Здесь вам не клан 2 (СИ)

Выполнит ли МОР данное обещание?
Сомневаюсь.
После того, как я пройду все квесты, от меня избавятся. Это разумно. Вряд ли им нужен свидетель, разгуливающий по Земле и владеющий информацией о проекте исхода.
Ничто не предвещало беды, но тут лекция прервалась самым неожиданным образом.
— Можно вопрос?
Все посмотрели на Валю Никольскую.
Девушку с выстриженным виском.
— Конечно, — разрешил Геннадий Трифонович.
— В нашем дистрикте случился прорыв, — Валя посмотрела в глаза учителю. — Насколько это опасно? И кто именно проник к нам через портал?
Инструктор помрачнел.
— Я не уполномочен обсуждать эти вещи со студентами.
Валя не удовлетворилась ответом.
— Я слышала, что в окрестные леса проникли мимикроиды. Они быстро адаптируются и со временем обходят магические барьеры. Это правда?
— Вам нечего бояться. Служба безопасности выполняет свою работу.
— Как она выполнила ее после смерти менталиста?
Громов с приятелями уставились на меня.
Инструктор начал злиться.
— Госпожа Никольская, если вы имеете претензии к администрации Магикума, высказывайте их в ректорате. Или уговорите своего папочку протолкнуть какой-нибудь дурацкий законопроект наподобие общекланового контроля над магическими академиями.
Валя чуть не задохнулась от возмущения.
— Я хочу услышать вопросы по существу сегодняшней лекции.
Вертинский окинул нас свирепым взглядом.
— Нет? Очень хорошо. Все свободны.
Пара промчалась быстрее, чем я ожидал.
Зато финал дня меня не порадовал. Пришлось топать в додзё и на пару с жирухой Василиной мыть пол. Я не сомневался, что сенсей может заказать себе робота-уборщика, но этого не делает. Смысл очевиден. Закатывать под плинтус нерадивых учеников. Вырабатывать у нас терпение, принуждать к слепому повиновению дурацким приказам. Знавал я одного парня, отслужившего по призыву в среднеазиатской армии. Так вот, для него было нормой красить листья на деревьях в зелёный цвет. Бессмысленная, на первый взгляд, работа. Суть таких поручений проста — не думай, слепо подчиняйся. Не ставь под сомнение авторитет командиров. Займи руки, освободи мозг.
В общем, мы прибыли в распоряжение своего экзекутора.
Бергман отвел нас в подсобку, выдал по швабре, тряпке и ведру, показал, где набирать воду. И мы погрузились в надраивание дощатой «палубы». Жируха на меня постоянно косилась. Дважды я подумал, что она хочет заговорить и сделал вид, что не замечаю этого.
Почему-то особы с тремя подбородками верят в свою неотразимость. Я в прошлой жизни был знаком с красивой девочкой из техподдержки — она занималась фитнесом, следила за фигурой и постоянно комплексовала по поводу внешности. Жирухи ведут себя более нагло, напористо, любят хамить и с презрением смотреть на окружающих. Всё это напускное, разумеется. Каждая слоноподобная туша знает, что мужчины проходят мимо неё, не удостоив даже взглядом. Поэтому любой эпатаж и самоуверенность — это механизм психологической защиты. Панцирь, скрывающий тысячу комплексов.
Справились мы быстро.
Примерно за сорок минут.
Василина пулей выскочила из додзё, буркнув что-то невразумительное, я же задержался, глядя на наставника. Прозрачные рамы были раздвинуты, и в свете клонящегося к закату солнца мне очень хорошо был виден деревянный манекен вин-чун под пластиковым навесом. Манекен был установлен в нескольких метрах от додзё — чуть в стороне от протоптанных студентами тропинок. Руки сенсея с умопомрачительной скоростью меняли положение, отрабатывая блоки и удары. Манекен жалобно поскрипывал. Локти, кисти, рёбра ладоней…
Судя по креплению, сенсей использовал облегчённый гонконгский вариант тренажера.
Периодически в верхнюю часть манекена, обмотанную верёвками, наносились страшнейшие удары кулаками и прямыми пальцами рук. Учитель бил практически без замаха, с отстранённым выражением на лице.
Я уже собирался уходить, как меня окликнули.
— Корсаков!
Оборачиваюсь.
Сенсей, отвлёкшись от истязания Буратино, пристально смотрел на меня.
— Ты уже закончил?
 
— Да, учитель.
— Иди сюда.
Поставив ведро на пол, а швабру прислонив к одной из опорных колонн, я пересек внешний периметр додзё. Сделал несколько шагов и остановился рядом с наставником.
— Знаешь, что это?
— Деревянный манекен.
— И для чего он?
— Оттачивание техники.
— А конкретнее?
— Удары, защита.
Сенсей посмотрел на меня оценивающе.
— Я наблюдал за тобой, парень. И некоторых вещей не могу понять. Просветишь меня, если найдётся минутка?
Пожимаю плечами.
Интересно, к чему он клонит.
— Ты хорошо владеешь приемами рукопашного боя. Достойно управляешься с шестом. И при этом я вижу хлипкое тело, совершенно непригодное для драки. Как это может быть? Твой наставник, кем бы он ни был, владел технической стороной на высочайшем уровне. И он не заставлял тебя укреплять тело?
Я ждал чего-то подобного.
И ответ у меня заготовлен.
— До двенадцати лет я тренировался в усиленном режиме… — грустно вздыхаю, делаю драматическую паузу. — А потом… в общем, у меня не пробудился Дар. Я не получил в наследство ни одной родовой техники. И когда это стало очевидным… на меня перестали рассчитывать.
Сенсей не перебивал.
Стараюсь, чтобы текст не казался заготовленным.
Поток откровений натерпевшегося от аристократов отрока.
— Сами понимаете, при таких отношениях с отцом… я перестал заниматься с инструкторами. Всё равно на это всем наплевать. А потом меня похитили, я лишился памяти…
— Наслышан, — кивнул сенсей. — Ты пережил не лучшие времена.
— Так вот, на инициации я получил доступ к силе рода. И теперь жалею о потраченных впустую годах. Хочу восстановить форму.
Бергман кивнул:
— Лучше поздно, чем никогда.
— И я так думаю.
— Ударь манекен.
Сказав это, сенсей плавно сместился в сторону.
Уступил мне место.
И я понял, что начинается своего рода экзамен. Наставник хочет понять, на что я способен. Увидеть меня в действии, проанализировать предел возможностей. А возможности у меня довольно обширны. И я не горю желанием демонстрировать их все…
Приблизившись к трёхрукому столбу, я принял боевую стойку. И в быстром темпе провёл первый элемент из ста шестнадцати приёмов вин-чун для борьбы с буратинами. Я сделал это хорошо, но не идеально, занизив свой реальный уровень.
Глаза мастера неотрывно следили за моими действиями.
— Ты знаешь все элементы?
— Не уверен. Я многое забыл.
— Покажи ещё.
Провожу вторую связку.
— Жёстко, — учитель закряхтел от досады. — Остановись.
Моя правая ладонь успела нанести удар в корпус деревянного друга. Я замер, подчиняясь команде наставника. И услышал предсказуемое:
— Ты воспринимаешь манекен в качестве тренажёра. Это ошибка многих. Включи воображение. Представь, что имеешь дело с реальным противником. Если этого не сделать, ты обречён на линейную механику. Шаблоны тебя погубят. Ещё раз.
Я повторил движения, «пользуясь» советами сенсея.
На деле — просто улучшил уровень техники до минимально приемлемого.
— Уже лучше, — похвалил Бергман. — Достаточно.
Отойдя от тренажёра, я поклонился мастеру.
— Вижу большой перерыв в работе, — констатировал Олег Борисович. — И потенциал… твои реальные возможности шире, чем тебе кажется. И шире, чем ты хочешь показать. Будь честен в бою, и я возьмусь за твоё обучение.
— Что вы имеете в виду?
— Не занятия для всех. Используй часы для уборки, чтобы тренироваться в моем додзё.
— А разве нельзя записаться на факультатив?
Бергман помедлил с ответом.
— Раньше было можно. А потом у меня возникли недоразумения… с проректором. График выстроен таким образом, чтобы лишить меня возможности набирать талантливых учеников.
Мы долго смотрели друг другу в глаза.
Я не стал спрашивать, в чем интерес учителя. Мастера такого уровня не ищут материальную выгоду, но часто думают о передаче своих знаний следующему поколению. Или подбирают людей для какого-нибудь клана. Или преследуют цели, которые мне пока не дано постичь.