Обещание (СИ)
Страшно хотелось выпить.
— И чего? — спросил он всё-таки. — В какой род он пошёл? Чей он муж теперь? А может, жена?
— Стах, — тихо и мягко прозвучал из темноты голос. И от этой сочувственной мягкости стало по-настоящему страшно. — Кэйлани ушёл в Сады Забвения. Почти месяц назад. Ты опоздал совсем чуть-чуть.
Ноги подкосились. Стах сел на влажные камни. Айво присел рядом. Дождь неожиданно прекратился, и стало вдруг очень тихо.
— Он… — начал Стах, но горло перехватило. Пришлось начать заново: — Он умер?
— Нет, — ответил Айво. — Нам сообщат о его смерти. Он ещё жив.
— Так значит, нужно его оттуда забрать! — оживился Стах. — Как это можно сделать? Бумаги какие-нибудь заполнить, получить решение суда? Что в таких случаях у вас делают?
— Ничего, — послышался ответ. — У нас не бывает таких случаев. Решение уйти из жизни окончательно. Изменить его невозможно. Видишь ли, жрецы Мек дают желающим уйти особые снадобья. Они подавляют голод, жажду, любые потребности тела. Человек просто засыпает, уходит в страну грёз, чтобы никогда не возвратиться. Кэйлани уже почти месяц обитает в этой стране.
— И что, вы ничего не сделали? — гнев вспыхнул так внезапно, что потемнело в глазах. — Вы просто бросили его? Иди себе подыхай…
— Да кто ты такой, чтобы нас обвинять? — возмутился и Айво. — Он из-за тебя жить не хотел!
— Я не виноват, я же сказал…
— Не виноват? А почему же тогда Кэйлани не обратился? Почему он остался кейяре?
— Откуда я знаю? — вспыхнул Стах. — Это ваши эхмейские заморочки, откуда мне знать, как эта вся херня ваша происходит?
Дальняя зарница пророкотала где-то в ночи, осветила неясным бледным сиянием мокрые крыши и силуэты деревьев.
— Херня, говоришь? — прошипел Айво едва слышно. — Эхмейские заморочки? Я тебе объясню, чтобы даже такому тупице было понятно. Кэйлани сказал мне, что ты ответил на его Зов. Что у вас был секс. Но он не обратился. Он не стал ни женщиной, ни мужчиной. Это бывает тогда, когда кейяре насилуют. Ладно, я знаю, это не ваш случай. Это также бывает, когда партнёр кейяре не связывает с ним своего будущего. Когда он безразличен к кейяре и стремится только получить удовольствие. Ему плевать, будет кейяре женщиной, мужчиной или останется камнем. Вот это, похоже, про вас. Он не обратился, а ты уехал и не вернулся. Он ждал и продолжал верить. Он ждал тебя слишком долго. Но потом его сердце не выдержало. Он понял, что ты не вернёшься. Что он был для тебя лишь игрушкой вроде Маленькой Лапы…
Раскололось небо, полыхнув синим огнём, вспыхнув ослепительным кровеносным сосудом, когда Стах схватил Айво за горло и припечатал к стене.
— Что ты понимаешь? Я жизнью ради него рисковал! Я хату продал, с начальством разосрался, чтобы только…
Луч света упал на мокрые камни. Раздался знакомый голос:
— Стах? Это действительно ты? Господи, где ты пропадал?
Икеда оторвался от эхмейца, уставился на Бритта, изменившегося до неузнаваемости. Похудевший почти вдвое, он и на Пятачка уже не тянул. Светлые волосы, длинные, до плеч, переливались разноцветными прядками-пёрышками.
— Бритт, у нас беда, — проговорил Икеда. — Надо спасать Кэйлани из этих сраных Садов Забвения…
— Объясните ему, что это невозможно, советник, — вступил в разговор Айво. Он говорил так спокойно, будто Стах и не пытался задушить его лишь несколько секунд назад. — Такого никогда не случалось.
— Неправда, по меньшей мере однажды это произошло! — вдруг заспорил Бритт. — Об этом говорится в легенде «Песнь о прекрасном Акелла Кона и его Тени». В этой легенде говорится о герое по имени Олуи и о том, как он выкрал своего суженого кейяре Акелла Кона из Садов Забвения.
— Так это же легенда, советник!
— А вы не заметили, уважаемый, что ваши легенды поразительно точно передают жизнь Эхмейи, причём в самом остром, экстремальном её выражении? Впрочем, друзья, здесь как будто не совсем удобное место для дискуссии. Не желаете ли устроиться с большим комфортом? На кампусе посольства Содружества, например?
— Вы поезжайте, — сказал Айво, запахиваясь в мокрый плащ. — Мне нужно идти, пока меня не хватились. Держите меня в курсе. Если понадобится помощь, зовите.
— Твой глайдер, Бритт, висит над стеной Молчания, — вспомнил Стах. Он всё ещё не хотел смотреть на Айво. — Можешь его как-нибудь оттуда умыкнуть? Дистанционно желательно.
Если Бритт и удивился, то виду не подал.
Кампус посольства тоже изменился разительно. Сады, беседки, конференц-зал, площадка для посадки флайеров. Новая гостиница со стенами золотистого ситалла двумя изящными крыльями охватывала большой бассейн.
— У нас теперь намного более тесные отношения с дружественной Гирардой, — пояснил Бритт. — Мы принимаем гостей из их посольства и ходим в гости к ним. Ты знаешь, их бассейны с низкочастотной стимуляцией — это что-то…
— Это просто крышу сносит, — признал Стах. — Для меня прошло чуть больше недели. Я как будто только вчера уехал. А возвращаюсь — тут такое…
Тёплая комната, горячий душ, сухая одежда и пузатая бутылка на кофейном столике, а рядом с ней два бокала.
— Бритт, это ты? — удивился Стах. — Или тебя подменили алгоритмом, способным подобрать ко мне оптимальный интерфейс?
— Да ладно, — замялся довольный Пятачок. — Ты же никому не скажешь, и я никому не скажу. А тебе сейчас надо.
Хороший бренди, такого и на Венчуре не часто найдёшь. А пробрал до костей, до самого продрогшего нутра, до слёз.
— Бритт, я его должен вытащить оттуда или сдохнуть. Понимаешь, я ведь ему обещал. Да и не в этом дело, на хер все обещания! Я люблю его! Ты пойми, я с ним расстался неделю назад! Я помню его глаза, руки… да блядь, я всё помню! Где эти Сады? Карта есть у тебя?
Карта нашлась в «Путях». Бутылка бренди опустела к тому моменту, когда удалось, наконец, найти хорошую съёмку со спутника. На снимке явно прослеживался контур высокой стены, башен с датчиками и камерами, с сиреневым сиянием силового поля.
— Бля, — прохрипел захмелевший Стах. — Для организации, на которую никто и никогда не покушался, они слишком хорошо защищены.
— В «Путях» периодически появляются сообщения о том, что Сады кого-то задерживают насильно. Но дело в том, что изменить решение невозможно. Сады — единственное на Эхмейе место, где регулярно употребляются сильные наркотические препараты.
Стах захрипел, грохнул кулаком по столику. Пустая бутылка подпрыгнула, упала, покатилась.
— Нам нужна помощь… я поеду к Калеа… он должен понять… он же знает, блядь, он тоже коп, тоже офицер…
— Хорошо, — проворковал уютный Пятачок, подхватывая Стаха под локоть, — сейчас мы должны как следует отдохнуть, а завтра с самого утра поедем к шефу Калеа. Конечно, он поймёт, ведь он коп и офицер.
Стах проснулся ещё до рассвета. Вышел на крыльцо, присел на влажные ступени. Дождя не было, но низкое небо лежало на крышах, острые пики деревьев пронизывали облака. Далёкий горизонт подрагивал голубыми всполохами: где-то над морем бушевала гроза. Отчего-то не получалось сосредоточиться, горе парализовало разум. А ведь нужно было как-то собраться, придумать план, убедить Калеа, найти способ проникнуть на самую охраняемую территорию на планете… Но как это сделать, как собраться, если память подбрасывает незначительные, пронзительные детали: голубую венку на шее, косточку на тонком запястье, длинные ласковые пальцы. Гривку светлых волос, маленькое розовое ушко, манеру вскидывать над головой руки…
Аромат свежесваренного кофе был чём-то вроде руки друга на плече. Впрочем, рука тоже была, и довольно крепкая.
— И кто же нынче подвозит контрабанду? — поинтересовался Стах.
— Все тот же Мишка. Его отпустили за помощь следствию. А также потому, что легче наблюдать за тем, кого уже знаешь.
— Бритт, поехали, а?
— Наверное, в управлении ещё никого нет. Но ладно, поехали.
Управа встретила пустыми коридорами и звонким эхом шагов по раннему утреннему паркету. Бритта вежливо попросили подождать в приёмной, а Стаха, как ни странно, вспомнили и пропустили, хоть и не было у него никакого права шагать по гулким коридорам шефа Калеа.