Обещание (СИ)
— Это неправда, Стах, — вдруг прервал монолог Кэйлани. — Ты очень красивый. Ты, наверное, даже сам не знаешь, какой ты.
Икеда потерял нить разговора. В его сознании возникла морозная пустота заброшенного грузового шлюза, в которую на цыпочках прокралась странная чужая мысль: Кэйлани считает его красивым. Это не имело ничего общего с объективной реальностью, значит, приходилось признать: кейяре действительно видит его таким. Привлекательным внешне. Спорить с этим было глупо, согласиться — нечестно. От этой нелёгкой дилеммы его отвлёк сигнал бортового компьютера: челнок вышел на орбиту и начал сближение со станцией. Стах оживил панель наблюдения, на которой немедленно появилось изображение станции. Она походила на огромное изящное колесо, тремя тонкими спицами связанное с более громоздкой осью, вздыбившейся иглами антенн. Солнечные батареи по всей поверхности колеса поблёскивали зеркальной синевой хорошо отполированной стали.
Ахнул кейяре, рванулся с кресла, и только ремни удержали его на месте.
— Это на самом деле?.. — залепетал мальчик. — Я имею в виду, это же не просто картинка, это на самом деле здесь и сейчас?
— Да, это изображение с внешней камеры, — пряча улыбку, пояснил Стах. Уж больно забавным казался восторг кейяре. — Сильно увеличенное, конечно. Нам ещё с четверть часа до стыковки. Вот видишь такую полоску на кольце? Это стыковочный отсек. Он для нас откроется, примет наш стыковочный порт, загерметизирует, наполнится воздухом. Давление в отсеке сравняется с давлением внутренних помещений станции, и только после этого нам будет позволено открыть порт. Станция эта стандартная и рассчитана на проживание двадцати членов экипажа и до полусотни гостей. Мы на ней будем вдвоём, поэтому жить будем не во внешнем кольце, а во внутреннем: в середине, видишь? Там рубка, капитанская каюта и каюта первого помощника. Я возьму себе капитанскую, потому что туда выходит связь и прямой контакт с бортовым компьютером. Но и твоя тоже неплоха, побольше твоей комнаты в доме рода, с собственной уборной и душем, ионным, конечно.
— Это так здорово, Стах, я просто не верю, я как будто сплю… Я готов там жить хоть в шкафу, хоть в сортире. А может такое быть, что нас туда не пустят?
— Нет, Лапа, — усмехнулся Стах, — такого быть не может. Если бы нас не пускали, станция не начала бы протокол стыковки. Вот посмотри: справа от стыковочного шлюза видишь тёмное пятнышко? Это тень от нашего челнока. Смотри, она будет увеличиваться. Ещё ты можешь заметить, как станция корректирует наш курс, чувствуешь, будто кресло немного выскальзывает из-под попы? Это мы начали торможение.
— Да, да, я чувствую! — ахнул поражённый кейяре.
А вот Стах ничего не чувствовал, он просто видел на приборной панели, как постепенно падает показание датчика относительной скорости. Тень на панели станции разрасталась и, наконец, накрыла собой стыковочный шлюз. Теперь дисплей показывал лишь небольшую часть внешнего кольца, где тёмные провалы обозначились вокруг выпуклой хромово-блестящей крышки шлюза, которая вдруг подалась вперёд и повернулась на сто восемьдесят градусов, открывая чёрную пасть глубокой пещеры. Челнок выдвинул вперёд короткий рукав и в ожидании замер. Относительная скорость упала до нуля. А мгновение спустя станция мягко потянула их на себя, и экран погас, наполняясь бездонной чернотой стыковочного шлюза. Потом их чуть заметно тряхнуло. Кейяре тихо ахнул и вцепился в подлокотники. Как же, не боится он, маленький врунишка.
— Это захваты шлюза сомкнулись с нашим портом, — пояснил Икеда. — Они должны образовать герметичное соединение. Вот видишь: здесь, на панели? Зелёный — значит всё путём. А вот датчик давления. Видишь, как оно растёт? Это станция закачивает воздух в шлюз.
Экран заполнил текст сообщения на девяти языках. Приятный женский голос произнёс на всеобщем с мягким земным выговором:
— Добро пожаловать на «Визу-22», станцию Содружества! Пожалуйста, проследуйте к выходу, обозначенному светящейся дорожкой. Убедитесь, что ваши личные вещи также транспортированы на станцию. «Виза-22» оборудована всем необходимым для жизни, однако мы не несём ответственности за вещи, которые не попали на борт. Приятного пребывания на орбите!
Кэйлани торопливо отстегнулся, подскочил к багажной полке и нерешительно потянул за ручку. Стах взял обе сумки и подмигнул кейяре:
— Ну что, добро пожаловать на территорию Содружества. Здесь ты у меня в гостях, Лапа. Просто иди за мной и ничего не бойся.
Светящаяся дорожка начиналась от двери глайдера и вела вглубь длинного, ярко освещённого коридора.
— Вот видишь, — Стах погладил ладонью чуть заметный выступ в стене, — здесь заканчивается стыковочный шлюз и начинается одна из этих спиц, которые ведут во внутреннее кольцо. Как только мы выйдем, шлюз закроется. Челнок будет здесь ещё около часа. Это даст ему оптимальный курс для возвращения в космопорт.
— И после этого мы не сможем вернуться? — задал резонный вопрос кейяре.
— Сможем запросто, — уверил его Стах. — На станции пять флайеров, фактически челноков, и один крейсер, способный выйти в гиперпространство.
— Вот это да… — тихо выдохнул мальчик. — А можно будет посмотреть крейсер? Он похож на тот, которым ты командовал? А до Венчуры на нем можно долететь?
Икеда только засмеялся. Восторг Кэйлани казался чем-то, чего никто из них не заслужил: ни станция, ни крейсер, ни тем более сам Стах.
Длинный коридор закончился, влившись в коридор полукруглый, плавно изгибающий мягко светящиеся бежевые стены. Стаху пришлось поднапрячь память. Прежде чем они попали в каюту первого помощника, им довелось заглянуть в рубку, в ответ на их появление осветившуюся и замигавшую экранами и панелями управления, потом забрести в кают-компанию, способную принять полсотни людей, и миновать апартаменты капитана.
На пороге каюты первого помощника Кэйлани замер, с волнением оглядывая квадратную гостиную с двумя креслами и столиком и альков с довольно широкой кроватью, которую можно было отделить раздвижной ширмой.
— Ну что стоишь, проходи, устраивайся, — Стах обнял кейяре за плечи и чуть подтолкнул его, заставив перешагнуть порог. — Вот, смотри, здесь шкаф, можешь положить вещи, вот здесь уборная и душевая. Ну как, нравится?
Кэйлани молча кивнул, раскрыл сумку, достал оттуда мишку и в обнимку с игрушкой робко присел на кровать.
— А почему за окном так темно? — спросил он очень тонким голосом.
— Мы сейчас над ночной стороной Эхмейи, — пояснил Стах. — Планета закрывает от нас солнце, Ла по-вашему. Если бы мы шли по более низкой орбите, можно было бы рассмотреть огни городов. Ну ладно, устраивайся, я зайду через полчаса. Поглядим с тобой, чем нас будут кормить. А потом пойдём на смотровой дек ждать рассвета. Договорились?
Кейяре молча кивнул.
Капитанская каюта встретила Икеду приглушённым светом, плеснувшим на бежевое ковровое покрытие золотистые лужицы, замелькавшими на панели сообщениями систем станции и всемирно известным сиротливым холодом помещения, в котором долгое время не было живой души. Он забросил сумку в угол, пробормотал: «Заткнись, консерва!» — в ответ на строгое приветствие бортового компьютера станции, отчего-то возомнившей себя звездолётом, вывел на дисплей изображение наружных камер. Привезший их челнок всё ещё торчал из стыковочного шлюза, нелепый, как короткий и толстый член. Проверил настройки системы оповещения, данные о готовности аварийных флайеров, повысил уровень секьюрити с «повышенный» до «экстремальный». Теперь и муха не пролетит мимо станции, чтобы он об этом не узнал.
Кэйлани всё так же сидел на кровати, прижимая к груди мишку, будто и не сдвинулся с места. Такой тихий и потерянный, что прямо сердце сжалось.
— Ну чего ты, Лапа! — Стах присел перед кейяре на корточки, заглянул в унылую мордашку. — Не кисни. Пойдём посмотрим, что там у нас на камбузе. На кухне, значит. Может, и что съедобное найдём, чем космос не шутит?
Нехитрая шутка имела успех: кейяре едва заметно улыбнулся.