Халява. 90-е: весело и страшно (СИ)

— Там же. — Я качнул гитарой, поскольку в уже в мою голову пришла очень интересная мысль — а может подключить к этому делу моего «соседа»? И хочется, и боязно… Но это так интересно!
— Тот самый… спонсор? — спросил Илья.
Надо же, он запомнил то, что я нес в ментовке Зябликова, когда закатывал свое первое выступление.
— Угу, тот самый…
— Слушай, давай потом обсудим… — предложил Лагутенко. — А то наши зрители волнуются.
— Точно, — я бросил взгляд на разгоряченную толпу.
Вокруг нас уже творилась настоящая демонстрация, того и гляди, телевизионщики нагрянут. Стражи порядка уже подтянулись, среди толпы нет-нет, да и просматривались люди в форме.
— Эх, — вздохнул Илья, — жаль, что это лето когда-нибудь закончиться! А так хотелось, чтобы оно длилось вечно!
— Я так хочу, чтобы лето не кончалось? — усмехнулся я.
И тут меня накрыло в очередной раз — я словно наяву услышал песню, которая однозначно была спета голосом Лагутенко. Мой симбионт сегодня явно никак не желал успокаиваться. Похоже, у Ильюхи сегодня появится новая песня. Я взял первый аккорд на гитаре:
— Илья, листочек с ручкой найди — у меня для тебя есть еще один подарочек!
До свидания, богини, до свидания, боги.
Лето, ариведерчи. Время новой дороги.
Утомленные party, утекаем лениво.
Будет сниться просекко зимним аперитивом.
Самолеты на старте. Оставляя трофеи,
Гордо к трапу шагаем — джентельмены и феи.
Океаны, рыдайте — отключается рай.
Baby, hasta la vista
Amore море, goodbye
Amore море, goodbye
Amore море, goodbye
 https://www.youtube.com/watch?v=5kGG2ZfHQQM
  
Глава 3
 
Опустевшие пляжи, одинокие горы,
Больше нас не услышат
Сайонара, о море.
Здесь останется эхо полуночных героев,
Где под звездным дождем
Мы играли в ковбоев.
Под тринадцатым пирсом, где встречали рассветы,
Притворившись ракушкой, запускали кометы.
Батарея на красном. Исчезаем, прощай!
Baby, hasta la vista
Amore море, goodbye
Amore море, goodbye
Amore море, goodbye
Концерт продлился до самого позднего вечера, собравшийся народ никак не успокаивался и не хотел расходиться. И только помощь ответственных сотрудников милиции, присланных на помощь с подачи майора Зябликова, позволило нам завершить свое поистине феерическое выступление. А так, наверное, пришлось бы до утра струны дергать.
— Слушай, Серега, — отключая аппаратуру, произнес Илья, — выручил! Не хочешь с нами на постоянной основе играть?
— Илья, пацаны… — Я положил руку на грудь — предложение действительно было шикарным. — Я бы рад, но за другим во Владик приехал. Мне учиться надо…
— А тебя никто бросить учебу и не призывает, — улыбнулся Лагутенко. — Одно другому не мешает! Сам такой — вот после службы восстановился в универе. А у меня еще жена и ребенок маленький! Так что скучать некогда! В общем, ты подумай — такие люди нам нужны! Держи, — он протянул мне тетрадный листок с номером телефона, — мой домашний. Если что — всегда рады!
— Спасибо! — Я убрал номер в карман.
— Вот еще что: скоро концерт Цоя во Владике, могу пару билетов организовать, — неожиданно предложил Илья. — Сходишь со своей девушкой…
Черт побери! Как у меня из головы-то это выпало? Ведь Виктор Цой — жив! Почему-то на этой фразе мой «сосед» по голове, превратившейся для нас обоих в настоящую общагу, отчего-то пришел в несвойственное ему возбуждение. Мне показалось, что если бы он сейчас мог, то заржал бы в полный голос. Что такого в этом, вроде бы, совсем не смешном высказывании?
Неожиданно перед моим внутренним взором развернулась картинка: кирпичная стена с надписью черной краской «Сегодня погиб Виктор Цой. Мы будем уважать тебя!». А ниже кто-то в ответ приписал: «Цой жив». Стена Цоя, — прошелестело на грани моего восприятия. В этой реальности такой стены не будет, понял я. Дальше последовал калейдоскоп из обложек грампластинок и аудиокассет, газетных и журнальных статей — Цой жив! И это было настоящее и всеобъемлющее народное движение, ибо Витю действительно любили, ценили и уважали миллионы людей. Даже умерев, он оставался живым в их памяти! Прямо как дедушка Ленин, который тоже живее всех живых, — выпрыгнула странная аналогия, заставившая меня улыбнуться.
 
А причиной тому — моя телеграмма, отправленная известному на весь Союз певцу, композитору, поэту и актеру — Виктору Цою. И ведь дошла! И сделала свое дело, заставив певца, если и не испугаться, то уж точно заинтересовала своей мистической необычностью. Я сам, находясь еще в родном Новокачалинске, успел посмотреть по ящику передачу «До 16-ти и старше…», в которой приглашенный Цой и рассказал свою историю чудесного спасения и показал мою телеграмму. В аварию он все-таки попал, но больше из-за любопытства и неверия… До последнего Витя считал, что это чья-то абсолютно бездарная и глупая шутка. А все произошло, именно в том месте, и в то время, которое я указал. Вот тогда-то он и уверовал, что моя телеграмма — совсем не розыгрыш!
На всю страну он попросил через ящик выйти на связь с ним автора спасительной телеграммы. То есть, меня. Ха, ну на это я тоже не мог пойти. Зачем мне светиться? Да и как объяснить такое избирательное предвидение? Нет, чем тише едешь… вернее сидишь, тем целее будешь! Известности Кашпировского или Чумака мне совсем не хотелось. А ведь мог бы… Вполне. Но, как-то не хочется мне облапошивать доверчивых соотечественников. Их и без моего участия окучивают все, кому не лень! Хотя от больших денег я бы не отказался, но предпочитаю заработать их другим путем. Найти меня нереально, если только мои корефули — Патлас с Леньчиком, не вспомнят о том мимолетном разговоре в поезде и не сдадут меня с потрохами. Но, надеюсь, что этого не произойдет. Все, что удалось узнать Цою об отправителе телеграммы, это то, что она была отправлена с Главпочтамта города Владивостока. И его незапланированный концерт, о котором мне сообщил Илья — дань уважения Виктора неизвестному спасителю. Ну, и думается мне, что он, все-таки, надеется меня отыскать.
— Серега, ты чего завис? — окликнул меня Илья. — Билеты нужны?
— Лен, ты как? — Я повернулся к девушке, что терпеливо дожидалась, пока я освобожусь и не влезала в разговор. Просто красавица! Именно такое поведение мне очень нравилось! А ведь могла бы… — Пойдешь со мной на концерт?
— И ты еще спрашиваешь? — незлобно возмутилась Лена, мягко ткнув меня маленьким кулачком в бок. — Конечно пойду! Билетов на Цоя вообще не достать!
— Заметано! — улыбнулся Илья. — Будут вам билеты!
— Ура! — Лена захлопала в ладоши и бросилась мне на шею.
Ни скажу, что это было мне неприятно. Приятно! Да еще как! И с этим нужно было срочно что-то делать! А то мои гормоны попросту взорвут мне мозг, вместе с сожителем заодно!
— Ребята! Ребята! — К нашей компании подошел лощенный усатый мужичок лет тридцати. — Волошин. Сергей. — Он протянул руку для рукопожатия. — Второй секретарь городского комитета комсомола. Отвечаю за культурную жизнь молодежи в нашей Дальневосточной столице! — произнес он с этаким апломбом.
— Как-то раньше не очень отвечали… — слегка покривился Илья, памятуя о не столь уж и далеких гонения на группу.
— Так и время тогда другое было, — сразу понял, о чем речь, второй секретарь.
— А сейчас, значит, перестроились? — хмыкнул Лагутенко.
— Зря вы так, Илья, — и не подумал смущаться Волошин, — мы действительно идем в ногу со всей страной! Я тут послушал, что вы тут пели…
— И? — заинтересованно протянул Луценко.
— Я хотел обговорил с вами возможность организации настоящего, а не такого вот стихийного концерта, — произнес Волошин. — Если интересно, подходите на неделе ко мне в комитет, обсудим возможности! Песни у вас действительно замечательные!
— Надо же, не прошло и три года! — фыркнул Илья.