Западня

В толпе нападающих самых рьяных часто отрезвляет мысль о том, что им, не исключено, придется расплатиться за всех. Услышав ответ Гонтрана, бандиты дрогнули.
В то же время те, кто стоял в задних рядах и думал, что не станет одним из тех четверых, для кого у Гонтрана были припасены пули, вновь подняли крик.
– На ножи его! На ножи!
На этот раз бандиты, находившиеся в первых рядах, наполовину по своей воле, наполовину подталкиваемые сообщниками, двинулись на юного канадца.
Для Гонтрана все было кончено. Внутренне он был в этом совершенно уверен, но даже не сдвинулся с места. При мысли о том, что ее защитнику угрожает опасность, мадам де Сентак пришла в ужас.
Из груди нападавших вырвался крик ненависти, они занесли свои ножи над Гонтраном, но тот молниеносно пригнулся, сбил с ног с полдюжины врагов и тем самым пробил себе проход.
В этот момент чей-то громовой голос вдруг произнес слова:
– В чем дело? Что здесь происходит?
Гонтран, полагая, что провидение ниспослало ему нежданную помощь, закричал:
– Здесь убивают мадам де Сентак.
– Мадам де Сентак! – повторил голос.
И тут же до слуха Кастерака донесся отчетливый звук тумаков, которыми награждали бандитов.
– Назад, мерзавцы, назад! – вновь закричал спаситель, свалившийся будто с неба. – По какому праву?
Гонтран вскочил на ноги.
– Сюда, сударь, сюда, большая часть разбойников здесь, слева.
Не удостоив его ответом, нежданный спаситель стал расталкивать бандитов и разгонять их, демонстрируя редкую силу. Так что две минуты спустя вокруг кареты из них уже не осталось ни одного.
Тогда храбрец, совершивший этот подвиг, подъехал в темноте к дверце и сказал:
– Успокойтесь, мадам, опасность уже позади.
– Странно, – заметил Кастерак, – у меня такое ощущение, что я знаю этот голос.
Он подошел к дверце и попытался разглядеть человека, которому теперь был обязан жизнью, но факелы исчезли вместе с бандитами, и разглядеть лицо спасителя было невозможно.
– Я рад, мадам, – продолжал избавитель, бесспорно, малый молодой и смелый, – что мне удалось не только обратить этих злодеев в бегство, но и вернуть вам деньги, которые они забыли взять с собой.
– Благодарю вас, сударь. Я сожалею только об одном – что могу выразить свою признательность лишь заверениями в моем почтительном к вам отношении. Но, надеюсь, я удостоюсь чести услышать имя того, кто оказал мне столь исключительную услугу.
– Меня зовут Самазан.
– Уверяю вас, сударь, я запомню это имя, и если, как я надеюсь, вы приедете к нам в Бордо, поверьте, господин де Сентак тоже не преминет выразить вам свою благодарность.
– Вы слишком добры, мадам, и я бесконечно далек от того, чтобы не оценить должным образом ту милость, которую вы мне оказываете, позволяя явиться к вам с визитом.
– А где же господин Кастерак? – спросила Эрмина.
– Прошу прощения, мадам, – ответил Гонтран, – я здесь.
«Эге! – подумал Самазан, вернее говоря, Семилан, поскольку читатель уже наверняка его узнал. – Так значит, я избавил от верной смерти не кого иного, как Кастерака? Как он здесь оказался? Он что, в хороших отношениях с мадам де Сентак?!»
– Господин де Самазан, – сказал Гонтран, – поверьте, я тоже никогда не забуду о той услуге, которую вы мне только что оказали, и если вам понадобится моя помощь, двери моего дома открыты для вас днем и ночью.
– Отказываться, сударь, я не стану, – ответил Семилан. – Мне известно, что вы человек храбрый и я почту за честь дружбу, которую вы мне сейчас предлагаете.
– Господин Гонтран, – спросила мадам де Сентак, – по воле какой счастливой случайности вы так кстати оказались на этой большой дороге, чтобы оказать мне столь действенную помощь, за что я вас тоже благодарю?
– Эта история, мадам, слишком длинная для того, чтобы рассказывать ее здесь.
– В самом деле?
– Да и потом, благоразумие требует, чтобы вы как можно скорее вновь отправились в путь.
– Вы правы.
– Но перед тем как вы уедете, я хочу попросить вас об одной милости.
– Что же это за милость?
 
– Соблаговолите взять к себе в карету одну юную девушку. Когда вы остановились, я, перед этим узнав ваш экипаж по серебряным бубенчикам, направился к вам, чтобы вверить ее вашим заботам.
– И где же она, эта юная особа?
– Здесь, вот она. Во время потасовки она постоянно была рядом со мной, и если ее не ранили, то это настоящее чудо.
– Но кто она?
– Это дитя, историю которого я поведаю вам завтра, если вы окажете честь принять меня. А пока скажу лишь, что я никогда не привел бы ее к вам, если бы не знал, что она достойна всяческого уважения и почтения.
– Будь по-вашему. Садитесь, мадемуазель.
Когда Маринетта, или, если угодно, Вандешах, заняла место рядом с мадам де Сентак, Кастерак подошел к Эрмине и тихо молвил: – По прибытии в Бордо спрячьте девушку у себя, причем так, чтобы никто, даже господин де Сентак, не знал об этом до того часа, когда вы окажете честь принять меня с визитом.
– Но с чем связана вся эта таинственность?
– Пока я вам этого объяснить не могу. Я прошу вас об этой милости во имя тех услуг, которые мой отец когда-то оказал мадам графине де Блоссак.
– Я сделаю, как вы просите, – ответила Эрмина. – Но почему бы вам не вернуться в Бордо вместе с нами?
– Не могу. Я здесь не один, поэтому попрошу вас подвезти меня только до Бореша.
– С удовольствием. А господин де Самазан не желает поехать с нами?
– Если бы я, мадам, был уверен, что вам больше не грозит опасность со стороны бандитов и вас больше не надо от них защищать, то так и сделал бы. Но я живу отсюда в двух шагах, поэтому благодарю вас.
– В таком случае, сударь, до свидания.
– Вы слишком добры, мадам. До свидания.
По приказу мадам де Сентак карета вновь помчалась вперед крупной рысью.
В это самое мгновение де Сентак и Мюлар, заблудившиеся в тумане, преследуя принцессу, услышали перезвон серебряных бубенчиков упряжки.
– Это экипаж мадам де Сентак, – сказал Мюлар.
– Да.
– В таком случае, саиль, быстро садимся на коней и едем за ними.
– К черту мадам де Сентак, – продолжал саиль. – Вернувшись, она не застанет меня дома, не более того. Но я не хочу уезжать, пока не найду Вандешах, которая, по всей видимости, спряталась где-то среди виноградных лоз и которую днем можно будет без труда отыскать.
 
V
 
На следующий день слух о смерти Андюса, распространившись по всему Бордо, дошел до полицейских и судейских чиновников.
Семилану, человеку ловкому и умелому, пришлось потрудиться, чтобы внушить всем эту мысль, а с учетом того, что бандит то и дело прибегал ко всевозможным перевоплощениям, это было отнюдь не легко.
Более того, его люди повсюду рассказывали, что банда, во главе которой раньше стоял безногий, разбежалась, совершив последний подвиг в виде несостоявшегося ограбления кареты мадам де Сентак, поскольку не желала подчиняться новым самозваным предводителям.
Этот слух, внешне весьма правдоподобный, был во всех отношениях ложью. Семилана, которому уже довелось доказать, что он может руководить, безропотно приняли за главаря.
В остальном разбойники в течение почти месяца не давали о себе знать, и полиция уже стала считать, что избавилась от них. Что же касается Андюса, то в этом вопросе она была настроена более скептически, ведь все попытки найти в Гаронне тело безногого успеха не принесли.
Но все это в данный момент представляло весьма незначительный интерес. Читатель с удовольствием проследует за нами в салон мадам де Сентак, к которой с визитом, выполняя данное накануне обещание, в три часа пополудни явился Гонтран де Кастерак.
– Господин Гонтран, – сказала ему Эрмина, предлагая сесть, – не буду скрывать, что я ждала вас не без некоторого нетерпения.
– Но почему, мадам?
– Потому что вы меня заинтриговали.
– Заинтриговал?