Malaria: История военного переводчика, или Сон разума рождает чудовищ

— Мой сладкий Ретиарий! — Наш герой едва успел обернуться на голос своего хозяина Ланисты. — Надеюсь, ты не потерял аппетит? Или, что было бы еще глупее, ты не решил, что теперь — когда ты стал столь знаменит — я позволю тебе пропускать тренировки?
Сверлящий взгляд злобных маленьких глаз звероподобного экс-центуриона не соответствовал его псевдошутливому тону. У Ретиария не было никаких сомнений в том, что с него уже давно бы содрали кнутом кожу, если бы не опасение испортить весьма ценный товар. Ведь наказывать таким образом популярного гладиатора было бы столь же непрактично, как, скажем, пороть капризного поп-идола гораздо более поздних времен.
— Нет, мой терпеливый благодетель, — как можно вежливей ответил Лейтенант, пытаясь украдкой вытереть остатки цемента с испачканных ладоней, — я отнюдь не собираюсь злоупотреблять твоим добрым отношением! И уж тем более у меня нет оснований пренебречь вкусным и сытным завтраком — да наградит тебя Юпитер за твои щедрость и благородство!
Льстивые речи обычно строптивого гладиатора лишь заставили Ланисту недоверчиво оглядеть небольшое жилище.
— А ты, часом, не задумал ли чего, мой сладостный красавчик? Чего руки-то прячешь? Делаешь подкоп? Или прячешь золото? Нет? Ну ладно, ладно, не бойся! Я ведь знаю, что ты слишком умен для подобных глупостей и хорошо понимаешь, чем они могут закончиться!
Лейтенант тут же пожалел о невесть откуда взявшейся у него угодливо-комсомольской манере изьясняться с начальством. «Мне бы такие способности в двадцатом веке — давно бы в кремлевский буфет ходил!» — с досадой подумал он. Вслух же сказал:
— Уверяю, Ланиста: моя преданность к тебе может сравниться лишь с твоим почтением к богам и любовью к людям!
Даже бывший центурион десятого легиона прекрасно понимал, что из-за произносимых им ежеминутно богохульств и многочисленных бесчеловечных поступков против человечности лесть наглеца-Ретиария была, скорее, оскорблением. Сверкнув темными глазами, Ланиста прорычал:
— Сегодня займемся панкратием!  [41]И никакого масла! Мы же не греческие извращенцы! Хоть так пощупаю твои телеса, мой мальчик!
— Готов хоть сейчас, мой Ланиста! — совершенно искренне ответил Лейтенант, которому давно хотелось продемонстрировать мерзкому содомиту все преимущества пока незнакомых тому восточных единоборств.
По крайней мере, Ланиста, казалось, забыл о своих подозрениях и, злобно пыхтя, с минуту выпускал пар, с ненавистью разглядывая не в меру наглого гладиатора.
— Ладно, — наконец прорычал он, — придется отложить на после обеда! А пока собирайся! Тебя опять вызывают! Снимай свои лохмотья и умой рожу!
Когда причесанный, с напомаженными по последней моде волосами и закутанный в дорогой плащ Ретиарий вышел к воротам школы, он обнаружил там уже знакомого ему раба-киликийца с вырванным языком. Лейтенант попробовал по-приятельски подмигнуть ему, но в ответ получил лишь обычный враждебно-угрюмый взгляд. «Господи! — мысленно простонал наш герой. — Как будто он из Москвы приехал!»
В этот раз им не пришлось путешествовать слишком долго. Они сразу же направились на находившийся неподалеку холм, где сверкал золотым великолепием фасад почти законченного Домуса — дворца императора Нерона. По слухам, войдя в свое новое обиталище, построенное после Великого пожара, тот воскликнул: «Хоть теперь смогу пожить по-человечески!». Впрочем, потомку Цезаря всегда была свойственна определенная самоирония. Ретиарий с некоторым трепетом прошел сквозь ряды позолоченных колонн и мимо кивнувших киликийцу телохранителей-преторианцев. «Ну и рожи!» — подумал Лейтенант, глядя на суровые лики вооруженных до зубов воинов.
Почему-то он представил их не в шлемах с гребнем и боковыми пластинами на щеках, а в немецких стальных касках. По его мнению, так, да еще в пятнистых маскхалатах, они вполне бы сошли за готовящихся к очередному штурму Сталинграда гренадеров. На самом деле, учитывая, что гвардия Нерона — потомка великого полководца Германикуса — состояла преимущественно из представителей германских же племен, эта мысль оказалась не такой уж и странной.
 
— Чего уставился, скифская морда? — прорычал один из них, державший здоровенную лапу на рукоятке короткого меча. — Тебе что, младенец, нос на бок свернуть?
Но тут товарищ страдающего от похмелья «гренадера», узнав в юном посетителе выдающегося гладиатора, зашептал тому на ухо. Гвардеец сконфузился и с неожиданным почтением поглядел вслед нашему герою. Герои арены в Древнем Риме получали культовый статус, подобный тому, которым в наше время пользуются разве что американские хоккеисты, русские теннисистки и украинские боксеры.
Пройдя сквозь двойные позолоченные колонны фасада, Лейтенант тут же забыл о встрече с преторианцами. У бредившего советского офицера захватило дух от открывшейся ему перспективы. И немудрено! Он стоял на краю довольно обширной округлой долины. В нижней ее части находилось искусственное озеро, питаемое из акведука. Вокруг озера располагалась изумрудная лужайка с клумбами, беседками и прекрасными статуями, среди которых гуляли олени, диковинные птицы и прочие представители животного мира. На берегу строились дома, призванные имитировать ту или иную часть мира. Почему-то у Ретиария тут же возникла ассоциация с райскими кущами. Невольно открыв рот, он застыл на месте, не в силах оторваться от открывшейся ему рукотворной красоты, созданной человеческим гением. И заметьте, без бульдозеров, грузовиков, подъемных кранов и многолетних долгостроев! Как и во время первого визита к Тигеллину, раб-киликиец злобно ткнул его в бок, заставляя следовать дальше. Но в этот раз наш герой посмотрел на немого так, что тот невольно отшатнулся и убрал руку.
— Не надо! — спокойно, но твердо вымолвил Лейтенант. — Я бы не вырезал твой язык! Ты понял?
Киликиец, по-видимому, понял, так как с этого момента стал вести себя с гораздо большим почтением, а взгляд его стал значительно мягче. По пути к назначенному месту встречи им пришлось пройти рядом с увитой розами мраморной беседкой, из которой послышался женский смех. Ретиарию смех показался знакомым, и он с любопытством поглядел в сторону невидимой пока фемины. Из беседки показалась сама императрица Поппея, одетая по случаю прохладного ветра в шерстяное платье, скрывавшее очертания ее прекрасного тела. Встретившись своими одновременно скромными и развратными глазами со взглядом своего любовника, она ничем не выдала удивления его неожиданному появлению в Домусе, а лишь улыбнулась и сказала кому-то, находившемуся в беседке:
— Кассия! Во время Сатурналий не забудь купить мне крови гладиатора! Да побольше! В особенности меня интересует этот новый красавчик — Ретиарий!
Услышав этот, прямо скажем, двусмысленный комплимент, сопровождавшийся насмешливым взглядом женщины, которой он обладал целую ночь, юный гладиатор покраснел до корней волос и поклялся себе не оборачиваться. К своему удивлению, он почувствовал, что не остался равнодушным к словам покупавшей его мужские услуги императрицы. Несмотря на то что даже в кошмаре он не забывал о своей единственной и главной любви — Тане Фридриховской, полупренебрежительное замечание Поппеи обидело и разочаровало его. С досадой он понял, что не может быть равнодушным к этой властной и недоброй красавице, годившейся ему в матери. Размышляя о своих чувствах, Лейтенант уже почти не замечал окружавших его прелестей городской виллы Нерона и не обращал внимания на то, куда вел его киликиец. Они еще дважды прошли сквозь караулы преторианцев, каждый раз с любопытством разглядывавших популярного бойца. Наконец они подошли к очередному мраморному зданию. У его колонн коротали время уже не гвардейцы, а частные телохранители из числа бывших гладиаторов. На этих не было шлемов, но под одеждой опытный взгляд сразу различал кольчужные рубашки и ножны мечей. Эти, разумеется, тоже узнали Ретиария, но, как и положено профессионалам «при исполнении», не стали приветствовать его или просить автограф.