Обещание (СИ)

— Вот так, хороший, вот так, маленький… — зашептал Стах, осторожно поддерживая Кэйлани за плечи.
Тот немного пришёл в сознание, потянулся к Стаху с тихим стоном, прижался щекой к шее. Икеда заметил, что в ушке кейяре не было переводчика, и решил, что именно сейчас они могут понять друг друга без слов. Или не понять друг друга вовсе, хоть бы и с сотней лучших переводчиков. Опустил кейяре на подушки, прилёг рядом, пригладил спутанные волосы. Прошептал в висок:
— Я всё неправильно делаю, я даже любить не умею как следует. Но всё, что умею, — тебе, твоё.
— Ка-меа… — тихо прошептал кейяре, и переводчик, тупая самообучающаяся скотина, перевёл: — Возлюбленный.
А ведь этим словом Кэйлани называл его и раньше, безо всякого Зова, не в бреду гормональной атаки, а вполне осмысленно.
В этот раз он взял его без спешки, ласково и нежно, чувственно и самозабвенно. Лицом к лицу, чтобы видеть, как в безмолвном крике раскрываются губы, как дрожат длинные ресницы, выплёскивая бессмысленное синее сияние, как между светлыми бровями прорезается мученическая складка, как прозрачная капля скатывается по виску. Как бьётся в его руках тонкое и сильное тело в судороге острого наслаждения. Чтобы прижать его к груди, сердцем к сердцу, дыханием к дыханию, и слиться в одно целое, и стать одним целым. Чтобы понять не умом, а сердцем, тёмной кровью в венах, шрамами прошлого и надеждами на будущее: теперь они вместе, они срослись корнями, и разделить их можно, лишь убив обоих.
Кейяре пришёл в себя на следующий день, с трудом приподнялся на подушках, снова упал без сил, прошептал:
— Ка-меа, ты здесь?
— Я здесь, Лапа, не бойся, всё в порядке.
Кэйлани понял его без переводчика, откинулся влажной тяжёлой головой на плечо, выпил целый стакан воды. Стах опомнился, побежал на камбуз за повидлом, а когда вернулся, нашёл своего кейяре крепко спящим. Просто спящим, безо всяких обморочных заморочек. Сходил на смотровой дек, принёс мишку, подсунул спящему кейяре под бочок, тот, не просыпаясь, обнял игрушку и прижал к румяной помятой щеке.
Проснулся Кэйлани отдохнувшим и вполне пришедшим в себя, к тому же удивительно энергичным и не на шутку возбуждённым. Стах и обрадовался, и немного испугался внезапно проснувшейся чувственности Кэйлани, но всё же любовника не разочаровал, ответил на вызов достойно вроде бы. После долгой и жаркой ночи всё же поднялся с пропитанных потом простыней, принёс кейяре воды и заодно переводчик. Спросил:
— Кэйлани, ты что-нибудь помнишь? Ну, ты говорил, что чувство остаётся. Что ты ко мне сейчас чувствуешь?
Кейяре довольно долго молчал, задумчиво перебирая Стаховы пальцы, будто пересчитывая. Потом сказал:
— Я чувствую, что иначе и быть не могло. Понимаешь? Как будто всё случилось единственно возможным образом.
Стах немного завис на этом. Он ожидал чего-то вроде «замечательно», надеялся на «обалденно», а получил «адекватно». Или же «удовлетворительно». Кэйлани, будто почувствовав его настроение, тихонько погладил Икеду по щеке.
— Ты ответил на мой Зов. Это был ты, понимаешь? Именно ты. А по-другому быть не могло.
Поразмыслив, Стах решил, что это не «удовлетворительно», а больше похоже на «джекпот». В худшем случае — на десять из десяти.
Кэйлани отвлёк его от размышлений тягучим, как патока:
— Ста-а-ах… Иди сюда… Мне так, знаешь… да, вот так… ещё, пожалуйста… да, да, Стах!.. Ста… ах!..
Вместе нежились под ионным душем, жалея об отсутствии нормального, водного, вместе обедали на камбузе, причём проголодавшийся Кэйлани позволил запихнуть в себя несколько ложек «Нежности», вместе смотрели сводку новостей, эхмейских и земных. Кейяре спросил:
— А когда мы поедем на Венчуру, мы же встретимся с Тцаем? Ведь он же твой друг, да? Очень интересный человек. И так чисто говорит по-эхмейски!
— Видишь ли, Лапа, я уже шесть лет работаю в управе, но ни разу его не видел. Лично не встречал. И никто из сотрудников его тоже не видел, — выдал большую тайну Икеда. — Он считается у нас лучшим экспертом-криминалистом, но, скорее всего, он не человек.
 
— Добрый Виру! — всплеснул руками Кэйлани. — А кто же?
— Алгоритм, — пожал плечами Икеда. — Искусственный интеллект. Это объясняет, как ему удаётся так быстро обрабатывать огромное количество данных. И ещё становится понятным, почему каждому сотруднику Тцай представляется разной личностью. Одному — собранным и деловым сотрудником полиции, другому — похожей на маму пожилой темнокожей мантекийкой, мне — гениальным раздолбаем, который без мата слова сказать не может. Он умеет для каждого подобрать именно такой интерфейс, который обеспечивает наибольшую эффективность работы в паре.
— Как жаль! — печально вздохнул Кэйлани.
— Почему же жаль? У тебя появится уникальный и очень верный друг. Такой, который нужен именно тебе. Способный именно тебе дать наилучший совет.
— Да. Но разве не печально, что этот идеальный друг — не человек?
— Ты очень романтичный кейяре, — усмехнулся Стах, обнимая Кэйлани за плечи.
— Я больше не кейяре, — ответил тот неожиданно серьёзно. — У меня был Зов, ты на него ответил. Теперь я твой супруг.
Стах ответу обрадовался. А ему бы призадуматься. Ему бы заметить, как пристально его супруг разглядывает себя в зеркало, как часто задумывается над чем-то невесёлым. Ему бы поинтересоваться, отчего на милой мордашке Кэйлани не появляются минна…
========== Глава 22 ==========
Конечно, это случилось, когда они спали. Накануне вечером Стах наконец-то соблазнил Кэйлани быть активным. Конечно, он всё сделал сам: привёл партнёра в боевую готовность, зацеловал, заласкал, заставив забыть волнение, растянул себя, опустился на довольно крупный и твёрдый член, осторожно придерживая его рукой. Оценил эмоции, сменившиеся на милой мордашке: дискомфорт, удивление, блаженное забвение, эйфорию близкого оргазма. Двигался медленно и осторожно, сильно и размашисто, мелко и быстро, дал кончить Кэйлани, а себя довёл рукой, щедро плеснув на живот и грудь супруга. После этого заснули нескоро. Кэйлани суетился вокруг Стаха, приносил ему воду и повидло, спрашивал, не больно ли ему, порывался осмотреть пострадавшее место и в конце концов признался, что ему самому было тревожно: хоть и хорошо, но непривычно. И он согласен «делать так» время от времени, но всё же предпочитает «по-другому». Ещё некоторое время Стах убеждал Кэйлани, что такое положение вещей вполне его устраивает, и лишь тогда измученный волнением юноша наконец-то заснул. Разбудил их сигнал комма. Икеда понял его сразу. Он ожидал его, чего уж скрывать. Тронул плечо спящего Кэйлани, скомандовал тоном, не терпящим возражения:
— Просыпайся, Лапа. У нас гости. Собирайся.
Компьютер в рубке подтвердил сообщение: «Крейсер орбитального контроля типа А-11, бортовой номер JHB-12-KHG, запрашивает разрешение на стыковку».
— Отказать! — отдал команду Икеда.
И получил ожидаемый ответ:
— Команда отменена. Запрос орбитального контроля с более высоким приоритетом удовлетворён. Время до стыковки: два часа четырнадцать минут.
— Мы можем улететь вместе, — предложил Кэйлани, быстро натягивая серебристый комбинезон. — У нас ещё два часа.
— Он может погнаться за нами и уничтожить. А-11 лучше вооружён, чем наш крейсер, — ответил Икеда, открывая канал экстренной связи с полицейским управлением.
Калеа на связь отчего-то не вышел, зато ответил дежурный, тип Стаху незнакомый и оттого не внушающий доверия. Возникло странное чувство неминуемого падения, будто пол всё ещё под ногами, но вот-вот растает, превратится в облако.
— Маленький, мы сейчас найдём тебе каюту, ближайшую к ангару. Бери свои вещи, Маленькую Лапу и сколько угодно абрикосового повидла. Сиди и жди. Мы настроим бортовой компьютер на режим прослушивания. Ты будешь слышать всё, что я говорю. Когда я скажу: «Домой», ты сразу бежишь в ангар, прыгаешь в крейсер и летишь домой. Это понятно?
— Стах, — тихо пискнул Кэйлани.
— Ты обещал! — напомнил Икеда.