Ваше Сиятельство 4т (СИ)

— Пойду, узнаю, что от нее Ленская хотела, — сказал я, выкидывая окурок в урну.
— Так ясно что — тебя хотела, — рассмеялся Лужин.
— Извиняюсь, вынужден откланяться — дела сердечные, — шутливо сказал я Сухрову с Лужиным и направился навстречу княгине.
Мы поцеловались. Теперь Ольга не стеснялась этого делать при всех. И какая может быть в школе дворянская этика в таких вопросах? В нашей школе ее давно уже нет.
— Хочу с тобой снова туда, к Артемиде, — шепнула Ольга Борисовна.
— Охотница вряд ли в ближайшее время позовет в гости, — сказал я, хотя это Ковалевская прекрасно понимала и без меня.
— Жаль, что все хорошее так быстро заканчивается, — она переложила сумку в другую руку, направляясь со мной к двери. — Кстати, папа хочет тебя видеть. Если сможешь сразу после школы, поедем ко мне.
— Что-то серьезное? — насторожился я.
— Да, — ответила княгиня.
 Глава 17 
 Что-то не так 
Первой и очень неприятной мыслью пришло, что у Ольги дома конфликт из-за меня. Возможно, Борис Егорович узнал кое-что нежелательное. Этого «нежелательного» может оказаться много. Например, Оля не ходила в школу два дня и пропустила контрольную. Князю несложно выяснить, что в эти дни меня также не было на занятиях. Здесь напрашивался тревожный вывод. Если сюда добавить ночь, проведенную Ольгой в постели со мной, то с главой рода Ковалевских мог получиться неприятный разговор.
— Так рассказывай, что случилось. У тебя какие-то неприятности с родителями? Зачем ему мы вдвоем? — негромко начал расспрашивать я, поднимаясь рядом с княгиней по лестнице.
— Он не говорит. Вчера весь вечер был хмурый, знаю, много общался по эйхосу. Сегодня с утра настроение получше, но все равно какой-то слишком серьезный. Меня задержал, когда уже вышла из дома и спешила к эрмику. Сказал, что хочет видеть тебя и я тоже чтобы обязательно присутствовала, — Ковалевская поздоровалась кивком с девушками из младшего класса. — Я его спрашиваю: «Пап, а в чем дело?». Он мне: «Скоро узнаешь».
— Он знает, что ты не ходила в школу? Может как-то связывает это с моим плохим влиянием на тебя? — предположил я.
— Нет, во-первых, школа, учеба — это целиком моя ответственность. Папа меня к этому приучил с первых классов первого круга. Он никогда не поставит мне в упрек прогул занятий, потому что уверен, что я если где-то расслабилась, то потом наверстаю пропущенное. А, во-вторых, если он решит, что я подверглась чьему-то влиянию, то будет говорить в первую очередь со мной и, скорее всего, только со мной. Если в твоей жизни что-то не так, то лишь слабые и глупые люди валят вину за это на окружающих — этому с детства учил меня отец. Я не знаю, чего он хочет, и зачем мы потребовались ему сразу вдвоем. Самой очень интересно, — заключила она.
— А я знаю. Знаю, чего хочу я, — я придержал ее за руку, не позволяя сразу свернуть к нашему классу.
— Чего? — Ковалевская проводила взглядом подруг Ленской, прошедших рядом и весело поглядывавших на нас.
— Трахнуть тебя, — тихо сказал я, положив ладонь ей на живот.
Она поманила меня пальцем и прошептала на ухо, когда я наклонился:
— Дурак! Я сама этого очень хочу. Перед сном думала о тебе. Думала, как было бы хорошо, если бы мы засыпали и просыпались вместе.
— Мы это постараемся устроить. После экзаменов может полетим на Кипр или Карибы вдвоем хоть на несколько дней? — я поймал губами прядь ее волос.
— Да, — ответила она и поцеловала меня.
Сидеть с Ковалевской на уроке еще то испытание: меня постоянно отвлекает ее близость. Отвлекают ее роскошные, блестящие золотом волосы; ее руки с изящными пальчиками, которые хочется потрогать; ее оголенные ноги, сразу наводящие множество нескромных мыслей. Это испытание я терпел два первых урока, лишь на третьем контрольная по всемирной истории забрала часть моего внимания. Мы с Ольгой написали ее одними из первых, выдали почти по два листа текста, словно соревнуясь, кто напишет больше и быстрее. Княгиня первой поставила победную точку, ответив на последний вопрос задания и победно глянула на меня. Я улыбнулся и дописав еще пару предложений тоже отодвинул исписанные листы. Мы вместе вышли из класса, хотя до завершения урока оставалось еще минут десять.
 
Я ждал, когда Ольга Борисовна скажет, что от нее хотела Ленская, которой я почему-то не видел между первыми уроками, но Оля молчала. Мне не хотелось первым затрагивать этот разговор, но пришлось.
Когда мы спустились на первый этаж, я все-таки спросил:
— Говорят, Ленская к тебе вчера подходила. Вы с ней мирно поговорили?
— На удивление да. Твоя актриса сбавила гонор, даже стала какой-то особо дружелюбной в общении. Сказала, что хочет быть со мной в хороших отношения. Я ее предложение приняла. Много спрашивала о тебе, пыталась выяснить, не знаю ли я, куда ты пропал. Я, разумеется, не стала ее посвящать, только сообщила, что с тобой все хорошо, — Ковалевская вышла следом за мной под портик. Урок еще не кончился и здесь было пусто. — А потом, Ленская заговорила о театре, о спектакле «Полнолуние в поместье Витте», — продолжила княгиня. — Сказала, что билеты на эту постановку достать трудно, но лично мне она может устроить два места в первых рядах на эти выходные. Я давно не была в театре и, хотя у них, в Островском театральная труппа наполовину непрофессиональная, была готова согласиться. В общем, ее предложение не отвергла, сказала, что подумаю. Потом стало ясно, что хотела эта лиса. Она попросила, чтобы я оставила ей для встречи с тобой эту пятницу или даже все пятницы. Я ответила, что все зависит только от тебя. Я достаточно уважаю тебя и себя, и не буду пытаться удерживать тебя рядом с собой. Если ты захочешь, то пойдешь с ней. Пойдешь?
— А что мне остается? Оль, пойми, я не хочу ее обидеть невниманием. Ты же знаешь, она мне тоже нравится. Нет никакого сравнения с тобой, но Света — хорошая девочка, — говорил это все я под пристальным взглядом княгини.
— Елецкий, какой же ты прохвост. Ну, почему мне приходится ради тебя всегда уступать? — Ковалевская усмехнулась с легкой грустью. — При чем ты это делаешь так, словно решение принимаешь не ты сам, а тебя к этому подталкивают особые коварные обстоятельства.
— Ты уступаешь потому, что ты мудрая и добрая, — последние слова дались мне очень легко. — Очень благодарен тебе, что уступаешь.
— Нет, ты точно прохвост, — она рассмеялась. — У меня даже такое подозрение, что у тебя есть еще одна девушка.
— Открой секрет, кто? А то может я о ней ничего не знаю? — я достал коробочку с «Никольскими».
— Ты все прекрасно знаешь. Знаешь о ком я, — ее светлые как небо глаза, вглядывались в меня.
— Скажи. Не пугай меня! — я на миг подумал о Евстафьевой, но Ольга прекрасно знала о моих истинных отношениях с ней и не могла иметь в виду баронессу.
— Елецкий, имя это дамы — Артемида. Да, да, сама богиня Артемида, — сказала Ольга, прислонившись спиной к колонне. — Я даже поверить не могла, что такое возможно. Но за те два дня, которые, не скрою, потрясли меня, я многое поняла. В том числе поняла ее отношение к тебе. Она любит тебя. И это очень многое объясняет. Объясняет происходящее вокруг тебя.
— Оль, для меня ты — богиня, — я прикурил, с едва скрытым беспокойством: ее слова об Артемиде меня тронули сильно.
— Ой, ладно, Елецкий. Я знаю, что ты меня любишь. Но когда поняла, как на самом деле относится к тебе Великая Охотница, мне стало неуютно. Неуютно там. Потом, правда прошло, — Ковалевская отмахнулась от табачного дыма. — Кстати, не хочешь бросить курить? Лично я уже не ношу с собой сигареты. Нехорошая привычка.
— Ты молодец, что так. Только об Артемиде никому не говори, — попросил я, не отвечая на ее вопрос о курении. Для меня как Астерия ничего не стоило отвязаться от любой привычки. Но зачем, если эти привычки не наносили мне вреда.