Друг детства (СИ)

Она посмотрела на его протянутую руку. Нет, это было бы слишком символично, означая конец их дружбы. Не глядя на него, она тихо сказала:
— Не надо, лучше оставь на всякий случай.
Обычно после очередной командировки Стюарт влетал в ее гостиную, плюхался на обитый ситцем диван и требовал, чтобы она ставила чайник, но сегодня он неуверенно, как посторонний, остановился посреди комнаты. Розлин не могла смотреть на него без боли.
— Ты можешь ответить мне на один вопрос? — обратился к ней он.
— Это зависит от того, что ты спросишь, — настороженно откликнулась она.
— Ты рада, что беременна?
Розлин метнула на него испуганный взгляд.
— Да. — В глубине души, несмотря на растерянность, тревогу, страх и чувство вины она действительно испытывала от этого глубокое удовлетворение, но, пока Стюарт не спросил, даже не задумывалась, почему. — Ты удивлен? Может, мне просто пора уже стать матерью?
Впрочем, когда Кевин совсем недавно высказался, что хочет ребенка, она не чувствовала ничего подобного.
— Значит, ты хотела забеременеть?
— Уж не намекаешь ли ты на то, что я подстроила это нарочно? — недоверчиво спросила Розлин.
— Ну, может, неосознанно…
Он явно всерьез обдумывал такую возможность, поняла она.
— И естественно, в отцы я выбрала тебя!
Поведение Розлин и раньше не опровергало распространенную теорию о том, что рыжеволосые люди отличаются взрывным темпераментом, но сейчас она пришла просто в неописуемую ярость. Из ее зеленых глаз буквально искры сыпались, и, по контрасту с рыжими кудрями побелевшее лицо казалось еще бледнее.
Только по иронии судьбы столь страстная натура могла выбрать профессию бухгалтера, подумал Стюарт и вспомнил, что Розлин пришла в такую же ярость, когда он посмеялся над ее амбициозностью. Тогда ему удалось умерить ее гнев, но он чувствовал, что сейчас это будет куда труднее.
— Высоко же ты себя ценишь! Да если бы я выбирала отца своему ребенку, ты был бы последним в списке кандидатов на эту роль! Я хорошо помню, что ни один из твоих романов не длился больше двух месяцев. — Розлин подбоченившись окинула его пренебрежительным взглядом. — В отношениях с женщинами ты ведешь себя как эмоционально незрелая личность. А твой стиль жизни?! Да по сравнению с тобой любой кочевник покажется образцом семейного человека. Может, я и старомодна, но привыкла считать, что ребенок должен знать своего отца не только по фотографиям. Как ты посмел хотя бы предположить, что я нарочно тебя заарканила! — Она фыркнула. — Тоже мне сокровище!
С каждым ее новым выпадом Стюарт мрачнел все больше.
— У тебя в последнее время появилась удивительная способность переворачивать мои слова с ног на голову, — резко произнес он. — А мне-то казалось, что я был не таким уж плохим другом. Остается только удивляться, как ты вообще впускала меня в дом, учитывая мою незрелость и распущенность.
— А тебе не приходило в голову, что некоторые черты характера вполне возможно терпеть у друга, тогда как они абсолютно неприемлемы для мужа или отца! — воскликнула она.
— Черт возьми! — опешил Стюарт. — Неужели ты так сильно меня ненавидишь? — В его глазах появилось выражение такой неподдельной боли, что у Розлин сжалось сердце.
— Как ты не понимаешь? Ты же сам меня возненавидишь, если мы поженимся! — Если это уже не случилось, добавила Розлин мысленно. — Да, то, что случилось, разрушило нашу дружбу, но если мы второпях не натворим новых глупостей, то может, удастся хоть что-то спасти. А мне бы этого очень хотелось, — тихо призналась она. — Неужели ты не видишь, что мы не уживемся вместе, и эта ссора лишнее тому подтверждение. — Она беспомощно развела руками.
Несколько долгих мгновений Стюарт потрясенно молчал.
— Розлин, ты рассуждаешь абсолютно нелогично.
— Ну, я-то беременна, а у тебя какое оправдание? Ты настолько упрям, что мне хочется тебя стукнуть.
— Что ж, попробуй, — спокойно ответил он.
— Пойми, ты вовсе не обязан поступать «как честный человек»! В наше время быть матерью-одиночкой больше не считается позором.
 
— Расскажи это своим бывшим боссам, Вильсону и Сторму, — с сарказмом заметил он.
— Если они отстали от жизни, то тем хуже для них самих.
— Все это слова, но вот чем ты будешь заниматься дальше?
— Буду работать внештатно или открою собственное дело…
— И долго ты обдумывала эту идею?
— Очень долго! — соврала Розлин.
Она не доставит ему удовольствия, признав, что идея открыть свое дело родилась у нее только что, секунду назад, и она высказала ее только из желания стереть с его физиономии это циничное выражение. Впрочем, может быть, стоит подумать об этом серьезно.
— Ты это только что придумала, — уверенно заявил Стюарт.
Розлин бросила на него свирепый взгляд и пожалела, что вообще впустила его в дом.
— Я почувствовала вдохновение. — Она также почувствовала подступающую к горлу тошноту, что несколько притупило ее остроумие.
Интересно, почему все говорят об утренней тошноте, вдруг подумала она, меня тошнит только по вечерам.
— Ты понимаешь, что в этой квартире нельзя жить с ребенком?
Розлин сделала вид, будто задумалась.
— Нет, в договоре аренды речь шла только о домашних животных, а о детях не было сказано ни слова.
— Я говорю серьезно, Розлин. Эта квартира находится на третьем этаже, в доме нет лифта, поблизости — никакого садика, так что гулять с ребенком негде. Ты хоть представляешь, сколько ему нужно места для игр?
— О, не смею тебя перебивать, — с иронией заметила Розлин. — Ты, похоже, настоящий эксперт в этом вопросе. Но только тебе придется продолжить свой монолог в одиночестве, — уже скороговоркой пробормотала она и, зажав рот рукой, бросилась в ванную.
— От проблем не убежишь, — крикнул ей вслед Стюарт.
Он собирался уже толкнуть дверь, захлопнувшуюся у него перед носом, когда из ванной послышались красноречивые звуки. Поняв, в чем дело, он выругал себя на бесчувственность.
Через пятнадцать минут Розлин сидела на полу ванной, чувствуя себя скорее мокрой тряпкой, чем живым человеком. Дверь приоткрылась, но, заметив пару начищенных ботинок, она не подняла голову.
— Я могу что-нибудь сделать? — виновато спросил Стюарт.
— Помимо чтения лекций о воспитании детей? — слабым голосом попыталась отшутиться она.
— Прости, я вышел из себя.
— А я надеялась, что ты уже вышел из моей квартиры. — У нее уже не было сил вежливо выпроводить его из дома.
— Я не собирался врываться сюда, — смущенно пробормотал Стюарт. — Просто хотел спросить: может, тебе что-нибудь нужно?
Видно, некоторые люди не понимают намеков.
— Да. Мне нужно побыть одной.
— Если тебе что-то понадобится, просто крикни. Я никуда не ухожу. Ты уверена, что я ничем не могу тебе помочь?
Стюарт не привык чувствовать себя беспомощным, и в его голосе слышалась досада.
— Я не лежу в постели с температурой, и мне не нужно класть компрессы на лоб! — Придется отбросить вежливость и сказать ему все напрямик, решила Розлин. — Прости, Стюарт, но если ты останешься, я за свои действия не отвечаю.
— Ничего, я рискну. — Странное напряжение, прозвучавшее в голосе Стюарта, заставило ее посмотреть ему в глаза.
Наверное, я выгляжу ужасно, подумала она. Неудивительно, что он так на меня смотрит. Но Розлин не была уверена, что правильно поняла выражение его лица. Стюарт выглядел… потрясенным до глубины души. Да, пожалуй, такое определение подходило лучше всего. Наверное, он впервые столкнулся с неприятными сторонами беременности.
— На всякий случай я еще посижу немного в ванной. Мне хочется только одного — поскорее забраться в постель. Так что если ты хочешь продолжить свою лекцию, то тебе придется потерпеть до утра, — предупредила Розлин.
Когда через некоторое время она вошла в гостиную, Стюарт сидел на диване.
— Я ложусь спать, так что можешь уходить.
— Как ты себя чувствуешь?