Ретро-Детектив-4. Компиляция. Книги 1-10 (СИ)
Так что служба задалась с самого начала. Правда, помещение под сыскное городские власти выделили самое что ни на есть неподходящее — сняли у хозяина полуразвалившийся дом в Заречье, кое-как его подлатали, завезли три сажени сырых осиновых дров и посчитали свою обязанность перед МВД выполненной. Тараканову пришлось долго хлопотать, прежде чем сыскной предоставили приемлемое помещение — принадлежащий городу дом на Ново-Павшинской, недалеко от центра и управления полиции.
Еще хуже дела обстояли с заполнением штата. Первый месяц Тараканов трудился с одним только надзирателем — бывшим чулковским околоточным Моисеевым. Это был сорокалетний отец многодетного семейства, единственной заботой которого было накормить свою ораву. По полиции он стал служить сразу после ухода в запас с военной службы, от крестьянского труда отвык, никакому ремеслу обучен не был, поэтому местом дорожил и обязанности свои исполнял старательно. Особым умом и смекалкой Моисеев не отличался, зато за пятнадцатилетнюю службу в Чулкове изучил всех тамошних обитателей, склонных к совершению преступлений, поэтому некоторые преступления открывал еще до того, как потерпевшие успевали сообщить о них в полицию. В первую неделю службы они с Таракановым выехали на кражу из казенной винной лавки в Чулкове. В лавку пробрались в то время, когда сиделец поехал с отчетом в акцизное управление. Воры сломали заднюю дверь и вынесли четыре ведерных бутыли водки. Моисеев покрутился около лавки, подошел к Тараканову и сказал:
— Подмога нужна, ваше благородие, двоим нам к Маруське соваться опасно, там сейчас вся местная хевра собралась.
— К какой Маруське?
— Машке-Промокашке, фамилию ее не помню, живет на Безымянной, у кладбища.
— А с чего ты решил, что там надо искать?
— А вот, изволите видеть — след от калоши. — Моисеев показал на едва заметный след. — А посередке шов. Эти калоши Гундосый носит, а он сейчас у Машки живет. Пьют они уже четвертый день, видно, деньги кончились, вот и решили бесплатно угоститься.
В указанном Моисеевым доме была и хевра, и Гундосый в характерных калошах, и уже ополовиненные бутыли.
В марте Тараканов получил в подчинение второго сотрудника — тульский мещанин Маслов служил сыскным надзирателем в Москве и перевелся в Тулу по семейным обстоятельством: за год у него умерли оба родителя, и на его попечении остался тринадцатилетний брат. Жить вдвоем с братом в Москве было накладно, а в Туле родители оставили братьям в наследство дом на Коммерческой.
Двадцатисемилетний Маслов был уже опытным сыщиком, поэтому именно ему Тараканов поручил организацию стола приводов и антропометрического бюро. Обучив искусству криминальной регистрации двоих вольнонаемных писцов и фотографа, Маслов стал заниматься непосредственно сыском. Надзиратель и начальник вскоре подружились. Не на людях Маслов по настоянию Тараканова стал обращаться к нему на «ты».
В марте же в сыскном появилось и трое городовых. Один из них, Семипудов, был переведен в сыскное в качестве наказания — обматерил кучера экипажа, а когда сидевший в экипаже старичок сделал ему замечание, обматерил и его. Откуда Семипудов мог знать, что старичок этот — статский советник? Ведь был старик в партикулярном, а на лице то у него не написано! Двое других городовых были вчерашними солдатами, уволенными в запас. Использовать всех троих можно было только в качестве грубой физической силы.
Самой интересной фигурой в сыскном отделении был помощник начальника — коллежский регистратор Петр Александрович Жемчужников.
Единственный сын одного из столпов города, Петя от родителей ни в чем не знал отказа. Выйдя из гимназии, он пожелал немного отдохнуть от учения, поэтому в университет поступать не стал. Прочитав в длинные зимние вечера множество пятикопеечных книжек с окровавленными кинжалами на обложках, Петя заявил родителям, что желает служить по полиции.
— Совсем с ума сошел! — кричал отец. — Я все твои книжки велю сжечь, тебя высеку и отправлю в Петербург, в университет!
Пришлось Петеньке закрыться в своей комнате и три дня из нее не выходить, отказываясь от пищи. Только после этого papa поддался уговорам maman и поехал к губернатору хлопотать сыну о месте.
Тараканова, что называется, поставили перед фактом.
Он спорить с начальством не стал и решил извести новоявленного Лекока, на месте которого он видел Маслова, измором. Узнав от своего помощника, что родители профессиональный выбор сына, мягко говоря, не одобряют, Тараканов съездил к отцу Петеньки, заручился его поддержкой и стал претворять в жизнь свой план возвращения блудного сына в лоно семьи. Индивидуальных поручений Жемчужникову он не давал, но с другими надзирателями ездить заставлял на каждое происшествие, ставил на ночные дежурства через сутки, просил Моисеева и Маслова водить его по самым жутким притонам. К тому же помощнику начальника, как самому образованному, было поручено составлять все протоколы и рапорта, так что Петя очень часто, днем набегавшись по городу, не шел домой, а оставался в сыскном скрипеть пером. Петя исхудал, почернел лицом, но пока держался.
Чины сыскной полиции, впрочем, как и всей полиции Империи, праздничного отдыха не знали и на службу должны были являться и в неприсутственные дни. Но, несмотря на значительные нагрузки, новая служба Тараканову очень нравилась. Нравилось ему и его материальное положение. Кроме казенного жалования имел губернский секретарь и еще один, весьма полноводный источник дохода. Его тетка, родная сестра матери Пелагея Сафоновна, владела мясной лавкой на Пятницкой улице. Дела у тетушки шли хорошо, и она подумывала открыть еще одну лавочку и уже присмотрела помещение на Посольской. Когда племянник рассказал, что обзавелся капиталом в тысячу рублей, тетушка посоветовала капитал этот попусту не тратить, а пустить в оборот и вложить на паях в ее новую лавку. Тараканов подумал, подумал и согласился, оформив дело на мамашу, так как чинам полиции участвовать в торговых заведениях не дозволялось. У опытной мясной торговки и в новой лавке дела пошли хорошо, так что к своим ста с лишним рублям жалования Тараканов ежемесячно прибавлял еще по пятьдесят рублей.
5
Приехав в сыскное, Тараканов вызвал к себе Жемчужникова.
— Петр Александрович, что у нас по краже у Розенцвайга?
— Изъяли почти все похищенное, похитители во всем сознались, я заканчиваю акт дознания, через час будет готов, можно передавать дело по подследственности. Да, Розенцвайг принес четвертную.
— Берите.
— Мне не надо.
— Так отдайте Маслову. И пусть он с Семипудовым поделится, что, тот попусту кулаки отбивал? Ну а вам, коли денег вам не надо, я объявляю от своего имени благодарность. И обязательно упомяну о вас в еженедельном рапорте на имя начальника губернии.
Жемчужников просиял.
— Спасибо большое, Осип Григорьевич!
— Как только акт составите, приходите, у меня для вас будет особое, весьма секретное поручение.
Жемчужников буквально светился:
— Через пятнадцать минут будет готов!
— Сильно спешить все же не надо, а то ошибок наделаете или кляксу поставите, не торопитесь, задание от вас никуда не убежит. Я его только вам одному могу поручить.
Помощник справился за полчаса. Он принес аккуратную папочку с материалами дознания и положил ее на краешек стола начальника.
— Вот-с.
— Отлично. Я потом почитаю, а теперь садитесь и слушайте. Вы уже знаете про убийство Тименевых?
— Только в общих чертах.
— Сегодняшней ночью неизвестный злоумышленник лишил их жизни в собственном доме. Для открытия преступника нам необходимо определить круг знакомств покойной Веры Аркадьевны и ее сестры Антонины Аркадьевны.
— Они весь город у себя принимали…
— Скажу конкретнее: необходимо определить круг интимных знакомств этих барышень. Установить их тайных воздыхателей. Вы меня поняли?
Жемчужников хлопал глазами.
— Так ведь Вера Аркадьевна замужем… Была.