат каменной мостовой, меловой крошки и влажной пыли. На языке все еще держался привкус красного вина из Бандоля, и это был вкус облегчения. Комета никуда не делась, и хвост ее переливался яркими красками.
Все хорошо. Это будет ее лучший урожай. Не может не быть.
Она быстро села в поджидающую повозку, радуясь, что верные лошадки быстро домчат к родному порогу. Из головы не шли слова Фурнье.
Назад, в пустой дом, где ее ждут только долги. Безумие в роду. Да как он смеет! Нет, она добьется такого успеха, что никто уже не будет сомневаться в ней, как и в том, что Ментина — завидная партия. А ей самой никогда не будет нужен другой мужчина — ни муж, ни деловой партнер, ни отец. Хозяйкой своей жизни будет она, и только она.
Глава двадцатая
ГЕНИЙ ВДОВЫ
Сентябрь 1811 года
Если смотреть на мир через бутылку, он выглядит куда лучше. Николь держала ее перед собой, подняв к свету, и смотрела, как искажаются лозы и все становится зеленым, как бутылочное стекло.
Эмиль сидел возле нее в маленькой комнатушке рядом с прессами, выходящей окном на виноградники. У него все еще была на глазах повязка, лицо в свежих шрамах. Она передала ему бутылку. Он взвесил ее на руках и улыбнулся:
— Тяжелая. Намного лучше, мадам.
Николь не смогла улыбнуться в ответ, думая о его страданиях. Мать, вопреки всем обстоятельствам, воспитала его гордым и независимым, и теперь вот такое несчастье. Она взяла у него бутылку и вспомнила дрожжевой запах взрывов, металлический вкус крови.
Она потрепала его по руке:
— Хорошо, на эти я соглашусь. Спасибо, Эмиль.
— Сегодня хороший день для сбора, мадам?
Николь взяла его под руку и вывела наружу.
— Рабочие уже в поле.
— Я их слышу!
— Отлично. Ты знаешь, как бывает, когда утренний туман еще цепляется за лозы, а небо синее и кристально чистое? Сегодня как раз такое утро.
— При такой влажности ягоды до самой давильни останутся гладкими и сочными.
— Ты знаешь больше меня, а ведь ты вдвое моложе! Он раздулся от гордости — как когда возил письма верхом.
— Я это делаю с младенчества, мадам. До сих пор делал, по крайней мере.
Она сжала его руку:
— И будешь делать всю оставшуюся жизнь, пока ты работаешь на меня.
Эмиль пожал ей руку в ответ.
Низкое, еще кирпично-оранжевое солнце заливало светом поля. Рабочие кометы — так она теперь их называла — появились ровно в шесть часов, как просили. Все они сдержали слово, и ни один не пошел на попятную. Какой же славный день! Комета виднелась на горизонте даже днем, и осеннее утро было восхитительно, как круассаны с ежевичным вареньем.
Николь помогла Эмилю дойти до посадок. Уже привычно стало видеть там Мари, работающую усерднее прочих, — хотя Николь и платила достаточно, чтобы людям не было нужды лезть вон из кожи. Мари взяла сына за руку и вложила в нее поводья осла. Юноше предстояло вести его под уздцы по указаниям Мари, чтобы виноград складывали в тележку.
Антуан был тут же, все еще записывая череду рабочих, а мадемуазель Вар из тайного дегустационного комитета устроила небольшие ясли для детей работниц. В эти напряженные времена даже бабушки и дедушки малышей выходили в поле.
Родители Николь приехали предложить свою поддержку. Отец, увидев, как она все обустроила, кивнул дочери, гордясь ее работой.
Она пошла меловой дорожкой обратно к своим книгам, которые, как она знала, ее не обрадуют. Вообще-то в пору уборки она хотела бы быть на винограднике, пробовать ягоды, прикидывая бленд.
Луи прибыл подменить Николь, подбежал к ней — весь энергия и энтузиазм.
— Наглость — второе счастье, дикарка! Где ты столько ее раздобыла?
— Здравствуй, Луи.
Ты убедила этих людей работать за половину того, что обещал им Моэт. Всюду только об этом и судачат.
— Сельский народ, Луи. Эти люди привыкли сажать семена и ждать награды от всходов.
— Я думал, что у меня есть дар забалтывать людей, но ты меня полностью затмила.
— Пришлось. Я не могла допустить, чтобы Моэт торжествовал после всего, что он сделал. Этот год особый, и я это чувствую. Знаю, ты считаешь меня суеверной деревенщиной, и ты прав. Этот урожай составит нам состояние, комета принесла перемены. Я чую их в воздухе, и все тоже чуют. Ты знаешь, что ее называют кометой Наполеона? Война наконец кончится, а мы заложим это вино в погреба, и оно в свое время принесет так нужную нам удачу.
— В глубине души они все знают, что ты одна из них, — сказал Луи.
— Как себя чувствует мадемуазель Рейнский Лес?
— Ты имеешь в виду мадам Бон? Отлично. Скоро уже должен появиться малыш.
— Все равно никогда тебе не прощу, что не позвал меня на свадьбу.
— Как я мог допустить, чтобы ты затмила невесту? — Он смотрел ей в глаза, стараясь прочесть там ответ.
— Не надо таких разговоров, мы оба сделали свой выбор. Я замужем за моей землей, и я счастлива.
«В хорошие дни мне и самой это кажется правдой», — подумала она.
— Нужно, чтобы ты с кем-то все это могла разделить.
— С тобой и делю — по-своему.
Если она немедленно не сменит тему, то не сможет за себя ручаться. И Николь решила поделиться с Луи своим самым главным секретом:
— Я давно работаю над одной идеей и хотела бы, чтобы ты ее оценил.
— А не хватит ли идей для одной недели?
— Не дразнись, я серьезно. Речь идет о том, чтобы сделать шампанское «Вдова Клико» самым прозрачным, самым игристым на рынке. Полная прозрачность для каждой бутылки в рекордное время.
— Если ты это сделаешь, случится чудо. Я бы разбогател, получая по франку с каждого владельца погреба, утверждающего, что все партии шипучки у него безупречны. Всегда оказывалось, что где-то что-то пошло не так. Проблему так и не разрешили за тысячи лет. Моя работа стала бы куда легче и прибыльней, если бы мне не приходилось давать скидку за бутылки с мутью в каждой партии. А Моэта ты просто убила бы! Ты когда-нибудь прекратишь меня удивлять?